– Ты что, действительно ничего не помнишь из этого сна? Землетрясение? Бенедикт Камбербэтч?
Мия уже закрыла глаза.
– Извини, мне жаль, что тебе снятся землетрясения. Если это случится снова, сделай одолжение, попробуй держать свои локти при себе, ладно? И не вертись… – Её слова перешли в неразборчивое бормотание.
– Мия…
– Ты мне дашь поспать, наконец?! Вот приставала…
Я вздохнула:
– Прости. Но если тебе снова приснится Артур, тогда… тогда сразу же просыпайся. Понятно?
Мия лишь замычала в ответ. Секунду спустя она уже тихонько похрапывала.
Генри сказал, что терять голову нам нельзя. Но на деле это оказалось куда сложнее, чем на словах. При свете дня все угрозы Артура казались менее опасными, мне всё же было ясно, что настроен он абсолютно серьёзно. И мы действительно ничегошеньки не можем против него предпринять. Даже если Генри считал иначе. Артур, по моему убеждению, должен был тоже пройти курс лечения вместе с Анабель. Только вот каким образом можно было упрятать его в психиатрическую клинику?
Если мы расскажем, что он стащил у Мии варежку и может теперь с её помощью заходить в её сны и управлять моей сестрой, то под наблюдение психиатра попадёт не Артур, а мы сами.
Единственный, кто может нам поверить, – это доктор Густав Андерсон, он же Монстр Ада, а он и сам был первостепенным психопатом.
И ещё я задумалась вот над чем: даже если с Мией что-нибудь случится, то обвинить в этом Артура будет невозможно, ведь в это время он, как выяснится, спокойно спал в своей кровати на расстоянии многих километров от места событий. Никто не догадается, каким именно образом он тут замешан. С другой стороны, если с Мией что-то случится, то это будет уже не важно.
Грейсон побелел от ярости, когда на следующий день в школе мы с Генри рассказали ему о том, что произошло во сне Мии. Он собрался немедленно найти Артура и тут же на месте как следует отколотить его. Понадобилось немало времени, чтобы втолковать ему, насколько мал будет эффект от таких действий – спать и видеть сны Артур от этого не перестанет. Зато жажда мести в нём только возрастёт.
Да и вообще, с прошлой ночи Артур куда-то пропал. В школе он не появился, никто его не видел, а на мобильном сразу же включался автоответчик.
Это вселяло в меня ещё больший страх.
– С Мией ничего не случится, – раз сто повторил Генри, чтобы меня успокоить, но это ему не удалось.
Все слова Артура, которые он произнёс прошлой ночью, до сих пор звучали у меня в голове, я снова и снова будто слышала его голос.
Я могу сделать с ней всё, что угодно. И когда угодно. Если однажды ночью она бросится под машину… Правда, жутко осознавать, что она может просто повеситься в сарае, не правда ли?
И мне не приходило на ум совершенно никакого решения. Мы с Мией могли продолжать привязывать себя друг к дружке перед сном, как рабочие слоны в Индии. Но разве это давало полную уверенность в том, что ночью она во сне не развяжет узел, пока я сплю?
Лучше всего было бы вообще никогда не засыпать и охранять Мию днём и ночью. Но в реальности это так же неисполнимо, как и госпитализация Артура. Никто не сможет прожить без сна долгое время.
У меня не получалось продержаться даже одну-единственную ночь, несмотря на три двойных эспрессо, которые я выпила вечером, и несмотря на то, что я не легла рядом с Мией, а присела, прислонившись к спинке кровати. Я взяла у Эрнеста детектив, чтобы чем-то занять себя, но это оказалось не слишком хорошей идеей. Книга только подтверждала мою уверенность в том, насколько плох наш мир. После того как третья жертва серийного убийцы была погребена заживо, а я осталась в таком же неведении и бессилии, как и дама, ведущая расследование, Мия пожаловалась, что свет мешает ей спать.
Нехотя, но в то же время с облегчением я захлопнула книгу и выключила ночник. Мне и без того не составляло особого труда додумать, чем всё закончится. В конце истории хорошенькую молодую девушку-детектива тоже положат в деревянный ящик и начнут закапывать живьём. Но тут подоспеет помощь. И всю оставшуюся жизнь она будет бояться темноты.
Я глядела то на спящую Мию, то на цифры, которые показывал её будильник. Примерно в два двадцать или два двадцать одну я, кажется, уснула. Иначе я не бегала бы сейчас, воя от отчаяния, в этом лабиринте из комнат и дверей.
Все двери выглядели совершенно одинаково, во всяком случае мне так казалось. Один раз комната показалась мне знакомой, судя по расположению дверей, но ведь речь шла о выдуманном лабиринте из сновидения, поэтому вычислить какую-то систему здесь наверняка было невозможно.
Ну почему, почему бы мне сейчас не проснуться? Вот если бы Спот мог прыгнуть на кровать и уткнуться в меня носом? И почему у Мии не звонит будильник? Я заводила его каждый час на случай, если всё-таки усну.
Не помню, какой именно сон снился мне сначала, это было что-то вполне мирное с обезьянами и слонами, а затем я обнаружила зелёную дверь, и мне вдруг стало ясно, что кофеин не сработал. Я в панике выбежала в коридор.
Грейсон с винтовкой наперевес стоял перед входом в сон Мии. Когда за мной захлопнулась дверь, он испуганно вздрогнул:
– Разве ты не планировала бодрствовать всю ночь?
– Да, – растерянно крикнула я, – но у меня не получилось! А сейчас я просто никак не могу проснуться. Может, влепишь мне оплеуху? Со всей силы, пожалуйста.
– Сомневаюсь, что это поможет. Кроме того, я девчонок не бью. – Грейсон глядел на меня наморщив лоб. – Успокойся, Лив. Здесь всё в порядке. Я заснул гораздо раньше Мии, и, можешь мне поверить, Артур тут не появлялся. К тому же с минуты на минуту должен появиться Генри. Мы с ним договорились встретиться у Мииной двери. Он сказал, что нашёл способ остановить Артура раз и навсегда.
Я глубоко вздохнула.
– Если бы я мог, то вообразил бы тебе тут чашку успокаивающего травяного чая, – сказал Грейсон.
– Ну почему же этот идиотский будильник никак не зазвонит? – Я попыталась вспомнить, на какое точно время завела его в последний раз. Может, на три? Или на четыре? – Надо было обо всём рассказать Мии, чтобы она смогла сама себя защитить.
– Ни в коем случае! Этим ты бы ей не помогла, а, возможно, поставила бы её в ещё более опасное положение. Неужели ты забыла, как это было с тобой? Сколько времени тебе понадобилось, пока в голове действительно уложилось, что это место существует. А затем сколько ещё, пока ты поняла, как можно силой воображения управлять своими снами? – Грейсон вздохнул. – Мне до сих пор есть чему поучиться. – Он указал на винтовку. – Вообще-то я задумывал крутой пулемёт. А получилось вместо этого вот такое недоразумение, с которым мой дедушка охотился на уток, когда мне было девять лет.
Я не смогла сдержать улыбку:
– А у Генри действительно есть план?
– Да, и вид у него был очень решительный. Вот только куда это он запропастился?
– Да, действительно, куда? – Я перевела взгляд на коридор, уходивший вдаль.
Артур был прав: ждать, и правда, сложнее всего.
Ждать и не знать ничего наверняка.
– Если бы я была Артуром, сегодня ночью я бы не показывалась, – сказала я скорее себе самой, а не Грейсону. – А также завтра и всю следующую неделю. К чему спешить? Он вполне может дождаться, пока все сойдут с ума от страха.
– Ты не знаешь Артура. Выдержка и терпение не его сильные стороны. И уж точно он не станет рисковать и ждать, пока Генри найдёт способ его обезвредить.
– Это правда, – сказал голос Артура, и его тело вдруг появилось из пустоты прямо перед нами.
От испуга я даже не успела набрать в лёгкие воздух.
– Кроме того, кто может быть уверен, что я не буду вредить вам каждую ночь?
– Только через мой труп! – сказал Грейсон и снял винтовку с плеча.
Артур рассмеялся:
– Помню то время, когда мы с твоим дедушкой ходили стрелять диких уток! Да, Грейсон? А ещё помню эти клетчатые кепки, которые все мы должны были обязательно надеть. И как у тебя не получалось спустить курок, потому что ты так сильно жалел бедных уточек. А я ведь не утка.
– Вот именно, – сказал Грейсон и выстрелил.
Но пуля вылетела словно в замедленной съёмке, остановилась перед Артуром и упала к его ногам. Мы с Грейсоном озадаченно переглянулись.
В мыслях я лихорадочно перебирала варианты действий.
Я могла вообразить мистера Ву. Или попробовать самостоятельно обезвредить Артура. Но что это даст, даже если я во сне снова сломаю ему челюсть? Я могла просто выиграть время, пока не…
– И где же этот Генри, когда он так нужен? – спросил Артур.
Было видно, что у него сегодня прекрасное расположение духа. Как и прошлой ночью, он был одет во всё чёрное, и казалось, будто он светится изнутри. Если только свет может быть тёмным.
Я могла бы… сдаться.
– Артур, прошу тебя, – сказала я, пытаясь вложить в свой голос как можно больше искренности, – мне так жаль, что я… причинила тебе боль. Мне жаль, что из-за меня у тебя сломана челюсть и… личная жизнь. Мне очень жаль.
– Нет, ни капли тебе не жаль, – ответил Артур и вытянул вперёд руку. В коридоре вдруг стало ужасно холодно. За долю секунды стены, пол и двери покрылись инеем. На моей футболке тоже появились кусочки льда, а волосы Грейсона побелели от изморози. – Но мне всё равно понравилось, что ты это сказала. Приятно наблюдать за тем, как ты юлишь. Может, встанешь на колени?
Как Артур это делает? Даже руками он не шевельнул. Он стал настоящим мастером. Пол превратился в гладкий ледяной каток. Зубы мои стучали, изо рта шёл пар.
Я должна… жара… огонь… Ужас, как же тут холодно!
– Ты такой… – начал было Грейсон, но ему не удалось договорить до конца.
Лёд сковал его ноги, узорчатые морозные нити обвили всё тело, и оно покрылось толстым слоем льда. Грейсон превратился в ледяную статую с застывшим выражением отчаяния на лице.
Артур довольно улыбнулся.
– А сейчас займёмся тобой, – сказал он и повернул ко мне своё ангельское личико.