– Спасибо.
Она коротко кивнула, и я вылез из машины.
Я ни секунды не колебался. Мобильник у меня был с собой. Я сел в машину и набрал номер. В трубке послышался неуверенный голос Рейчел.
– Мне нужна твоя помощь, – серьезно сказал я.
Глава 14
Через пять часов поезд, которым ехала Рейчел, подошел к вокзалу в Ньюарке.
Невольно вспомнились старые фильмы, где поезда разлучают возлюбленных: откуда-то снизу валит дым, кондуктор призывает пассажиров занять свои места, раздается гудок, колеса начинают со скрипом вращаться, он стоит на ступеньках вагона и машет рукой, она бежит по платформе. Правда, здешняя обстановка по идее не должна вызывать подобные воспоминания. Железнодорожный вокзал не более романтичен, чем куча навоза от гиппопотама, страдающего вдобавок глистами.
Поезд подошел беззвучно, в воздухе не соткалось ничего, что хотелось бы увидеть или услышать. Но когда Рейчел сошла на платформу, в груди у меня что-то сжалось. На Рейчел были выцветшие синие джинсы и красный свитер с высоким воротом. С плеча свисала дорожная сумка, которую она приподняла, спускаясь по ступенькам. Какое-то время я просто смотрел на нее. Мне только что исполнилось 36 лет. Рейчел была годом моложе. А расстались мы, когда нам едва минуло двадцать. Вся жизнь у каждого прошла своя. Как подумаешь об этом, странное чувство охватывает. Я уже говорил, как мы расстались. Я пытаюсь докопаться до скрытых причин, но, может, их нет, может, все просто. Мы были детьми. А дети делают глупости. Дети не задумываются о последствиях. Дети не понимают, что грудь будет сдавливать всегда.
И вот сегодня, решив, что мне нужна помощь, я прежде всего подумал о Рейчел. И она откликнулась.
Рейчел сразу направилась ко мне.
– Никаких новостей?
– Вроде нет.
– Звонили?
– Пока нет.
Она кивнула и двинулась по платформе. Голос ее звучал вполне по-деловому. Рейчел сразу вошла в роль профессионала. Она работала.
– Расскажи мне подробней об анализе на ДНК.
– Все, что знал, уже доложил.
– Стало быть, полной определенности нет?
– Для суда недостаточно, но вообще-то говорят, ошибки быть не может.
Рейчел перебросила сумку с одного плеча на другое. Я старался идти с ней вровень.
– Знаешь, Марк, придется принять несколько трудных решений. Ты готов?
– Да.
– Прежде всего, ты уверен, что хочешь обойтись без полиции и ФБР?
– В записке говорится, что у них там свой человек.
– Помню. Но не исключено, что это блеф.
Мы шли, не останавливаясь.
– В прошлый раз я уже имел дело с властями.
– Возможно, тогда это было правильным.
– Правильным-то уж точно не было.
Рейчел неопределенно пожала плечами:
– Ты ведь не знаешь в точности, что именно тогда произошло. Может, они заметили хвост. Может, наблюдали за твоим домом. Но скорее всего, просто не собирались возвращать ребенка. Это ты понимаешь?
– Да.
– И все же в полицию обращаться не хочешь?
– Потому я тебе и позвонил.
Она кивнула и остановилась, не зная, куда идти дальше. Я повернул направо. Рейчел двинулась следом.
– Еще одно, – сказала она.
– Да?
– На сей раз нельзя позволять им самим назначать сроки. Надо потребовать доказательств того, что Тара жива.
– А волосы? Они наверняка на них сошлются.
– А мы скажем, что тесты дали противоречивые результаты.
– Думаешь, клюнут?
– Не знаю. Может, и нет. – Рейчел шла, высоко подняв подбородок. – Но это я и имела в виду, говоря о трудных решениях. Малый во фланелевой рубахе? Это обычный прием. Они хотят запугать тебя, лишить воли. Заставить действовать вслепую, как в прошлый раз. Ладно, в конце концов, Тара – твой ребенок. Хочешь снова просто отдать им деньги – твое дело. Но я не советую. Однажды они сбежали с деньгами. Где гарантии, что это не повторится?
Мы дошли до платного гаража. Я протянул дежурному свой талон.
– Так что же ты предлагаешь? – спросил я.
– Для начала нужно потребовать обмен. «Давайте деньги, а потом мы свяжемся с вами»? Нет, так больше не пойдет. Деньги в обмен на девочку.
– А что, если они не согласятся?
– Трудные решения. Ясно?
Я молча кивнул.
– Далее. Мне нужно надежное электронное оборудование, чтобы я постоянно была в курсе происходящего. Крупноформатная камера и все такое прочее. Людей у нас нет, надо что-то придумывать.
– А если заметят слежку?
– А если опять исчезнут? – передразнила Рейчел. – Риск есть в любом случае. Я стараюсь извлечь уроки из первой попытки. Гарантий нет. Давай попробуем улучшить положение.
Подогнали машину. Мы заняли салон и поехали по Макартур-авеню. Неожиданно Рейчел притихла. Лед минувших лет вдруг растаял. Я знаю, как это бывает. Не в первый раз.
– Есть еще указания? – спросил я.
– Да нет.
– Рейчел…
Что-то в моем тоне заставило ее отвернуться.
– Тебе следует кое-что знать.
Я молча ожидал продолжения.
– Я говорила тебе, что больше не служу в ФБР.
– Да.
– Значит, ты понимаешь, что мои возможности ограниченны.
– Понимаю.
Она откинулась на спинку сиденья и застыла.
– Что-нибудь еще? – поинтересовался я.
– Марк, надо смотреть правде в глаза.
Мы остановились перед красным сигналом светофора. Я повернулся и посмотрел на Рейчел, по-настоящему посмотрел – впервые. Глаза ее сохранили тот давний карий цвет с золотистыми крапинками. Я знаю, судьба ей выпала нелегкая, но по глазам этого не скажешь.
– Шансы на то, что Тара жива, минимальны, – сказала она.
– А как же тесты на ДНК? – возразил я.
– Этим я займусь позже.
– Как это понять – «займусь»?
– Позже, – повторила Рейчел.
– Да что это, черт возьми, значит? Все сходится. Эдгар сказал: окончательное заключение – формальность.
– Может быть, – отчеканила Рейчел. – А пока давай все же исходить из того, что девочка жива и здорова. Надо пройти путь до конца. Но при этом иметь в виду, что все может обернуться крупным надувательством.
– То есть?
– Неважно.
– Еще как важно! Ты что же, хочешь сказать, что результаты анализа подделаны?
– Не думаю. – Рейчел мгновение помолчала. – Хотя и это не исключено.
– Но как? Ведь образцы сходятся.
– Сходятся. Волосы с одной головы.
– Ну да.
– Но кто сказал, что в первом случае волосы принадлежали Таре? Те, что вы получили полтора года назад?
Постепенно до меня начало доходить.
– Когда подвергали проверке на ДНК первый образец, с твоими волосами сравнивали?
– Нет, а зачем?
– Затем, чтобы убедиться: присланные волосы принадлежат именно Таре, а не какому-то другому ребенку.
Я тряхнул головой, стараясь собраться с мыслями.
– Но ведь у похитителей оказался лоскут Тариной одежды. От розового комбинезона с черными пингвинами. Как это ты объяснишь?
– А что, у нее был единственный экземпляр на свете? И вообще, знаешь что? История весьма туманная, давай не будем пока увлекаться предположениями. Подумаем лучше о том, что можно сделать здесь и сейчас.
Наступило молчание. Я засомневался: «Может, не стоило обращаться к Рейчел? Слишком много стоит между нами». Но, в конечном счете, я ей доверял. Да, нужно действовать профессионально. Котлеты отдельно, мухи отдельно.
– Я хочу вернуть свою дочь, вот и все, – подытожил я вслух.
Рейчел кивнула, открыла рот, словно собираясь ответить мне, но так ничего и не сказала.
Раздался телефонный звонок.
Глава 15
Лидия любила разглядывать старые фотографии.
Интересно, почему? Душу это занятие, во всяком случае, не грело. Фактор ностальгии играл, в лучшем случае, роль весьма ограниченную. Вот Хеши никогда назад не оглядывался. В отличие от Лидии, хотя, чем это вызвано, внятно объяснить она не могла.
Данный снимок относился к тому времени, когда Лидии было восемь лет. В черно-белом изображении воспроизводился один из эпизодов популярнейшего телесериала «Семья смеется», который крутили семь лет подряд. Премьера состоялась, когда Лидии было семь лет, последний показ совпал с тринадцатым годом рождения. Главную роль в телефильме играл бывший исполнитель ролей комических персонажей Клайв Уилкинс. Он представлял овдовевшего чадолюбивого отца близнецов Тода и Рода и небесного создания с соответствующим именем Стелла. Девочку играла вездесущая Лариса Дейн. Да, знаменитый был сериал, ему до сих пор многие на телевидении подражают.
Программа «Истинная история Голливуда» иногда рассказывает о судьбе артистов, занятых в «Семье». Клайв Уилкинс умер от панкреатита через два года после того, как сериал сошел с экрана. Ведущий непременно заметит, что Клайв был «всем как отец», что (Лидии это хорошо известно) ни в коей мере не соответствует действительности. Парень сильно пил, и от него всегда несло табаком. Когда Лидия, позируя перед камерами, обнимала Клайва, ей требовалось все ее не развитое тогда актерское мастерство, чтобы не закашляться от вони.
Близнецы Джэред и Стэн по фамилии Фрэнк – в сериале Тод и Род – пытались впоследствии сделать музыкальную карьеру. По сюжету они играли в любительском оркестрике. Музыку для оркестрика писали другие, исполняли ее – за кадром – тоже другие, а мальчишеские голоса усиливал синтезатор. Тем не менее, Джэред и Стэн, которые и в нотах-то не слишком разбирались, решили податься в музыканты. В первой серии им было одиннадцать лет. Теперь – под сорок, оба усердно лечатся от облысения и уверяют себя и друг друга, что хоть и «устали от славы», но непременно вернутся на телеэкран.
Но главная, самая захватывающая тайна «Семьи» – это судьба всеми обожаемой Стеллы, то есть Ларисы Дейн. Вот что о ней известно: в последний сезон показа сериала родители Ларисы развелись и устроили безобразную свару вокруг ее заработков. В конце концов, отец вышиб себе мозги, а мать вышла за какого-то актера-мошенника, благополучно исчезнувшего с деньгами. Подобно большинству актеров-детей, Лариса Дейн сразу стала достоянием прошлого. Правда, одно время циркулировали слухи о ее беспутном поведении и пристрастии к наркотикам (все это было еще до повальной ностальгии по старым временам), но, в общем-то, никого она не интересовала. В пятнадцать лет Лариса превысила дозу и едва не отправилась на тот свет. Ее поместили в нечто вроде санатория, после чего она, похоже, вовсе исчезла с лица земли. Ничего о ней толком не было известно. Многие считали, что она снова – и на сей раз фатально – перебрала.