«Индианаполис» слегка подбросило вверх, а затем крейсер, дрожа и вибрируя, грузно осел в воду. Пламя, пар и дым вырвались из передней трубы, а огромный огненный шар прокатился от надстройки до носовой оконечности крейсера. В пределах нескольких секунд шар погас.
Без всякой команды, по всему, что шевелится, открыли огонь 40-мм автоматы. 127-мм орудия были нацелены в темноту ночи, но, не найдя цели, огня не открывали.
В нос от миделя «Индианаполис» представлял из себя сплошную «зону бедствия»: погас свет, энергии не было, не было ни связи, ни давления в магистралях.
Первый страшный взрыв сбросил капитана 1 ранга Маквея с койки на стальную палубу. Второй взрыв подбросил командира крейсера над палубой, где он лежал. Крошечная походная каюта наполнилась едким дымом. Вибрация и скрежет конструкций корабля напомнили Маквею происходящее после удара камикадзе у Окинавы.
«Моей первой реакцией, когда я проснулся, а вернее — наполовину проснулся — было: „Боже! В нас снова врезался камикадзе!“ Но потом я быстро сообразил, что едва ли в этом районе могли появиться самолеты противника. Скорее всего, это торпеды,» — вспоминал позднее Маквей. Быстро вскочив на ноги, командир крейсера в одном белье выскочил на мостик.
На мостике и в штурманской рубке висело облако белого «кислотного» дыма, настолько плотного, что никого и ничего невозможно было рассмотреть. С самого мостика также ничего не было видно. Стояла кромешная тьма. На палубе также никого не было видно.
Никого из находившихся на мостике Маквей опознать не смог и стал спрашивать их фамилии.
Скользя по настилу мостика босыми ногами, командир «Индианаполиса» стал громко звать («А что еще мне оставалось делать?») капитана 3 ранга Мура, командира дивизиона борьбы за живучесть.
Но Мур покинул мостик сразу же после попадания торпед и ринулся вниз, чтобы установить степень полученных повреждений и задраить все водонепроницаемые двери и люки.
Затем Маквей позвал вахтенного офицера, спросив его, получил ли он какие-нибудь доклады и вообще имеет ли какую-либо информацию о случившемся. Лейтенант Орр ответил, что никакой информации у него нет. Он лишь доложил командиру, что сразу же после взрывов приказал пробить боевую тревогу.
Капитан 1 ранга отметил, что вахтенный офицер находился в состоянии «на грани паники», поскольку никак не мог остановить машины крейсера. «Индианаполис» продолжал вспахивать море со скоростью семнадцать узлов, каждую секунду всасывая тонны воды в гигантские пробоины правого борта.
Орр доложил Маквею, что у него нет связи с машинным отделением, что он пытался остановить корабль, но не знает, дошел ли его приказ до машинного отделения или нет. Как выяснилось позднее — нет.
Электрический машинный телеграф на мостике, как и все прочес электрооборудование, вышел из строя. На мостике не было абсолютно никаких средств связи с другими частями корабля, не считая переговорных труб, одна из которых вела в походную каюту командира, а вторая — в боевую рубку. В конце концов, в машину отправили рассыльного с вахты с приказом немедленно остановить крейсер.
Выйдя на правое крыло мостика, Маквей пытался разглядеть повреждения в носовой части крейсера, но из-за дыма и темноты не увидел ничего.
В этот момент «Индианаполис» имел очень незначительный крен, и Маквей считал, что никакой катастрофы не произошло. Он был не очень обеспокоен. Зайдя обратно в штурманскую рубку, Маквей сказал Орру, что пойдет в свою походную каюту, оденется и вернется обратно.
Пока Маквей находился на крыле мостика, вахтенный старшина Эдвард Кейс пытался наладить систему внутрикорабельной связи, но безуспешно. Кейс доложил Орру, что связь не работает, и тот приказал ему идти в машину и передать приказ остановить корабль.
В 00:10, через пять минут после попадания двух торпед, «Индианаполис» имел крен 12° на правый борт.
К этому времени капитан 1 ранга Маквей, наскоро одевшись, снова появился на мостике. Хотя крен корабля был еще сравнительно небольшим, появившийся на мостике тяжело дышавший капитан 3 ранга Мур доложил командиру, что крейсер тяжело поврежден и быстро погружается. Мур успел проверить все носовые отсеки и убедился, что они стремительно затопляются водой. Он посоветовал командиру дать приказ оставить корабль.
Однако, капитан 1 ранга Маквей не был уверен в правоте Мура.
Доклад командира дивизиона борьбы за живучесть показался ему невероятным. Маквей не мог поверить, что корабль тонет. Маквей видел, что крен крейсера незначительный, а с мостика вообще не видно никаких повреждений. Повреждения, полученные крейсером у Окинавы, казались Маквею более тяжелыми. Но тогда с ними удалось справиться, и командир был уверен, что так же будет и на этот раз. Он знал, что нельзя опаздывать с приказом «оставить корабль», но и не хотел отдавать этот приказ слишком рано. Он приказал Муру идти вниз и все проверить заново. Капитан 3 ранга Мур ушел вниз и больше не вернулся.
Маквей спросил лейтенанта Орра, передала ли радиорубка сигнал бедствия? Тот ответил, что не знает. В 00:12 командир послал матроса в задымленную штурманскую рубку, чтобы тот прочел там показания кренометра. Матрос вернулся с ошеломляющей новостью: крен крейсера уже достиг 18°, увеличившись на шесть градусов за две минуты!
Через восемь минут после того, как «Индианаполис» получил торпедные попадания, через три минуты после того, как капитан 3 ранга Мур покинул мостик, и через минуту после того, как было считано последнее показание кренометра, на мостике появился старший офицер крейсера капитан 2 ранга Джозеф Флинн. Он доложил Маквею, что корабль получил тяжелые повреждения и принимает воду в огромном количестве. «Я думаю, что с нами покончено, — сказал старший офицер, и рекомендую дать приказ „оставить корабль“».
Командир был ошеломлен. Какой же силы должен быть взрыв, чтобы за восемь минут пустить на дно такой громадный корабль?
Но, повернувшись к Флинну, Маквей приказал: «Хорошо, дайте команду оставить корабль!»
Услышав это, лейтенант Орр приказал рассыльному пойти в кормовую часть мостика и взять там два спасательных жилета для них обоих. Когда рассыльный вернулся, Орр приказал ему спасаться.
В этот момент на мостике появился старшина Кейс и доложил командиру, что он передал по нижним помещениям крейсера команду: «Все наверх!». Кейс добавил, что пробиться в нос от миделя было невозможно из-за пожара.
В 00:14 на мостике появился штурман «Индианаполиса» капитан 2 ранга Дженни, сообщивший командиру, что практически сразу же после попадания торпед с крейсера передали сигнал бедствия с указанием точного места корабля и призывом о немедленной помощи.
Затем Маквей вышел на крыло мостика и крикнул морякам, сгрудившимся у лееров левого борта, чтобы они спасались. Сложив руки рупором, капитан 2 ранга Флинн прокричал ту же команду. Многие матросы, не ожидая команды, бросились в воду сразу после взрыва. А поскольку крейсер так и не остановился, их головы прыгали на волнах уже примерно в миле за кормой.
На шканцах крейсера распоряжался раненый капитан 3 ранга Липски, старший артиллерист «Индианаполиса». С ним неожиданно столкнулся старшина комендоров Хоннер, который позднее вспоминал, что «Липски, который очень сильно обгорел, передал ему записку для своей жены. Он считал, что ему уже не спастись, а поскольку я не был ранен, он полагал, что мне это удастся».
Убедившись, что все матросы одели спасательные жилеты, Липски, по своей собственной инициативе, дал приказ оставить корабль. Через несколько секунд на палубе появился капитан 2 ранга Флинн, скомандовав: «Быстро за борт, ребята!»
Капитан 3 ранга Джозеф Рейд распоряжался на корме, где сгрудились сотни перепуганных молодых матросов. Они толпами бросались за борт. Рейд тщетно пытался навести хоть какой-нибудь порядок. В темноте не было видно, что увеличивающийся крен на правый борт обнажил еще работавшие правые винты. Прыгающие с кормы матросы попадали в них, как в ножи огромной мясорубки, которая крошила их на куски.
Через несколько минут после отдачи приказа «Оставить корабль!» капитан 1 ранга Маквей также решил, что настала пора спасаться и ему самому. Штурман Дженни, которому командир приказал проверить, успела ли радиостанция крейсера передать в эфир сигнал бедствия, на мостик не возвращался. Командир решил проверить это лично. Кроме того, он хотел сам убедиться в том, что крейсер получил смертельные повреждения.
Оставив мостик, Маквей прошел через штурманскую рубку в свою походную каюту, где взял свой спасательный жилет. Выйдя из походной каюты, Маквей столкнулся с капитаном 1 ранга Крочем, пассажиром, взятым на борт на Гуаме, который ночевал в салоне Маквея:
— Чарли, у вас нет лишнего жилета?
Маквей вернулся в каюту, нашел там надувной жилет и передал его матросу Гаррисону, случайно оказавшемуся поблизости.
— Надуйте его, — приказал Маквей, — и отдайте капитану 1 ранга Крочу.
А сам пошел дальше, надеясь добраться до радиорубки.
Маквей уже поставил ногу на ступеньку трапа, ведущего вниз на сигнальный мостик, когда «Индианаполис» внезапно резко повалился на правый борт. Крен крейсера достиг 60°. Было 00:17. Все живое и неживое покатилось в сторону правого борта. Грохот сорвавшегося с креплений оборудования смешался со страшным воем людей. Капитан 1 ранга Маквей удержался на ногах только потому, что держался обеими руками за поручни трапа. Подтягиваясь на руках, ползком на коленях командир добрался до накренившегося настила сигнального мостика, откуда дальше вниз шел трап, ведущий в радиорубку.
С трудом преодолев и этот трап, Маквей, не найдя, разумеется, никого в радиорубке, в итоге спустился на верхнюю палубу. Там он обнаружил несколько матросов, которые собирались прыгать за борт без спасательных жилетов. Командир остановился и крикнул им:
— У первой трубы лежит плавучая сеть. Бросьте ее за борт, а потом прыгайте сами. Она выдержит вас всех. Корабль еще достаточно времени продержится на плаву.