…
Землетрясения у берегов Бразилии повторялись, и покинутые крупные города постепенно превращались в руины. Но внутри страны не буйствовали природные стихии, и правительство могло заняться обустройством почти стомиллионной массы беженцев. Дело, конечно, было невероятно трудное. Тем более, что политической стабильности в таких условиях ожидать не приходилось. И, действительно, ещё в мае в Бразилии произошёл переворот, к власти пришли военные. Как всегда, они мотивировали нарушение конституции и закона необходимостью эффективного наведения порядка в стране и борьбой с мародёрством. Гражданское правительство, по их утверждениям, было неспособно на это. И как всегда, диктатура только усилила хаос в работе государственных органов, особенно тех, которые решали проблемы, возникшие в связи с массовым переселением большей части населения страны. В политическом отношении Бразилия была отброшена на десятки лет назад, что, впрочем, вполне коррелировало с резким падением её экономического уровня.
К концу года авиационная разведка и космические спутники обнаружили, что некоторые близко лежащие к побережью вершины Бразильского нагорья превратились в действующие вулканы. У побережья Аргентины, наоборот, вулканические острова стали расти на шельфе. Население давно, ещё после цунами в эстуарии Ла-Платы, стало покидать Буэнос-Айрес. А теперь правительство объявило о начале реализации давнего проекта строительства новой столицы в центральной части страны, в пампасах. Временно же столица была перенесена в Кордобу. Правительство призвало жителей приморских городов и селений, включая Буэнос-Айрес, переселяться с побережья в глубинные районы страны. Переселенцам выдавалось пособие – слишком маленькое, чтобы приобрести полноценное жильё. Государство старалось развернуть строительство посёлков для таких беженцев, но скромного бюджета Аргентины явно не хватало на всё.
Уругвай после того цунами стал наполовину покинутой страной. Хунта, утвердившаяся у власти в Бразилии, решила воспользоваться моментом, и в сентябре бразильские войска оккупировали Уругвай. Естественно, под предлогом оказания помощи бедствующему населению. Аргентина, поздно спохватившись, тщетно протестовала против такой аннексии и угрозы её собственному суверенитету. В декабре между Аргентиной и Бразилией начались вялотекущие военные действия. Они ещё больше усугубили бедствия большой части беженцев, скопившейся вдоль бразильско-аргентинской границы. А огромная часть бюджета обеих стран теперь, вместо помощи населению, шла на вооружение и содержание армий.
…
После землетрясений конца июля у берегов Ирландии, Корнуолла и Бретани, эти районы потряхивало довольно часто. Роколл непрерывно извергался, а в середине августа было отмечено появление столбов водяного пара и первых «пепельных островов» от банки Поркьюпайн к западу от Ирландии до широты Бордо. В конце августа сильно тряхнуло Лиссабон и другие приморские города Португалии, что породило толки о большом землетрясении 1755 года и соответствующие страхи. В начале сентября аналогичную тревогу забили норвежцы, фарерцы, а также жители Шетландских и Гебридских островов в Шотландии. В Скандинавии эпицентры некоторых землетрясений находились непосредственно под материком. Спутниковое геофизическое зондирование показывало подъём магмы под этим участком Евразийской платформы.
Всё развивалось по сценарию, схожему с ситуацией у берегов других континентов. Вулканические острова на шельфе росли, низменные побережья тихонько опускались под воду. К концу года устья Северна в Англии, Луары и Жиронды во Франции, города Бристоль, Нант и Бордо, побережье департамента Ланды оказались заметно подтопленными.
Дания предложила жителям Фарерских островов перебираться в метрополию. Переселившимся выдавалось временное жильё и крупное денежное пособие. То же сделала Шотландия в отношении своих граждан на окаймлявших север Британии островах после нескольких чувствительных землетрясений там. Одновременно она обратилась к Англии как к главной стране в Британском Содружестве с призывом о материальной помощи. На что в Лондоне ответили, что прежде Шотландия должна вернуться в Соединённое Королевство.
В конце года Евросоюз действительно столкнулся с проблемой внутренних беженцев – португальцев и жителей некоторых районов Испании. На фоне усилившейся массовой нелегальной иммиграции из тропической Африки, Ближнего Востока и Индии, где происходили уже описанные масштабные стихийные бедствия, это постепенно погружало Европу в хаос. Правительства начали терять нити управления. Как следствие, резко участились проявления насилия на этнической и расовой почве, усилились радикальные политические движения самой разной направленности. И это было только начало.
Однако на этом фоне собравшаяся в октябре в Сорбонне112 международная конференция представителей наук о Земле вызвала живейший интерес. Ещё бы, ведь речь шла о потрясавших почти всю планету катаклизмах и о прогнозах на будущее. Что ещё предстоит пережить человечеству? И даже вопрос, вызвавший наиболее острую дискуссию на конференции, вовсе не звучал отвлечённо в этих условиях. Учёные спорили, что будет происходить быстрее. Охлаждение земной поверхности из-за большого количества пыли, выброшенной вулканическими извержениями? Или же её разогрев благодаря усилению парникового эффекта, вызванному выбросом с теми же извержениями громадных объёмов углекислого газа и водяного пара?
«Первый мир» всё равнодушнее реагировал на бедствия в Африке, Индии, Юго-Восточной Азии и Латинской Америке. Было заметно, что постоянные сообщения оттуда о стихийных катастрофах и миллионах погибших уже изрядно надоели даже торговцам новостей, то есть владельцам средств массовой информации и их наёмной армии борзописцев и телевизионных говорунов. Надоело спекулировать на этой теме и политикам, которые гораздо больше озабочены были тем, как предохранить Европу от колоссального наплыва беженцев и внутреннего социального взрыва. Многие европейские левые стремительно поправели. И впервые в своей истории Евросоюз заявил о закрытии своих внешних границ для мигрантов. Однако проще было сказать, чем исполнить такое решение.
Подтверждалась старая избитая истина. Если рядом с нами гибнут единицы людей, особенно когда среди них – наши родные, близкие, знакомые, то мы переживаем это как трагедию, что вполне естественно. Если мы узнаём о гибели миллионов людей в какой-то другой точке земного шара, то мы воспринимаем это как сухую статистику. Нормальна ли такая реакция? Видимо, такова природа «человека разумного». Когда он станет относиться к этому иначе, возможно, это будет означать его переход на более высокую ступень эволюции.
Глава седьмая. Государственный крах
В середине сентября в Спрингфилде (штат Иллинойс) открылся Национальный институт геотектоники (NIGT). Его директором был назначен доктор Эдвард Хокинс, вице-директором – Владимир Любарский. В Чикаго, в главном офисе газеты «Чикаго Трибьюн»113, был организован брифинг руководства института. Оно не скрывало, что новое научное учреждение финансируется федеральным правительством. Журналисты задавали и неприятные вопросы.
– Правда ли, что правительство вступило в переговоры об освобождении арестованных в России учёных Лаборатории мониторинга глобальных катастроф только после того, как часть его сотрудников, во главе с мистером Любарским, согласилась перейти в NIGT? – спрашивал журналист из «США сегодня»114.
– Предложение стать одним из руководителей нового института, сделанное мистеру Любарскому, – отвечал Хокинс, – никак не было связанного с арестом научно-исследовательского судна «Дип Иксплорер» и его экипажа. Мистер Любарский получил его ещё в июне этого года…
В конференц-зале поднялся гул.
– Хотелось бы услышать ответ мистера Любарского на этот вопрос! – заявил тот же журналист под одобрительные восклицания аудитории.
Хокинс поморщился и замолчал.
– Да, доктор Хокинс сказал совершенно верно, – произнёс Любарский. – В июне я получил от него предложение стать его заместителем в организуемом федеральным правительством научном учреждении по изучению происходящих ныне беспрецедентных природных катастроф и их предупреждению. Тогда же я поставил в известность об этом предложении своих коллег в Баффало. Возможность моего перехода в новый институт не встретила у них возражений. Более того, было высказано убеждение, что два научных центра в данной ситуации смогут работать на благо человечества продуктивнее, чем один. Я дал принципиальное согласие доктору Хокинсу. Институт, как любое подобное учреждение, прошёл подготовительный период, и вот, организовался в настоящее время. Его открытие и освобождение российскими властями американского судна и учёных – два разных события, просто совпавших по времени.
– А что, если кто-то из ваших прежних коллег по Лаборатории опровергнет ваши слова? – спросил тот же журналист.
– Может быть, кто-нибудь сможет утверждать что-то другое, – усмехнулся Любарский, – а вот опровергнуть меня – вряд ли.
– И вы утверждаете, что переговоры об освобождении учёных не были связаны с вашим согласием работать на правительство? – выкрикнул с места корреспондент «Стар Трибьюн»115.
– Я не интересуюсь политикой, – самым серьёзным тоном сказал Любарский, – но я был уверен, что правительство Соединённых Штатов неравнодушно к судьбе моих арестованных коллег, внимательно следит за развитием ситуации и с самого начала ведёт переговоры об их освобождении. Конкретно же об этих переговорах я не мог знать ничего, кроме того, что сообщалось в средствах массовой информации.
Хокинс перевёл дух.
– Леди и джентльмены, – проникновенно произнёс он, – неужели вас больше волнуют мелкие политические вопросы, чем угроза катастроф, от которых всего за один последний год уже погибло во всём мире больше людей, чем гибло за один год любой из мировых войн в прошлом столетии?