Проконсультировавшись с верхами, Даллес высказал свои «контрпредложения» Якобссону. Даллес говорил, тщательно подбирая слова и маскируя их за непроницаемым частоколом юридических терминов. Однако, суть сказанного им сводилась к тому, что «имеются хорошие шансы» на то, что Америка позволит Императору остаться, и даже обеспечит Хирохито некоторую общественную поддержку, чтобы помочь ему завершить войну.
Во всяком случае, это уже было «что-то», и Якобссон поспешил обратно в Берн. В Потсдаме приближалась встреча «Большой Тройки» — Трумэна, Черчилля и Сталина. Даллес решил воспользоваться случаем и попытаться поговорить об этом подробнее с президентом и Стимсоном.
Телефонный звонок от Оппенгеймера часовым, охранявшим ворота Лос-Аламоса, приказал охране беспрепятственно пропустить колонну автомашин, покидающую секретный центр.
Закрытый черный грузовик сопровождали семь легковых автомобилей. В каждом лимузине находились четверо охранников. Каждый был вооружен пистолетом в подплечной кобуре, а на полу машин лежали автоматы. Охрана имела приказ без предупреждения стрелять на поражение в каждого, кто попытается остановить колонну.
В автомобиле, непосредственно следовавшим за грузовиком, находились два армейских офицера. Потому, как «вверх тормашками» на их воротники были нашиты петлицы с артиллерийскими знаками различия, можно было судить в какой спешке оба собирались покинуть Лос-Аламос. Это была майор Роберт Фарман, выпускник Принстона, физик, работающий в «Манхэттенском проекте», и капитан Джеймс Нолан, радиолог из госпиталя Лос-Аламоса. Так начинался их дальний путь, который должен был закончиться на Тиниане. Оба офицера сопровождали пятиметровый ящик, в котором находилась внутренняя «пушка» атомной бомбы и ее урановый «снаряд», помещенный в свинцовый цилиндр.
Они проехали всего милю от Лос-Аламоса, как чуть не произошла катастрофа, когда лопнуло колесо на машине, в которой ехали оба офицера. Завизжали тормоза, охрана схватилась за пистолеты. К счастью, все обошлось. Колонна остановилась, колесо заменили, и путешествие вскоре продолжилось. В тучах пыли машины прибыли на аэродром в Альбукирке, где их ждали три транспортных самолета DC-3. Фарману и Нолану были выданы парашюты и они расположились в самолете, который должен был взлетать вторым. Вместе с ними в самолет были погружены ящик и цилиндр, имевшие свои собственные парашюты. В случае аварийной обстановки экипаж должен был сначала сброситься ящик и цилиндр, а затем уже пассажиров.
Без всяких происшествий самолеты совершили посадку на аэродроме Гамильтон-филд в Сан-Франциско. Новая команда секретных агентов проэскортировала ящик, цилиндр и ученых, замаскированных под офицеров, к их новому средству транспорта — тяжелому крейсеру «Индианаполис». Крейсер только что вышел с ремонта, скрыв под слоем свежей краски боевые шрамы, полученные у Окинавы.
В Вендовере полковник Тиббетс наблюдал, как на аэродроме совершил посадку транспортный самолет, пробежав по полосе мимо трех, еще оставшихся здесь бомбардировщиков B-29. Самолет доставил специального курьера, осуществляющего связь между Вашингтоном, Лос-Аламосом и Вендовером. Курьер доставлял депеши и приказы, которые нельзя было доверить никаким другим средствам связи.
Сегодня курьер доставил сообщение о том, что «внутренние компоненты» атомной бомбы погружены на борт тяжелого крейсера «Индианаполис» и направлены на Тиниан. Операция имела кодовое наименование «Бронкс Шипментс».
Тиббетсу всегда хотелось знать, кто придумывает эти бесконечные кодовые наименования, которые обязаны были употреблять все, связанные с работой над проектом. Он так и не мог привыкнуть, когда ему звонил генерал Гровс, каждый раз представляясь: «Это Релиф».
Сегодняшняя депеша подтверждала недавнее сообщение от «Юджа» (капитан 1 ранга Пэрсонс), сообщавшее подробности, каким образом «Малыш» (урановая бомба) будет доставлен на «Станцию» (Тиниан). «Малыш» был также известен как «безделушка», «изделие», «игрушка» (это название более всех нравилось Тиббетсу), «зверь» (часто использовалось учеными — противниками создания бомбы), «S-2» (название, предпочитаемое Стимсоном) и «это» (используемое офицерами и солдатами 509-го полка, все еще не понимающими, о чем, собственно, идет речь.
Покойный президент Рузвельт и генерал Гровс вначале называли бомбу «Худышка». А когда укоротили «пушечный ствол» бомбы, Гровс назвал ее «Малыш». Плутониевая бомба, по предложению Черчилля, была названа «Толстяк».
Запомнить точно «кто был кто» и «чем было что» в таинственном мире «Манхэттенского проекта» было нелегко. Однако, полученные инструкции были Тиббетсу совершенно ясны. Один из еще оставшихся в Вендовере бомбардировщиков B-29 должен был доставить на Тиниан оставшиеся части атомной бомбы. Другие части секретного груза должны были перебросить на Тиниан транспортные самолеты C-54, имевшиеся в составе 509-го полка.
Организовав все эти мероприятия, Тиббетс собрался направиться в Аламогордо, чтобы поприсутствовать на испытаниях плутониевой бомбы.
Укладывая вещи перед дорогой, полковник получил срочную телеграмму с Тиниана, посланную Томом Фирби, чьему здравому смыслу и суждениям Тиббетс более всего доверял. Фирби призывал своего командира немедленно лететь на Тиниан, чтобы преодолеть очень крупные неприятности, возникшие в последнее время.
Дело выглядело так, что 509-й полк хотят отстранить от выполнения задачи по атомной бомбардировке Японии.
Сообщив генералу Гровсу, что он не будет присутствовать на испытаниях, Тиббетс срочно вылетел на Тиниан. Ему даже думать не хотелось о том, что после всех усилий и вложенного труда выполнение задачи по атомной бомбардировке будет передана кому-то другому.
В девяти милях от базового лагеря в Аламогордо, штат Нью-Мексико, где в предрассветные часы 16 июля 1945 года встретились Гровс и Оппенгеймер, на тридцатипятиметровой стальной башне была установлена плутониевая бомба.
Испытание первого в мире атомного взрывного устройства было назначено на два часа ночи, но из-за дождя и грозовых разрядов оно было отложено.
Плохая погода держала на земле и бомбардировщики Тиббетса, так что невозможно было определить тот эффект, который атомная бомба окажет на бомбардировщик, когда ее сбросят над Японией.
Испытание было перенесено на 05:30 по местному времени.
Непрекращающийся ливень действовал на нервы всех собравшихся: военных и штатских.
В 05:25 четыремстам двадцати пяти наблюдателям, собравшимся в базовом лагере, было приказано лечь на землю, лицом вниз, ногами — к месту ожидаемого взрыва.
В 05:29 сработал последний из серии часовых механизмов бомбы. До взрыва оставалось сорок пять секунд.
Оппенгеймер и его ведущие сотрудники напряженно ожидали в бетонном бункере. На небольшом расстоянии от них, в узкой траншее, находился генерал Гровс. На случай каких-либо неожиданностей он решил находиться отдельно от ученых. 5 часов двадцать девять минут тридцать пять секунд.
Из другого бункера передали по микрофонной связи на наблюдательные посты: «Зеро минус десять секунд». В небо поднялась зеленая ракеты. «Зеро минус пять секунд». Вторая зеленая ракета рассыпалась в предрассветном небе.
Тишина и тьма царили над пустыней.
В пять часов, двадцать девять минут, сорок пять секунд все, наконец, произошло — слишком быстро, чтобы человеческий глаз мог что-либо разглядеть. Никто не увидел первой вспышки адского космического пламени. Удалось увидеть только его слепящее, сверхъестественное отражение на ближайших холмах.
«Это была неземная вспышка, она была ярче тысячи солнц, — отмечала позднее газета „Нью-Йорк таймс“. — Огромный огненный шар диаметром около мили, меняя цвет от темно-бордового до оранжевого, расширяясь в размере, за доли секунды поднялся на высоту три тысячи метров и поднимался все выше. Это была сила, которая наконец вырвалась на свободу после миллиардов лет заточения. У многих это ассоциировалось с моментом, когда Создатель объявил: „Да будет Свет!“»
Наблюдатели прижались к земле со смешанным чувством ужаса и благоговения перед величием события. Оппенгеймер вспомнил строки из священного индусского эпоса «Бхагавад Гита»: «Я стал смертью, разрушителем миров».
Зловещее облако продолжало подниматься вверх, принимая различные формы гигантских грибов. Наконец, оно исчезло в светлеющем небе на высоте более пятнадцати тысяч метров. Температура на земле, в эпицентре взрыва, достигла ста миллионов градусов по Фаренгейту — в десять тысяч раз больше, чем на поверхности солнца.
В радиусе мили от эпицентра вся животная и растительная жизнь была уничтожена. На расстоянии пяти тысяч метров от эпицентра оплавился песок, превратившись в раскаленную белую субстанцию, напоминавшую по форме громадное блюдце. Когда эта субстанция остыла, то превратилась в желто-зеленую глазурь, состав которой не был известен ученым. Такого песка на Земле еще не было. Стальная башня, термостойкая при любой жаре доатомной эры, превратилась в газ и исчезла.
Гровс обратился к своему заместителю бригадному генералу Томасу Фаррелу:
— Война окончена. Парочка таких штуковин, и с Японии — конец.
В Потсдаме Стимсон информировал Трумэна о том, что испытание в Аламогордо прошло успешно. Чтобы успокоить окрестное население, слышавшее гром взрыва и видевшее вспышку на расстоянии двести миль, в прессу было передано ложное сообщение о взрыве склада с боеприпасами.
Встретившись на следующий день с Черчиллем, Стимсон рассказал английскому премьеру о «хороших новостях» из Аламогордо. Сталину никто не сказал об этом ни разу, ни на следующее утро, в день открытия Потсдамской конференции. Впрочем, это не имело большого значения. Русские уже знали об атомной бомбе через своих шпионов, внедренных в «Манхэттенский проект».
Вечером президент Трумэн обсудил результаты испытаний в Аламогордо со Стимсоном, госсекретарем Бирнсом и адмиралом флота Леги. Было решено сделать японцам еще одно предложение о безоговорочной капитуляции, а затем применить бомбу, пытаясь спасти сотни тысяч жизней американских солдат, которые будут потеряны при вторжении на Японские острова.