Начало операции «Олимпик», предусматривавшей высадку на остров Кюсю, было назначено на 1 ноября 1945 года. В высадке должны были принять участие восемьсот тысяч человек. Операция «Коронет», которая должна была начаться через пять месяцев, предусматривала высадку десанта на остров Хонсю в районе Токио. В ней должны были участвовать примерно миллион человек.
Внимательно выслушав доклад начальник штаба Армии генерала Джорджа Маршалла, Трумэн попросил высказаться военного министра.
— Десантная операция, подвел итог Генри Стимсон, — будет длительной, ожесточенной и с большими потерями с нашей стороны… Сама территория как бы предназначена для того, чтобы сражаться до последнего человека.
Джон Маклой не исключал возможности и политического урегулирования, поскольку в Японии существуют весьма влиятельные силы, ратующие за прекращение войны. Стимсон согласился, что Япония, конечно, не является страной «состоящей полностью из свихнувшихся фанатиков», и разумеется, перед вторжением им нужно сделать какое-то последнее предупреждение. Однако, Стимсон никак не связал все сказанное с применением атомной бомбы.
Начальник штабов, выслушав военного министра, тоже фактически ничего на сказали об атомной бомбе, за исключением того, что если она будет применена, японцы на этот счет не должны получать никакого предварительного предупреждения. Таким образом, вопрос о бомбе почти не обсуждался. Никто, по словам Маклоя, «не был уверен, несмотря на все заверения ученых, что это штука сработает». Поэтому все стратегия планировалась только с применением обычного оружия.
Президент неохотно утвердил планы грядущих десантных операций, зная, что в результате их проведения может погибнуть миллион американцев. Сомнения президента были бы еще более сильными, знай он о том, что японская разведка уже великолепно знала об американских планах вторжения на остров Кюсю, и японское командование именно сейчас формирует дополнительные армейские части для усиления гарнизона этого острова.
Штабы этих новых японских соединений были развернуты в Хиросиме.
19 июня, вскоре после наступления темноты, грохот обойных молотков разбудил лейтенанта Тацуо Екояма, командира одной из зенитных батарей, развернутых в окрестностях Хиросимы. Грохот доносился от подножия горы Футаба, где солдаты строительного батальона пробивали в скальной породе помещение для подземного узла связи.
Лейтенант Екояма был потрясен видом тех разрушений, которые он увидел во время своего последнего визита в Токио.
Обучая и тренируя своих солдат, лейтенант постоянно убеждался в том, что Хиросима по всем признакам превращалась в главный центр обороны всей западной части Японии. По шоссейным и железным дорогам, а также морем, вопреки всем усилиям американских бомбардировщиков и подводных лодок, в город хлынул настоящий потом войск, боевой техники и предметов снабжения. Пройдя необходимое обучение, войска перебрасывались на остров Кюсю. В Хиросиме был развернут штаб фельдмаршала Шунроку Хата, одного из наиболее успешных и известных японских военачальников, которого высшее командование Императорской Армии выбрало для спасения Японии от поражения.
Фельдмаршал Хата разместил штаб своей 2-й армии у подножия горы Футаба, вблизи расположения зенитной батареи лейтенанта Екояма. К середине июня количество штабных офицеров достигло четырехсот человек, в число которых входили лучшие военные теоретики и аналитики. Они планировали начать такую войну на истощение, какой миру еще не приходилось видеть.
Под руководством фельдмаршала Хата остров Кюсю постепенно превращался в неприступную крепость. От архипелага Гото на западе до островов Осуми на юге была создана система мощной, взаимосвязанной обороны. Построенная на большую глубину, в несколько эшелонов, начиная от побережья, такая система обороны имела своей целью нанесение противнику максимальных потерь. Все действия обороняющихся должны были управляться и контролироваться из штаба фельдмаршала Хата в Хиросиме.
Сам город был крупным цен гром военной промышленности, где производились артиллерийские орудия, авиабомбы, стрелковое оружие, части самолетов и подводных лодок.
По плану японского командования, с момента начала американского вторжения за оружие должны были взяться все: мужчины, женщины и дети, живущие в западной части Японии. На стенах домов Хиросимы появился новый лозунг:
«Забудь о себе! Пожертвуй всем для своей Родины!»
Непосредственно под командование Хата находилось семьсот тысяч человек, многие из которых были уже развернуты на острове Кюсю. Недавно на Кюсю прибыл Минору Генда, главный разработчик внезапной атаки на Перл-Харбор в 1941 году.
Он вступил в командование новым мощным соединением истребительной авиации. Кроме того, на острове были развернуты более пяти тысяч самолетов, которыми должны были управлять «камикадзе». Сорокатысячный гарнизон Хиросимы, расквартированный в самом городе, управлялся из штаба в Замке. Примерно в четырех милях от города, в порту Удзина, пять тысяч моряков отрабатывали новую тактику «морских камикадзе».
Сотни маленьких моторных катеров, наполненные взрывчаткой, были укрыты в пещерах на побережье бухты. В случае появления десантных сил вторжения эти катера должны были стремительно выскочить из бухты и, врезавшись в десантные суда, взрываться вместе с ними.
Японские бомбардировщики, базировавшиеся на острове Кюсю, были вооружены бомбами, снабженными неконтактными взрывателями. Бомбы должны были взрываться на высоте мачт американских боевых кораблей и десантных судов, чтобы добиться максимальных человеческих жертв.
Такой взрыватель был изобретен доктором Цунесабуро Асада, наиболее талантливым японским ученым. Асада занимался и атомными исследованиями и пришел к выводу, что необходимы десять лет, прежде чем Япония сможет производить атомное оружие, поскольку в стране нет достаточных запасов урана. Теперь Асада работал над созданием смертоносных невидимых-лучей, которые то ли должны были в воздухе останавливать моторы самолетов, то ли убивать их экипажи, то ли делать и то, и другое. Однако, эти работы шли еще в экспериментальной стадии. Тем не менее, и то, что у японцев уже имелось в наличии, делало их оборону весьма мощной.
Хотя фельдмаршал Хата полагал, что у Японии нет возможности разгромить Америку, он также искренне считал, что и у Америки нет возможности разгромить Японию. Он также надеялся, что та горячая встреча, которую он приготовил американцам, посадит их за стол мирных переговоров и заставит отказаться от требований о безоговорочной капитуляции.
Находясь в кабинете генерала Генри Арнольда, начальника штаба авиации, в здании Пентагона, генерал Гровс и полковник Тиббетс внимательно рассматривали аэрофотоснимки Хиросимы, на снимках отчетливо было видно все: порт, реки, мосты, Замок, окружающие город поля и полигоны для военных учений, были видны также шоссейные и железные дороги, заводы и фабрики, склады, казармы и жилые дома. Город с трех сторон был окружен холмами, составляющими почти идеальную естественную преграду для концентрации ударной волны.
На снимке Тиббетс обратил внимание и на позиции зенитных батарей, вытянувшихся прерывистой цепочкой от горы Футаба на северо-востоке до порта на юге. Тиббетс доложил генералам свое мнение относительно годности Хиросимы в качестве цели. «Многочисленные водные пути создают идеальные условия. Они не оставляют шансов неверно опознать город. Для правильного захода на бомбежку к Хиросиме можно подлететь с любого направления».
Затем Тиббетс стал с той же тщательностью изучать данные аэрофотосъемки других японских городов.
За несколько дней до этого с Гуама для инструктажа был вызван генерал Ле Мэй. Гровс поведал ему о вероятной мощности новой бомбы, а также о причинах, по которым были отобраны потенциальные цели. Гровс также указал Ле Мэю, что он как командир 21-й дивизии стратегических бомбардировщиков должен взять на себя командование и управление намеченной операцией, действуя, разумеется, в рамках специальных инструкций, которые будут ему направлены в случае необходимости. Только Гровс знал, что эти инструкции будут составлены таким образом, что эффективный контроль над операцией полностью останется в его собственных руках. Ле Мэй сразу заявил, что на атомную бомбардировку должен быть послан одиночный самолет. Японцы не обратят серьезного внимания на одинокий бомбардировщик, идущий на большой высоте, решив, что он ведет аэрофотосъемку или проводит разведку-погоды.
Гровс одобрил эту идею. Он не сказал Ле Мэю, что полковник Тиббетс пришел к такому же выводу и что вся подготовка 509-го полка основана именно на этом принципе.
Генерал Ле Мэй вернулся на Гуам в мрачном настроении. Ему предстояло использовать новое оружие, в которое он, честно говоря, не очень-то верил. Не был он убежден и в том, что 509-й полк является лучшим выбором для выполнения этой задачи. Он бы лично предпочел использовать для этой цели проверенных в боях своих летчиков-тихоокеанцев.
Тиббетс, вылетевший в Вашингтон по вызову генерала Арнольда, ничего, разумеется, не знал о мнении Ле Мэя о его 509-м полке.
Закончив изучения фотографий японских городов, они принялись за изучение прогнозов авиационных синоптиков относительно состояния погоды над различными японскими городами, выбранными в качестве целей. Главный интерес представляли Хиросима, Ниигата и Кокура. Эксперты-синоптики подготовили карты погоды, начиная с апреля и до сентября включительно. Прогнозы были неважными. С июня по сентябрь ежемесячно ожидалось не больше шести более-менее безоблачных дней. На все остальные дни прогнозировалась практически сплошная облачность. Особенно, последние восемнадцать дней каждого месяца. Присутствовавший на совещании метеоролог указал, что, судя по всему, лучшим временем для сброса атомной бомбы будет начало августа.
Получив соответствующие инструкции, капитан Боб Люис и его экипаж, вылетели на бомбардировщике № 82 с аэродрома Омахи и направились в Вендовер. За последние месяцы Люис стал своего рода «отцом-командиром» для своего экипажа. Никому из посторонних он не позволял критиковать своих подчиненных. В самом экипаже сложились простые и ровные отношения. Офицеры и рядовые называли друг друга по именам. Люис, сняв офицерские знаки различия, много времени проводил в клубе сержантско-рядового состава, общаясь с ними, как с равными.