— Не вздумай стрелять. — Предупредил брата Николай.
— Да знаю я. Мало ли что.
Рысь некоторое время внимательно смотрела в их сторону. Затем понюхала снег вокруг себя и, развернувшись, медленно побрела в сторону леса. Эти дикие кошки с годами все больше чувствовали особое отношение людей к себе. Двуногие, оказавшись по собственной вине на грани вымирания, вдруг стали проявлять небывалую заботу о существах, которых когда-то бездумно истребляли. И животные словно понимали это. Бывали случаи, когда рыси приходили к древозаготовщикам и демонстративно наваливали прямо перед ними кучу. Или мочились на их сани. А потом так же медленно как сейчас, с гордо поднятой головой убирались восвояси. Но стоило человеку появиться одному и рысь непременно нападет. Природа никогда не упускала возможности нанести удар по человеку, словно мстила, за все проступки его вида против окружающей среды.
Проводив хищника взглядом, молодые люди продолжили откапывать ловушку. Это была обычная железная бочка с приваренными тремя ножками. Люди продалбливали в полуметровом слое льда полыньи и опускали туда эти бочки, которые наполовину уходили в лед, до воды, а другая половина торчала на поверхности, опираясь на ножки. Потом их обкладывали мешками с древесными опилками и золой и засыпали снегом. Такая защита позволяла несильно промерзнуть сетчатому чехлу, который крепился внутри бочки и уходил под воду. Чехол был около пяти метров в длину, и через каждые полметра его опоясывало стальное кольцо. Во многих местах к ячейкам сетки были привязаны крючки с наживкой в виде крохотных кусков мяса. В чехле имелось отверстие, и ловушку устанавливали этим отверстием против течения. Аккуратно очистив внутренность бочки ото льда, Вячеслав опустил в полынью багор. Нащупал первое кольцо и стал тянуть. Вторым багром Николай подхватил это кольцо и, втянув его в бочку, они насадили кольцо на специальные крюки, приваренные внутри бочки. Теперь надо было вынимать из ловушки рыбу и потом вытягивать следующую секцию.
— Коля, вылезь из ямы и смотри, чтобы зверье не набежало. А я рыбу буду тебе кидать.
— Погоди Слава, надо эколога позвать. Вдруг радиация.
— Да, блин, ну в прошлый раз ведь не было. И в позапрошлый раз тоже не было.
— Славик, ты же знаешь правила. Тем более что река-то течет подо льдом. Мало ли какую гадость течением принесет.
— Ладно. Зови. Но это пустая трата времени.
Николай выбрался из снежной ямы, подошел к их саням для рыбы, которые имели вид таза на лыжах, достал из кармана пустую автоматную гильзу и, прижав ее к нижней губе, со всей силы дунул. Раздался пронзительный и громкий свист.
Теперь стало видно, что под одиноким деревом на берегу реки сидел человек. Он медленно поднялся на ноги и побрел в их сторону. Это был эколог Матвеев. Когда-то он работал в местном лесничестве и, когда все началось, он на свое счастье решил перебраться в Надеждинск. Он был совсем старым и единственной обязанностью его, было проверять своим дозиметром добычу из реки и то, что привезут в общину древозаготовщики, охотники и искатели. Хотя у искателей были свои дозиметры, но дополнительная проверка уже в самой общине была обязательна. Когда-то на военных складах было море таких приборов, но в первые годы после катастрофы многие из них пришли в негодность. А многие были негодными еще задолго до войны. Еще, однажды, большую партию дозиметров похитила группа офицеров и прапорщиков и обменяла бандитам на еду и драгоценности. Очевидно, они полагали, что сложный послевоенный период быстро пройдет, и они окажутся на вершине своего благосостояния со своим никому теперь не нужным золотом серебром и драгоценными камнями. Их ожидания не оправдались. И еда оказалась не пригодной для пищи. Некоторые из этой преступной группы отравились и умерли. Погибли и некоторые члены их семей. Когда началось разбирательство, то их кража всплыла наружу. Зачинщиков преступления совет общины приговорил к смерти, по законам военного времени. И с тех пор, дозиметры стали оборудованием строгой отчетности. Их доверяли только командирам подразделений. Постам радиационного наблюдения. Искателям и экологической службе.
— Чего ребятки, откопали уже ловушку? — прокряхтел облаченный в армейский караульный тулуп, валенки со снегоступами и распущенную ушанку на голове старик. — Ну, давайте проверим.
Он положил возле большого овального таза с приделанными к нему лыжами небольшой чемоданчик и достал из кармана продолговатый стальной предмет, похожий на толстую авторучку. К предмету была привязана бечевка. Он снял теплую рукавицу с правой руки и, достав из чемоданчика резиновую перчатку от комплекта химзащиты, одел ее. Затем спустился к ловушке и рукой в резиновой перчатке опустил прибор в воду, придерживая за бечевку.
Поболтав ею несколько секунд в воде, он вернулся к своему чемоданчику и снова открыл его. Внутри лежал небольшой прибор зеленого цвета. Матвеев стряхнул с левой руки варежку и щелкнул парой переключателей. Тонкая стрелка на шкале прибора дернулась. После этого он вставил побывавший в воде предмет в специальное отверстие. Стрелка чуть качнулась.
— Норма, — удовлетворенно кивнул Матвеев.
— Точно? — переспросил Николай.
— Да точно я говорю. Норма. — Старик присел на край ямы. — Можете доставать.
Сквернослов натянул на руки резиновые перчатки и принялся опустошать ловушку. К Николаю падала брошенная Вячеславом рыба. Васнецов внимательно осматривал ее и кидал в таз. Вот эта без чешуи. Мутант какой-то скользкий. Не годится. Эта нормальная с виду. Пойдет. Эту с двумя хвостами долой. Опять нормальная. И эта нормальная. Эта без глаз…
— Безглазые рыбы бывают? — спросил Николай у эколога.
— Теперь бывают, — вздохнул Матвеев. — Выкинь ее от греха подальше.
— А это что за тварь? — Сквернослов вытянул что-то лохматое и бурое с длинным и узким носом.
— На выхухоль похоже. — Крякнул старик щурясь.
— Ее едят?
— Да выкинь ее к черту. Как она подо льдом теперь дышит непонятно? Тоже мутант, небось. Выкинь.
Вячеслав отшвырнул существо в сторону.
— Ну, вроде пока все. Колян, иди, помоги второе кольцо вытянуть.
Васнецов спустился, и они насадили на внутренние крюки второе кольцо. Затем Николай снова вернулся к саням. Полетела очередная партия рыбы. Еще в ловушке оказался кирзовый сапог и безголовая кукла.
— А это что такое? — Вячеслав показал что-то длинное и полупрозрачное.
Старик пригляделся и вдруг залился кашляющим смехом.
— Выкинь сейчас же! — прокашлял он сквозь смех.
— Да что это? — нахмурился Славик.
— Презерватив это!
Сквернослов резко отбросил его в сторону.
— Тьфу, зараза. Коля. Давай теперь я покараулю, а ты повытаскиваешь. У меня руки уже задубели.
Николай улыбнулся, что, кстати, бывало с ним не часто.
— Ладно. Если руки задубели, то так и быть. — Кивнул он. Братья поменялись местами.
— Вот ведь, штука, какая. Когда еще использовали, а до сих пор плавает, — хмыкнул Матвеев успокоившись. — И сколько еще дерьма там, в реке, — это он произнес уже невесело. — Эх, парни, какая тут рыбалка раньше была. Просто сказка. Любил я это дело. Очень радовался, когда в лесничество работать пошел. Я ведь как с авгана вернулся, так нигде работать не мог. То брать не хотели, то возьмут, а я ужиться в коллективе не мог. Ну и подался сюда, в леса эти, подальше от людей. И чую, мое это. Природа. Река. Вот сядешь с удочкой на прогретый солнцем камень и сидишь. Лес слушаешь. Реку. Как же раньше было здорово! А теперь вот. Лес молчит. Только мертвый треск деревьев. Бочки во льду. Дозиметр. И наследство нашего прошлого в сетях. Хреново-то как, — он вздохнул.
— А Авган, это далеко? — спросил Николай, вытаскивая очередную рыбину. — Ему было интересно слушать о прошлом. О какой-то совершенно другой жизни, которую он совсем не помнил. Но в последнее время такие разговоры почему-то навевали на него сильнейшую тоску и какую-то странную, почти детскую тревогу, от которой без конца хотелось плакать. А в этом самому себе признаться стыдно было. Он и так сквозь землю провалиться хотел из-за своих недавних истерик. Сейчас он слушать о мире солнца и зеленой листвы не хотел и решил перевести разговор в другое русло.
Старик неопределенно махнул рукой.
— Там. Далеко.
— И как там?
— А никак. Горы и дикари. Сейчас, небось, то же самое. Только холоднее. Эти духи, наверное, и не заметили, что цивилизация кончилась. Я когда там был, думал что это настоящий ад. Черта с два. Вот оглядываюсь сейчас на последние двадцать лет и понимаю, что пределы человеческих возможностей по созданию ада безграничны. — Старик вдруг замолчал и вопросительно уставился сначала на Сквернослова, затем на Николая. — Что это было?
— Вы тоже почувствовали? — Васнецов прекратил работу и взглянул на Матвеева.
Дрожание льда снова повторилось. На сей раз сильнее. И послышался какой-то жуткий гул, разнесшийся эхом над рекой. На секунду стихнув, все вокруг снова загудело с большей силой. К гулу прибавился звук трещащего льда. Николай выскочил из ямы, в которой находилась их ловушка. На снежной глади то тут, то там появлялись фонтанчики снега. Очевидно, там ломался лед.
— Быстро на берег! — Заорал Сквернослов. Он кричал это не своим спутникам, которые и так поняли, что назревает беда. Он кричал это другим людям, которые вдали очищали свои ловушки. Те уже быстро двигались в сторону города.
— Старый, давай в сани садись! — хлопнул Матвеева по плечу Вячеслав.
— Ты чего, парень, там рыба. Я же провоняю!
— Ты до берега до восьмой мировой войны ковылять будешь! Коля, хватай его!
Братья усадили негодующего эколога в таз, кинули ему его чемоданчик, свои автоматы и, схватив за привязанную к саням веревку, быстро двинулись в сторону Надеждинска. Впереди взметнулся снег и, разбрызгивая воду, встала на дыбы льдина.
— Правее! — крикнул Николай.
Они преодолели опасный участок. Сзади усиливался гул и треск. Теперь к ним присоединился шум освобождающейся от многолетнего льда Оки. Они выбрались из реки и обессиленные рухнули в сугроб.