я ветчина в банках. Во-первых, она только увеличивала жажду, поскольку была соленой, а во-вторых, привлекала акул. Стило кому-либо открыть банку с ветчиной, как к этому месту тотчас устремлялись акулы.
Всех, кто был болен, ранен или не имел спасательного жилета, вытащили на плоты. В начале второго дня несколько матросов подплыли к младшему лейтенанту Дональду Блюму и доложили, что идет расхищение продовольствия и воды. Блюм поплыл с ними обратно и обнаружил матросов, которые ели в неурочное время, запивая пищу водой. Об этом немедленно доложили Редмайну. Тот приказал собрать всю пищу и воду в одном месте, назначив офицеров и главстаршин для их круглосуточной охраны. Позднее докладывали, что старшина Джулио и его небольшая «банда» снова воруют пищу. Однако, было неясно, откуда они ее воруют, поскольку весь охраняемый запас продовольствия и воды оставался нетронутым. В течение второго дня в этой группе, судя по всему, никто не умер. Все оставалось в относительно хорошей форме.
Во вторник 31 июля, в 10:00, за час предполагаемого прибытия «Индианаполиса» контр-адмирал Линд Маккормик, командир Оперативной группы 95,7, куда должен был войти и «Индианаполис», дал приказ сниматься с якоря и выходить из залива на учения, если бы все шло по плану, то при выходе из залива Оперативная группа Маккормика должна была встретить входивший в залив «Индианаполис». Маккормик однако об этом не знал, поскольку, как мы уже видели, в его штабе не позаботились расшифровать радиограмму главкома, информирующую о том, что «Индианаполис» должен был войти в состав Оперативной группы Маккормика для прохождения десятидневного курса боевой подготовки. Тем не менее, контр-адмирал Маккормик получил сообщение от Вальдрона о том, что крейсер покинул Гуам и направляется в залив лейте. Поэтому Маккормик считал, что когда его корабли вернутся с учений, «Индианаполис» уже будет находиться в базе.
Уходя в море, Маккормик оставил все дела на время своего отсутствия контр-адмиралу Соуэллу. Об «Индианаполисе» при этом не было сказано ни слова, а потому Соуэлл ни о чем не беспокоился.
Непосредственный начальник Маккормика вице-адмирал Джесс Олдендорф, извещенный о прибытии «Индианаполиса» радиограммой из штаба главкома на Гавайских островах, ожидал получить рапорт капитана 1 ранга Маквея где-нибудь к полудню. Не получив никаких известии, адмирал Олдендорф совершенно не обеспокоился. Тяжелый крейсер «Индианаполис» являлся флагманским кораблем Тихоокеанского флота и постоянно получал специальные приказы, о которых никого не было принято информировать. Вот и сейчас, находясь в море, крейсер мог получить один из таких приказов, изменить курс и направиться совсем в другое место. Командующий 5-м флотом адмирал Спрюэнс распоряжался своим флагманским кораблем как личным автомобилем. Поэтому никто никогда точно не знал, где находится «Индианаполис» и куда направляется.
В окружающей их кромешной тьме у моряков третьей группы, уцелевших при гибели «Индианаполиса» начинали сдавать нервы. Некоторые уже не видели впереди никакой надежды. Они расстегивали свои спасательные жилеты, предпочитая утонуть, чем дальше бороться за жизнь на волнах открытого моря. Имели место и вопиющие случаи нападения друг на друга, чтобы завладеть спасательными жилетами. Ночью таким образом были убиты двадцать пять человек.
На рассвете доктор Хайнес сразу заметил, что группа стала значительно меньше. Отсутствие питьевой воды и яростные лучи тропического солнца беспощадно убивали людей.
Во второй половине дня море слегка успокоилось, но жажда уже стала нестерпимой. К концу второго дня моряки уже совершенно выбились из сил. Многие, несмотря на все предупреждения, начали пить соленую воду. Особенно, молодые матросы. Некоторые начали сходить с ума. Другие впадали в кому и тонули. Какие-то храбрецы пытались их поддержать на плаву и тонули вместе с ними.
Доктор Хайнес плавал от одной группы моряков к другой, отчаянно пытаясь им помочь. Но все, что он мог сделать — это попытаться успокоить и как-то обнадежить терпящих бедствие людей.
Между ними продолжали шнырять акулы. Спокойная, прозрачная вода позволяла их видеть на значительной глубине. Однако, в течение вторых суток акулы, судя по всему, больше предпочитали мертвых, особенно, утонувших, чьи трупы уже находились на значительной глубине. Охотясь за ними, кровожадные хищники в этот день мало беспокоили людей на поверхности.
С заходом солнца обстановка еще более ухудшилась. Всех начал бить холодный озноб, что продолжалось примерно в течение часа. Потом многие стали впадать в лихорадочное возбуждение. Некоторые начинали бредить, другие впадали в буйное помешательство. Кто-то закричал, что среди них имеются японцы.
Завязывались драки. Офицеры тщетно пытались навести порядок. Исчезло какое-либо подобие организации. Не в силах что-либо сделать доктор Хайнес отплыл в сторону.
Но все-таки были и такие, которые пытались помочь своим товарищам. Они плыли за отстающими, «буксировали» их обратно к группам. Капковые жилеты имели медные кольца на спине. Ночью с помощью этих колец моряки цеплялись друг за друга, образовывая круг, внутри которого другие могли немного отдохнуть. Однако, при этом жилеты быстро теряли запас плавучести, и это дополнительно создавало нервозную обстановку.
Ночью многие продолжали срывать с себя спасательные жилеты, фактически совершая самоубийства. Слышались безумные крики и рыдания. Доктор Хайнес вспоминает все это как непрерывный кошмар.
Оставляя Сан-Франциско, тяжелый крейсер «Индианаполис» как флагманский корабль 5-го флота был оборудован новым типом радиотелетайпной системы связи. Сокращенно — РАТТ. Утром во вторник было решено испытать эту новую систему связи по предварительной договоренности между командиром крейсера и командующим амфибийными силами Тихоокеанского флота.
Последний по системе РАТТ направил депешу на «Индианаполис». Не получив ответа, он связался с радиостанцией острова Гуам и попросил их связаться с «Индианаполисом». Когда радистам Гуама этого сделать не удалось, в штабе амфибийных сил забеспокоились, и в штаб командующего Тихоокеанским флотом в Перл-Харборе полетела следующая радиограмма:
«Не могу связаться с „Индианаполисом“ ни по системе РАТТ, ни по радио, ни через радиостанцию Гуама. Прошу связаться с „Индианаполисом“, чтобы нам сообщили новое время готовности для испытания системы РАТТ».
Эта радиограмма была отправлена в 09:08, за два часа до предположительного времени прибытия «Индианаполиса» в залив Лейте и через тридцать три часа после того, как тяжелый крейсер уже покоился на дне Филиппинского моря. Из штаба Тихоокеанского флота амфибийным силам сделали внушение, чтобы те не лезли в эфир «по пустякам». И те отключились.
Помощник адмирала Нимица по связи капитан 1 ранга Пол Андерсон совсем не встревожился, получив это сообщение. Аппаратура системы РАТТ была новой, сложной и еще не испытанной. Возможно, на «Индианаполисе» что-то случилось с этим новым оборудованием.
Так и не дождавшись прихода «Индианаполиса» в залив Лейте, штаб Филиппинского военно-морского района, не мудрствуя лукаво. просто перенес крейсер в список кораблей, чье прибытие ожидалось завтра, в среду, 1 августа.
ГЛАВА VIIIОСТРОВ ТИНИАН,ВТОРНИК 31 ИЮЛЯ 1945 ГОДА
Утром 31 июля с четырех параллельных взлетных полос аэродрома Норт-Филд на Тиниане, взлетая по четыре машины враз, в воздух поднялась почти тысяча тяжелых бомбардировщиков — самая мощная воздушная армада, когда-либо взлетавшая с Марианских островов. Им предстояло нанести удар одновременно по нескольким японским городам.
Взлет такого количества бомбардировщиков занял два часа. Ко времени, когда в воздух поднялся последний самолет, ведущий бомбардировщик был уже в пятистах милях от острова. Однако, общая взрывная мощность всех бомб, которые несли эти бомбардировщики, была меньше ожидаемой мощности атомной бомбы, собираемой в настоящее время в специальной мастерской 509-го полка на Тиниане. Тиббетс, Фирби и ван Кирк провели это утро на Иводзиме, небольшом островке в шестистах милях от Тиниана, отрабатывая план использования местного аэродрома в качестве промежуточной базы для вынужденной посадки в случае необходимости.
Вернувшись на Тиниан, плотно пообедав, Тиббетс заперся в своем кабинете в штабе 509-го полка и принялся писать проект приказа по первой атомной бомбардировке в истории. Проект приказа должен был утвердить генерал Ле Мэй. Запечатав написанное в конверт, Тиббетс направил его со специальным курьером в штаб Ле Мэя на остров Гуам.
Приказ предусматривал, что в выполнении этой исторической задачи будут участвовать семь стратегических бомбардировщиков B-29. Один из них должен был находиться в полной готовности на аэродроме острова Иводзима. Три — должны будут заняться разведкой погоды над тремя потенциальными городами-целями, передавая полученную информацию на бомбардировщик-носитель атомной бомбы. Бомбардировщик с атомной бомбой должны будут сопровождать два самолета с наблюдателями.
Затем Тиббетс вызвал к себе двух офицеров разведки: подполковника Пайетта и капитана Бащера, приказав им быть готовыми ознакомить отобранных пилотов, штурманов и бомбардиров с данными аэрофотосъемки, показывающими, как выглядят японские города с высоты десять тысяч метров.
После этого полковник побеседовал с интендантом Перри, попросив его, начиная с 3 августа, постоянно готовить по утрам яблочные оладьи. Эти оладьи являлись любимым лакомством Тиббетса. Он обожал перед вылетом съесть несколько штук.
Вслед за интендантом к командиру полка был вызван майор Чарлз Суини. Его бомбардировщик № 15 был назван «Великий Артист» в честь чудо-бомбардира капитана Кермита Бихэна. Тиббетс напомнил «Бостонскому ирландцу», что «Великий Артист» должен быть переоборудован в летающую лабораторию, снабженную приборами для измерения мощности взрыва и других эффектов атомной бомбы. Бомбардировщик Суини и другой самолет, несущий фотооборудование, должны были стать двумя самолетами-наблюдателями, сопровождающими «Энолу Гей» Тиббетса на пути к цели.