– Что случилось? – пораженно спросила я.
Умер кто-то из любимых родственников? Взорвалась атомная станция?
Грейсон тоже выглядел чем-то расстроенным.
Лотти, как и каждое утро, выжимала грейпфрутовый сок, но щеки ее покраснели от волнения.
– Представляешь, сегодня ночью спилили дерево в саду миссис Спенсер.
На мгновение я застыла в недоумении. Так, это не любимый родственник и не атомная станция. Я снова посмотрела на залитые слезами щеки Флоренс. Она плачет из-за мистера Снаглза?
Я осторожно пробралась мимо Лотти к кофе-машине, поставила самую большую чашку, которую смогла найти, и нажала кнопку «капучино». Дважды.
– Дерево? С чего бы это? – поинтересовалась Миа с точно отмеренной дозой любопытства и легкого удивления.
– Никто не знает, – ответила Лотти. – Но миссис Спенсер уже вызвала Скотланд-Ярд. Это было очень ценное дерево.
Я чуть не рассмеялась. Да, точно. По такому случаю они пришлют специальный садоводческий отдел. Скотланд-Садоярд. «Добрый день, меня зовут инспектор Гриффин, и я расследую убийство мистера Снаглза».
– А почему плачет Флоренс?
– Она так любила это дерево, – вздохнула мама.
О боже, это даже не дерево, а куст. К тому же сомнительной формы.
– Это было не просто дерево. Я знала мистера Снаглза с тех пор, как была маленькой девочкой. – Флоренс тяжело дышала, ее глаза покраснели. – Мы практически выросли вместе.
Мы с Миа обменялись быстрыми взглядами. О боже. Мне нужен кофе. И быстро! Мне кажется, или кофе-машина в самом деле работает сегодня медленнее, чем всегда?
– Это действительно была прекрасная... гм... птица, – сказала мама и погладила Флоренс по волосам. – Не могу понять – что за люди способны на такое?
Да ладно. Люди вроде нас с тобой, я бы сказала.
– Жестокие, подлые люди, которые глубоко внутри завидуют красоте, – зарыдала Флоренс.
Что? Нет! Мы вовсе не завидовали! И мы сделали бы из мистера Снаглза отличного скунса, если бы он так не упирался. Я быстро перевела взгляд с Миа на ножницы, которые висели на своем месте на стене. Интересно, затупились ли они после этой резни? Вполне вероятно, что на них даже остались зазубрины. Я осторожно взглянула на свои руки – нет ли на них волдырей и мозолей? Да, вот это пятнышко на указательном пальце, кажется, свежее.
Наконец-то мое двойное капучино было готово. Я отхлебнула его с такой жадностью, что обожгла язык.
– Наверное, это сделала пьяная молодежь, которая возвращалась с вечеринки, – предположил Эрнест. Он стоял с телефоном поблизости. – Хотя мама подозревает завистливых соседей.
– И она действительно вызвала Скотланд-Ярд? – спросила Миа.
Эрнест улыбнулся.
– Ее друг – бывший сотрудник Скотланд-Ярда. Вы вчера встречались с ним, мужчина с роскошной бородой.
– Адмирал?
Эрнест кивнул.
– Мама так взволнована, что попросила его обратиться к бывшим коллегам. Но они, скорее всего, ничего не смогут сделать.
Ну, я надеюсь на это.
Я сделала еще глоток кофе и задумалась, не оставили ли мы следов на клумбе, которые позволили бы заподозрить нас в причастности к этому делу. Например, волокна наших курток... Нет, что за ерунда! Во-первых, земля вокруг кустов полностью покрыта мульчей, а во-вторых, Скотланд-Ярд ни за что не будет разбираться с самшитовым кустом, даже по просьбе адмирала. Почему, кстати, адмирал, если он был полицейским?
Кто-то тронул меня за плечо, и я съежилась. Но это был всего лишь Грейсон, который пихнул меня в бок, пытаясь добраться до кофе-машины.
– Все в порядке, Лив? – спросил он.
– Да. Да, почему бы нет? – спросила я в ответ и спрятала руку с подозрительными мозолями за спину, едва не уронив чашку. – Я очень хорошо спала. Глубоко и крепко.
Миа предостерегающе щелкнула языком, и я резко замолчала, прежде чем успела ляпнуть еще что-нибудь подозрительное. От великолепного Зорро-благородства сегодняшней ночи не осталось и следа. Вместо этого я чувствовала себя преступницей. А вдруг здесь, в Англии, за то, что мы сделали, могут и посадить? Тем более что мистер Снаглз был не просто кустом, а своего рода местной знаменитостью.
Но в полной мере я осознала это, когда мы пришли в школу. Здесь мистера Снаглза знали абсолютно все. И все уже были в курсе о его кончине, потому что Леди Тайна написала об этом в блоге с самого утра.
Во всяком случае, я услышала об этом от своей подруги[15] Персефоны Портер-Перегрин прямо на входе. Я взяла у нее смартфон и начала читать. Покойся с миром, мистер Снаглз. Некролог самшитовому павлину. В блоге школьных сплетен. Поверить не могу.
И что еще невероятнее – где, во имя неба, Леди Тайна так быстро добыла эти сведения? Это же ненормально. Я огляделась в поисках Миа, но она уже исчезла в толпе. В отличие от меня, она не терзалась угрызениями совести из-за слез Флоренс. Наоборот, у меня сложилось впечатление, что она даже немножко наслаждалась всеобщим волнением. Мне бы тоже хотелось так уметь, но от некролога Леди Тайны мистеру Снаглзу стало только хуже. Если моральной дубиной начали размахивать даже такие циники, как Леди Тайна...
Чертова сплетница! Может, она тоже жила на аллее Вязов и поэтому смогла в такую рань увидеть, что происходит во дворе ВВЖ? Нужно срочно выяснить адреса всех лиц из списка подозреваемых Миа.
Рыжеволосая девочка мимоходом улыбнулась мне и сказала:
– Только не давай сбить себя с толку, Лив. Я подожду с этим до брачной ночи!
Озадаченная, я посмотрела ей вслед. Кто это?
– Смотри, вот здесь, ссылка, которую дала Леди Тайна, на статью в садоводческом журнале – разве мистер Смитс был не прекрасен? – Персефона снова забрала свой смартфон и драматично захлопала своими длинными ресницами. – Он даже значился в списке охраняемых растений Великобритании...
– Мистер Снаглз, – поправила я. Наверное, уже довольно поздно.
– Я так и сказала. – Она взяла меня за руку. – Можно долго гадать, кто это сделал, правда? Эти люди, наверное, совершенно не в себе.
– Вдруг у них была уважительная причина? – хмыкнула я. – Если это вообще были они, э-эм, я имею в виду...
– Эй, Лив! Я считаю совершенно недопустимым то, как они на тебя набросились! – Еще одна совершенно незнакомая мне девочка остановилась перед нами. Персефона обошла ее, будто та была столбом или чем-то вроде того.
– Как обычно, все сразу обвиняют девушку. А ведь дело может быть в Генри, – продолжала незнакомка. – Я просто хочу сказать, что я на твоей стороне.
– Э-э, спасибо, это очень мило, – пробормотала я.
– Никаких проблем, мы, женщины, должны держаться вместе, а эта Леди Тайна – стыд и позор для эмансипации.
Хорошо. Это уже действительно странно.
– Ты ее знаешь? – прошептала я Персефоне, но ее мысли все еще занимал мистер Снаглз.
– Какая уважительная причина может найтись для убийства невинного дерева? – Она покачала головой.
– Убийство звучит... слишком сильно, ты не находишь? Даже если бы мистер Снаглз был человеком (кем он не является, потому что он растение), то это можно было бы сравнить с нанесением телесных повреждений, так как у него все еще есть корни, и он мог бы снова их пустить.
– Растения тоже живые существа, – тихо сказала Персефона.
О боже. Я убийца.
– Мне тоже хотелось бы, чтобы у меня был мистер Смитс...
– Снаглз!
– Очень хотелось бы. Раньше, когда мы гуляли в парке по воскресеньям, мы всегда навещали его, и каждый раз он выглядел немного по-другому. – Она грустно вздохнула.
Это было невыносимо. Так же, как и любопытные взгляды, на которые я натыкалась, даже поднявшись этажом выше. И перешептывание. Персефона ничего не замечала. Она была целиком и полностью поглощена мистером Снаглзом.
– От вандалов в этом брутальном мире, видимо, нет спасения, – пожаловалась она.
Я решила сменить тему.
– Интересно, как там сегодня Джаспер? Один среди французов. И с двойкой по французскому. Он, наверное, даже не может в туалет отпроситься, бедняжка.
О чудо, моя тактика сработала. При упоминании Джаспера Персефона в ту же секунду забыла о мистере Снаглзе.
– Да, но в этом есть и свои плюсы – он не сможет отвешивать комплименты французским девушкам, – нетерпеливо возразила она. – Наверняка это очень трудно – флиртовать на незнакомом языке.
И да, и нет – интеллигентное общение никогда не было сильной стороной Джаспера, поэтому его заигрывания, возможно, будут гораздо успешнее, если он просто улыбнется, а глупости, без которых он не мог обойтись, спишутся на языковые проблемы. Но я не стала говорить это Персефоне. Я просто была рада, что мы больше не обсуждаем этот дурацкий самшит.
Радость моя, однако, продлилась только до обеденного перерыва. Уже на пути к кафе у меня возникло плохое предчувствие, потому что все на меня пялились. Как будто что-то зловещее витало в воздухе (помимо ненавистного запаха тушеной капусты, которая значилась в меню сегодня). Это чувство усилилось, когда я получила СМС от Миа. Она никогда не писала СМС. С нашими старыми телефонами написание сообщений превращалось в настоящую пытку. Только на слово «привет» уходила целая минута. Требовалось четыре раза нажать пятерку, затем шесть и четыре, после этого трижды двойку, два раза тройку и снова шестерку – три раза. И горе вам, если вы где-то ошиблись – придется начать все сначала.
В этом сообщении было только одно слово: «Уфожи». Нахмурившись, я еще раз взглянула на экран. Уфожи? Что это должно значить? Аббревиатура? Секретный код? Или она просто нажала клавиши по ошибке? Я хотела ответить ей, но за время, требовавшееся мне, чтобы набрать «Что ты имеешь в виду?», я могла бы спуститься в столовую этажом ниже и спросить ее лично. Меня останавливало только то, что мое собственное кафе было уже близко, а я проголодалась. И хотела увидеть Генри. Лучше я ей позвоню.
– Эй, Лив!
На моем пути возникла парочка.
– Это правда? – спросила девочка. Я знала ее, это была одна из подруг Персефоны, Шерочка. Правда, на самом деле ее так не звали (а ее лучшую подругу не звали Машерочкой), но я никак не могла вспомнить ее настоящего имени. Поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как дружелюбно поздороваться и уточнить: