тельно стала ровнее уже через несколько десятков километров. Ровнее и шире. Однако надо было пролететь над ней некоторое расстояние, дабы убедиться, что этой импровизированной полосы хватит. Замерзшая речная гладь была покрыта снегом, но в широких и прямых ее участках в центре реки должно было быть меньше снега из-за ветров, которые на открытом пространстве чувствовали себя особенно вольготно и не давали скопиться глубоким сугробам.
— Вроде неплохое место, — пробормотал Яхонтов, вглядываясь в широкую белую ленту.
— Вертолет!!! — заорал Славик из штурманской кабины.
— Где?! — Людоед и Николай бросились к остеклению кабины. Даже Варяг привстал, расстегнув ремень безопасности.
— Справа! На берегу!
Первое что подумали люди, это то, что они увидят летящую или стоящую в целости винтокрылую машину. Но это было не так. На скорости и такого расстояния было трудно определить, что произошло с вертушкой, но было ясно, что она торчит, уткнувшись носом в сугроб. Вертолет видимо влетел в деревья, ломая хвостовую балку и винт, рубя при этом деревья, ставшие для него ловушкой. Трудно сказать, когда это было, но машина уткнулась носом в сугроб, а не покрылась этим сугробом сверху. Значит, катастрофа произошла уже после наступления зимы.
— Ми-24 кажется, — произнес Людоед, глядя в бинокль.
— Так он разбитый, — разочарованно буркнул Варяг. — Ладно. Шут с ним. Готовимся к посадке.
Самолет начал снижение. Высота всего двести метров.
— Следы! — снова закричал Сквернослов.
— Какие? — спросил Илья.
— Похоже от саней! Да! Прямо на реке! Под нами прямо! Колея очень широкая! И полозья нехилые! Большие саночки, наверное!
— Ну и что? Подумаешь, повозка деда мороза с оленями! — усмехнулся Людоед.
— А вот хрен ты угадал, морлочья душа! Следов животных нету, понял! Только следы саней! Они без всяких оленей ехали! И человеческих следов нет, если ты думаешь что люди толкали! Снег ровный! Только колея!
— Так может это не сани, а вездеход? — предположил Николай.
— Да нет, блин! Гладкая неглубокая колея!
— И как они без тяги двигались? Тут ведь равнина, а не гора, с которой вандалы телегу с бомбой на Вавилон пускали!
— Аэросани, — произнес, вмешавшийся в спор Яхонтов.
— Аэросани? — Людоед взглянул на пилота. — Так может у тех, кто на них тут разъезжает, есть авиационное топливо?
— Не факт, — Варяг нервно мотнул головой. — Не факт что оно нам подойдет. Да и двигатель туда просто автомобильный можно приделать.
Он вдруг резко снизился, отчего Сквернослов внизу испуганно завопил, и тут же потянул рули высоты на взлет, резко увеличивая тягу двигателей. Затем набрал высоту пятьсот метров и пошел на разворот.
— Ты чего делаешь? — спросил Илья.
— Снег разгоняю, — коротко ответил Варяг. Самолет лениво сделал круг и Яхонтов повторил процедуру, затем обратился к Людоеду.
— Илья, пойди в грузовой отсек. Рацию возьми. Отцепи крепление корпуса БМП кода скажу. Потом пристегнись, чтоб не вывалиться. Я открою рампу и задеру нос, чтоб корпус выпал.
— Зачем это? — удивился Васнецов.
— Посмотрим, насколько глубоко в сугроб он уйдет. Надо иметь хоть какое-то представление о том куда садиться.
Людоед ушел. Яхонтов снова стал одним сплошным напряжением, вцепившись в штурвал.
— Высота!
— Двести!
— Много, черт проскочили. Иду на следующий круг.
И новый заход. Самолет гудел и снова, будто нехотя делал очередной круг.
— Илья! Готов?!
— Да! — ответила рация.
— Открываю рампу!
Гул в самолете стал намного сильнее. Корпус завибрировал. Варяг по очереди разминал затекшие руки и еще сильнее сжимал дрожащий штурвал.
— Рампа открылась без замечаний! — доложил Людоед.
— Отцепляй!
— Отцепляю!
— Коля, высота!
— Восемьдесят пять!
— Отлично! — Варяг резко задрал нос, и двигатели завыли, казалось, на пределе свое мощности.
— Корпус пошел! — послышалось из рации. — Корпус вывалился!
— Кто вывалился?! — закричал снизу Сквернослов, который не был в курсе происходящего.
— Славик заткнись! — Варяг снова набрал высоту и пошел на очередной круг.
— Когда это кончится? — вздохнул Николай, адресуя вопрос самому себе.
Пока самолет в очередной раз делал петлю над выбранным местом, Людоед вернулся и пробрался в кабину штурмана.
— Заходим на посадку! Выпускаю шасси! Включаю огни!
— Мужики! БМП! БМП на реке прямо перед нами появился! — закричал Сквернослов.
— Заткнись Славик! Это наш БМП!
— Наш? — Сквернослов высунулся из кабины. — А как он внизу оказался?
— Уйди к черту!.. Илья! Что видишь?!
— Судя по тому, сколько эта железка весит, и с какой высоты упала, плотность снега тут приемлемая. Можно садиться. Корпус упал плашмя и ушел на треть примерно. — Ответил Людоед, глядя на темный корпус БМП освещаемый носовыми огнями самолета.
— Отлично! Вылезьте оттуда!
— А если бы снег был мягкий и корпус утонул? — Васнецов уставился на Яхонтова. — Мы что, в следующий раз луноход сбрасывать стали бы?
— Заткнись, Николай, черт тебя дери! Мы бы тебя сбросили! Высота и скорость!
— Шестьдесят высота, двести десять скорость!
Самолет давно проскочил сброшенный корпус боевой машины, и белая гладь замерзшей реки стремительно приближалась из вечернего сумрака. С той минуты как они увидели разбитый, вертолет совсем стемнело.
— Мать твою! — руки Варяга, сжимающие штурвал, совсем побелели. Все уже ожидали, что вот-вот произойдет касание, или на худой конец удар, но самолет вновь стал набирать высоту.
— Варя, в чем дело?! — воскликнул Крест.
— Я не могу его посадить!
— Как это?!
— Я габаритов не чую! Высоты не чую! — он щелкнул на панели тумблером, снова пряча шасси в корпус.
— Я же сказал высоту! — возразил Васнецов.
— Ее чувствовать надо! И Центровка изменилась, когда железку сбросили!
Гудящий лайнер опять стал делать круг.
Людоед полез в штурманскую кабину. Затем высунулся оттуда и, строго глядя на Яхонтова произнес:
— Соберись, Яхонтов! Центровку компенсируешь! Не так много этот корпус весил для этого самолета! Ну же! Ветра нет! Штиль полный! Посадишь без проблем! Ну!!!
— Какого хрена ты туда полез?! Вылезай! Тебя размажет, если мы ударимся!
— Я сказал, соберись! Заходи на полосу!
— Ты что задумал?!
— Полоса у меня перед носом будет! Я тебе подскажу!
— Оттуда переднюю стойку не видно! Вылезай, убьет тебя при ударе!
— Заходи на посадку!!! — Людоед заорал так, что заглушил рев всех четырех двигателей.
Самолет снова стал снижаться. Корпус снова завибрировал, и Варяг снова пытался унять его дрожание.
— Всем пристегнуться! Коля, держи свой штурвал!
— Как?!
— Нежно, черт тебя дери!!! Просто придерживай его и говори мне высоту!
— Триста! — Николай боязливо обхватил штурвал руками.
— Твою мать! Не сопротивляйся его ходу! Ты так мне мешаешь! Просто держи! — закричал Варяг. — Высота!
— Четыреста! Мы что, опять взлетаем?!
— Не мешай! — Дернул головой пилот. — Скорость!
— Триста сорок! Какого черта ты делаешь?!
— Убью, Васнецов! — зарычал Варяг и стал щелкать приборами. — Предкрылки… двадцать пять… закрылки… тридцать пять… нет… тридцать…
После этого самолет снова пошел на разворот.
— Опять круг?! — сокрушенно воскликнул Сквернослов, который сидел позади Николая. — Может мы обратно, полетим?! Так хоть поживем еще!
— Пасть закрой!
Из штурманской снова показался Людоед.
— Варяг! Если ты не начнешь, наконец, его сажать, то я взорву этот самолет к чертовой матери!
— Все, захожу!!! Скорость!!!
— Двести шестьдесят!
— Так! Закрылки… Закрылки… сорок три…
— Чего?!
— Руль держи как я! Выпускаю шасси!!! — все стали чувствовать пульсирующий стук.
— Что это? — крикнул Людоед.
— Это шасси! Гидравлика! Ничего страшного! Бывает! Входим в глиссаду!
— А что такое глиссада?! — воскликнул Сквернослов.
— Это мой кулак у твоей рожи, Славик!
Самолет сильно затрясло, и Николай почувствовал как его желудок снова, как и при взлете, начал гулять по организму. Но если тогда его вжало в кресло, то сейчас он словно давил изнутри на уши и горло.
— Так! Так! На себя! На себя, Варяг! — раздался крик Людоеда.
— Делаю!!!
— Еще! Еще!!!
— Так?!
— Держи на этом уровне! Сейчас будет…
Все ощутили сильный толчок и жуткий воющий гул, который особо сильно раздражал заложенные уши. Николай не слетел с кресла благодаря ремням, но они так впились в тело, что казалось сейчас раздавят его. Он тряхнул головой и, открыв рот, стал водить нижней челюстью из стороны в сторону. Вокруг мчащегося по замерзшей реке самолета разразилась настоящая снежная буря, которая еще больше усилилась, как только Варяг перевел внешние двигатели на реверс.
— Нихрена не вижу! Мы сели, Людоед? — прорычал Яхонтов, вглядываясь в снежную пелену. — Илья! Илья!!!
— Мы сели, — крикнул, наконец, Людоед. — Теперь неплохо бы остановиться!
— Ага! Выпускаю спойлер! Скорость!
— Сто!
— Много!.. Много!.. Теперь!
— Шестьдесят! Пятьдесят!
— Выключаю реверс! Гашу двигатели!
Самолет еще какое-то время катился, быстро снижая скорость из-за сопротивления снега. Шум стал стихать, как и буря вокруг, пока, наконец, в кабине не воцарилась непривычная после долгих часов полета и такой нервной посадки тишина.
Первым ее нарушил Варяг.
— Мы это сделали парни, — спокойно сказал он. — Мы за несколько часов совершили рывок, больший по расстоянию чем то, что мы проделали на луноходе от Москвы. Мы это сделали.
— Ты это сделал, Варя, — Людоед вылез из штурманской кабины растирая ладонью лоб и улыбнулся. — Ты и Колян. Вы молодцы.
На улице уже было совсем темно, когда они, наконец, покинули самолет и выкатили из его недр отдыхавший все это время луноход. Закрыли двигатели красными заглушками. Рампу снова закрыли, огни погасили и во мраке самолет выглядел совсем нереальным. Варяг уселся на колесо шасси и вздохнул, закуривая.