замеченный вышел с Ним.
Долго он шёл за Христом,не решаясь подойти к Нему.
Ночь тёмная, улицыпустые, жутко было. Христос в белой одежде своей не был похож на человеказдешнего мира; потом, эти странные рассказы про чудеса...
Наконец он решился иробко окликнул Христа:
— Учитель благий!
Христос остановился иповернулся к нему. Лицо Христа было бледное, измученное, крупные капли слёздрожали в Его глазах.
— Что сделать мнедоброго, — нерешительно проговорил юноша, — чтобы иметь жизнь вечную?
— «Что ты называешь Меняблагим? — ласково сказал Христос. — Никто не благ, как только один Бог. Если жехочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди»...
— Какие?
— «Не убивай; непрелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: любиближнего твоего, как самого себя».
— Всё это сохранил я отюности моей, — горячо ответил юноша. — Чего ещё недостаёт мне?
Христос пристальнопосмотрел ему в глаза. Коле показалось, что вся душа его осветилась от этоговзгляда.
Лицо Христа сталострогим, и Он сказал:
— «Если хочешь бытьсовершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровищена небесах; и приходи и следуй за Мною».
Тень печали прошла полицу юноши. У него было столько планов! Он хотел по окончании ученья поехать заграницу, объездить весь свет, всё увидать, всему научиться; а вернувшись,посвятить себя общественной деятельности.
Коля безмолвно стоял,поникнув головой.
Христос сделал движениепродолжать свой путь дальше.
— Послушай, — остановилЕго Коля, — неужели иначе нельзя? Неужели это необходимо?
— «Удобнее верблюдупройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие», — отвечалХристос.
— Почему же о. Иоаннучит в церкви, что это от Бога, что так и должно быть, чтобы одни были богатые,а другие бедные? Одним для спасенья души нужна нищета, другим, напротив,богатство, чтобы они могли творить дела милосердия.
— Разве ты не знаешь,что, когда ближний просит рубашку, нужно отдать ему и верхнюю одежду?
— Знаю.
— Разве ты не знаешь,что нужно любить ближнего, как самого себя?
— Знаю, Учитель!
— Но, если ты будешьлюбить ближнего, как самого себя, можешь ли ты быть богат, когда есть нищие? Имного ли останется от богатства твоего, если ты всякому будешь отдавать нетолько рубашку, но и верхнюю одежду?..
Коля не знал, чтоответить, но и отказаться от всех своих грёз, от всего, о чём он мечтал с такимжаром, о чём долгие вечера разговаривали они с другом Мишей, не хватало духа.
И опустив голову, онпошёл прочь от Иисуса.
X
Молва о необычайномпроповеднике в белых одеждах разнеслась далеко за пределы столицы.
Народ вереницейсопровождал Иисуса, и там, где останавливался Он и начинал учить, быстрособиралась громадная толпа народа. Покуда наряд полиции успевал явиться к местусборища, Иисус уже учил в другом месте, и другая толпа с напряжённым вниманиемслушала такие новые для неё слова.
Но далеко не всеодинаково сочувствовали тому, что говорил Христос.
Случалось, чтокто-нибудь из толпы резко прерывал Его, задавал вопросы с явным намерениемобличить Христа или в сектантстве, или в политической неблагонадёжности. НоХристос, к радостному изумлению большинства, всегда несколькими словами,простыми и ясными, без труда разбивал козни врагов. Это приводило их буквальнов ярость; и тогда они начинали грозить Ему тюрьмой и виселицей.
На другой день послезаседания у митрополита Христос рано утром вышел на площадь. Его уже ждалнарод, потому что Он часто приходил туда.
Христос чувствовал, чтонедолго Ему остаётся учить, и потому с какой-то особенной тихой лаской смотрелна окружавшую Его толпу. Это были по преимуществу простые люди: приказчики,дворники, прислуга. В отдалении стояло несколько священников, несколько дам,какой-то офицер в николаевской шинели.
Христос говорил:
— «Приидите,благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от созданиямира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был наг, и выодели Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.
Кто любит Меня, тотсоблюдёт слово Моё. Не любящий Меня не соблюдает слов Моих.
Верный в малом и вомногом верен, а неверный в малом неверен и во многом».
Вы должны илипоследовать за мной, или не называться моими учениками, но открыто признатьсебя язычниками.
«Никакой слуга не можетслужить двум господам. Нельзя служить Богу и мамоне». Что высоким считается улюдей — богатство, чины, роскошь, слава, — то мерзость пред Богом!
«Ибо всякий возвышающийсам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится!
Приидите ко Мне всетруждающиеся и обременённые, и Я успокою вас!»
В это время из толпы коХристу подошёл высокий седой старик, сборщик на построение храма, в каком-тополумонашеском одеянии.
— Сладко поёшь, —насмешливо сказал он, — где-то сядешь? Откуда такой взялся?
— Я — Иисус из Назарета,— проговорил Христос.
— Ну, этого я там незнаю, а, только что, на улицах народ мутить нельзя... вот что. Про каких это тытут двух господ толкуешь... Тоже, небось, понимаем вашего брата; небось, обакармана прокламациями набиты. Недаром балахон-то надел.
— А ты не мешай ему! Дайпослушать... — вмешался какой-то молодой парень.
— Много ты понимаешь, —презрительно бросил ему старик, — тут против Царя и церкви православной средьбела дня митинг устроили, а ты: «Дай послушать».
— Да что ты сам-тосмыслишь! Ничего тут против Царя сказано не было. Говорят тебе: Богу, так Богу,а хочешь мамоне, валяй мамоне.
— А вот я сейчас тебепокажу!
И обратясь ко Христу,старик сказал:
— Ну-ка, любезный:позволительно ли Царю подати платить?
Он подмигнул толпе иостановился в ожидании.
Всех заинтересовал этотвопрос. С ожиданием следила толпа за бледным лицом Христа.
Христос поднял Своизадумчивые глаза и спросил:
— Есть у тебякакая-нибудь монета?
Старик недоумевающеуставился на Христа:
— Да ты что?!Экспроприатор, что ли?
— Давай, давай, уж онзнает! — нетерпеливо понукали его со всех сторон.
Старик достал рубль:
— Вот, на! Рубль даю.
Христос не взял монету вруки, а только спросил:
— Кто изображён здесь?
— Ну что тыразыгрываешь-то, — с неудовольствием проворчал старик, — знаешь, кто: ГосударьИмператор.
— Так вот и отдавай Царюто, что ему принадлежит. Ну а Божье Царю отдавать нельзя.
Купец молча спряталрубль и отошёл.
А по толпе пронёсся гулвосторга. Но это был не легкомысленный восторг от внешней красоты ответаХриста. Видно было, что простые сердца поняли, что хотел сказать Он, и поняли,сколько скорби, сколько жестокостей влечёт за собой проведение этого ответа вжизнь.
Христос поднялся, чтобыидти в другое место, ибо опасно было оставаться на одной площади слишком долго.
— Ты теперь кудапойдёшь, Учитель? — спросил Его один человек из толпы. — Мне бы хотелось последогнать Тебя.
— А ты для чего хочешьуйти? — спросил его, в свою очередь, Христос.
— Сегодня похороны моегоотца.
— «Иди за Мною, —повелительно сказал Христос, — и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов».
И человек из толпы, нислова не говоря, пошёл за Иисусом.
— Ах ты, безбожник, —укоризненно говорила им вслед какая-то старуха, — ни жалости, ни стыда, а ещёна слово Божие ссылается...
Когда Христос прошёлнесколько улиц, к Нему приблизился очень юный молодой человек, видимо взволнованныйи опечаленный.
Христос узнал в нёмодного из Своих учеников.
— Что с тобой? — спросилХристос.
— Учитель, — чуть неплача, проговорил юноша, — ты велел нам посещать заключённых в темницах. Япошёл, но меня они не пустили, требовали пропуск, спрашивали, к кому и покакому делу. А когда я сказал, что хочу в темницу не к родственнику и не кзнакомому, а потому, что Иисус велел посещать заключённых, они стали смеятьсянадо мной, а потом чуть не избили меня.
— Утешься, — сказал емуХристос, — так поступали и с пророками, бывшими прежде вас...
XI
Ровно в двенадцать часовкарета митрополита остановилась у дома генерал-губернатора.
Анания, в праздничнойшёлковой рясе, в белом клобуке, по парадной мраморной лестнице взошёл вприёмную.
Низко кланялись емулакеи, низко кланялись какие-то генералы и штатские в приёмной. Ананияпривычным жестом благословлял их, но лицо его было озабоченно и строго.
Генерал-губернаторсейчас же принял владыку.
— Я к вам, вашепревосходительство, — начал митрополит, усаживаясь в глубокое бархатное кресло,— по весьма важному делу.
— Чем могу служитьвашему высокопреосвященству?
— Извините меня, вашепревосходительство; конечно, я не осмелился бы вторгаться в вашу, так сказать,гражданскую область, но есть нечто, что слишком соприкасается единовременно и сцерковью, и, так сказать, с администрацией. Так вот, не изволили ли вы слышать,ваше превосходительство, о некоем человеке в странном одеянии, которыйрасхаживает без паспорта по улицам столицы и учит народ не повиноваться Государюи Православной Церкви?
— Да, до меня доходилочто-то такое, ваше высокопреосвященство, но нечто весьма туманное, так что ядаже не мог понять, в чём дело, и полагал, что это или душевнобольной, илисектант.
— Вы отдали какое-нибудьраспоряжение, ваше превосходительство?
— Да, я приказалнаблюдать... и в случае чего донести мне.
— Ваше поручение,осмелюсь заметить, ваше превосходительство, — нервно передёргиваясь, проговорилвладыка, — исполняется в высшей степени халатно.
— Вы меня тревожите,ваше высокопреосвященство.
— Это не сектант и несумасшедший, это нечто похуже анархиста!
— Не может быть... Чтоже, и бомбы... и вообще...
— Он открыто призываетвойска к возмущению, он врывается в зал заседания суда, он разгуливает, как нив чём не бывало, по всем улицам, устраивает за городом массовки. И кроме того,творит срам и гнусность в православных храмах.