– Вы меня слышите, полковник? – Сигурдурссон проверил микрофон рации, встроенной в гермошлем.
– Слышу отлично, – услышал он через две с половиной секунды голос Макферсона, – а вы меня?
– Всё о’кей, шеф.
– Регулярно докладывайте мне о том, что обнаружите.
Вечерело, если это выражение применимо к Луне, где не бывает сумерек, небо всегда черно, а день и ночь длятся по четырнадцать с половиной земных суток. На дно кратера легла тень от его вала. Через несколько часов кратер окажется на линии терминатора, а потом наступит космическая ночь. Энергии обогрева скафандра не хватит, и капитан, видимо, замёрзнет ещё раньше, чем выйдет весь кислород… Будь что будет! Сигурдурссон зашагал вниз – туда, где в скальной породе должен был располагаться вход на лунную базу. Меньше чем через час он его достиг. Главный люк был распахнут настежь, зияя угольно-чёрным провалом входного отверстия. Капитан осторожно вошёл внутрь и стал продвигаться по коридорам, заглядывая в помещения…
Минут через двадцать Сигурдурссон вышел наружу.
– Чёрт возьми, ты куда пропал?! – услышал он в наушниках взволнованный голос полковника.
– Извиняюсь, шеф, скальная порода и металлические перекрытия станции наглухо экранируют радиоволны. Для связи мне понадобилось выбраться наружу.
– Что там?
– Здесь произошла бойня, шеф. Наши враги перестреляли друг друга. Трупы, десятки трупов везде… База цела, но разгерметизирована и обесточена. Энергетическая установка повреждена стрельбой. В принципе, базу можно со временем восстановить и приспособить для наших нужд.
– Отлично, капитан! Видите, что вы сделали одним своим прилётом?! Наши враги уничтожили себя сами, а немногие оставшиеся снова бежали на Землю, где они совсем скоро будут в наших руках! Это агония так называемого Мирового правительства! Четверо наших товарищей погибли не напрасно…
– Возможно, пятеро, – обречённо усмехнулся Сигурдурссон.
– Отставить панику, капитан! – приказал полковник – На сколько у вас осталось кислорода?
– На пять часов, полковник, но ещё раньше здесь наступит ночь, и я замёрзну.
– Вы сможете проникнуть в какую-нибудь из ракет?
– Пока не знаю.
– Оставьте базу, с ней навсегда покончено, и займитесь теперь только своей эвакуацией. Не забывайте регулярно мне докладывать.
Сигурдурссон добрался до стартовых позиций ракет. Через некоторое время он сообщал:
– Я не могу проникнуть в ракеты, не зная кода доступа.
– На базе есть инструменты для вскрытия?
– Не знаю.
– Что ж вы не осмотрели там всё? – искренне возмутился полковник.
– Что это даст? Как я смогу взлететь в ракете с повреждённым корпусом?
– Капитан, вы не на Земле. Вы сможете здесь взлететь в ракете хоть с повреждённым корпусом, хоть с открытым люком. Вас не вынесет воздушным вихрем.
– Хорошо, но как я долечу до Земли в одном скафандре, а потом преодолею атмосферу Земли и приземлюсь?!
– Капитан, вы что, переусердствовали со снотворным? Как вы можете так тормозить?!
Пятисекундная пауза. Потом искренний смех.
– Да, полковник, извините меня. Я что-то действительно торможу нынче.
– Ну вот и хорошо. Я предупрежу сейчас вашего напарника. Если проникнуть в ракету не удастся, то, доложив мне, просто ждите, ничего не предпринимайте.
–Да, шеф.
– И ещё. Посмотрите сразу оборудование для перекачки топлива.
Естественно, лететь до Земли на ракете с корпусом, вскрытым газовым или лазерным резаком, капитан не мог, но этого бы и не пришлось делать. Трофейная ракета могла быть использована только для быстрейшего возвращения к той ракете, на которой астронавты прибыли на Луну. Если же в ракету, дислоцированную на базе, не удалось бы проникнуть никоим образом, то оставалось подогнать поближе к базе ракету, прилетевшую с Земли. Тогда в ней, однако, мог возникнуть недостаток топлива для возвращения. На этот случай необходимо было выяснить возможность её дозаправки из баков какой-нибудь из восьми здешних ракет.
Тени достигли уже верхушки вала кратера. Наступила ночь. В скафандре стало очень холодно – Сигурдурссон убавил нагрев почти до минимума, чтобы его хватило подольше.
– Полковник, всё бесполезно, – сообщил капитан через час. – Весь технический инвентарь заблокирован электронными замками, а база обесточена. Перегонять ракету бесполезно. Пусть Сейлор (напарник) летит на Землю. Прощайте.
– Нет, Сигурдурссон, я приказываю вам, – проревел полковник, – не делайте преждевременных глупостей! Мы перегоняем ракету!
– Поздно, полковник, я замёрзну, пока дождусь. Да мы и не сумеем затормозить у Земли – топлива не хватит…
– Вам главное – взлететь с Луны! А дальше мы уж позаботимся о вас!
– Прощайте, полковник. Передайте товарищам мой последний привет, – сказал Сигурдурссон, выключая микрофон.
– Капитан!…
…
«Главное – взлететь. Не просто взлететь, а взлететь, сесть и потом снова взлететь», – повторял про себя первый лейтенант125 Закария Сейлор слова полковника. Не так-то это было просто. Корабль при посадке накренился на пятнадцать градусов. Хорошо ещё, что сразу не опрокинулся. Это резко снижало шансы на удачный взлёт. Но выхода не было.
– Время поисков капитана Сигурдурссона ограничьте исходя из расчётов собственного запаса кислорода на возвращение, – напутствовал полковник, постаревший за эти три дня лунной операции сильнее, чем за все двенадцать лет войны. – Руководствуйтесь переданными вам новыми расчётами обратного пути в точности, чтобы мы могли вас перехватить около Земли. Хоть кто-нибудь один из вас должен вернуться домой!
– Да, полковник, понятно. Взлетаю.
Взлёт получился ещё менее удачным, чем посадка. Посадочная опора, в сторону которой наклонялся корабль, сильнее погрузилась в лунный грунт и оторвалась от него позже двух других. Корабль начал подниматься под углом сорок градусов к горизонту. Сейлор попытался выправить положение корабля тягой боковых двигателей, но из-за их неправильного включения корабль перешёл на траекторию неуправляемого параболического спуска… Мгновенный взрыв похоронил последнего, шестого участника операции.
…
Нападение на Форт-Нокс в этот раз прошло на удивление легко. Правительственные силы оказали весьма слабое сопротивление. У командора Франко в какие-то моменты даже появлялось опасение, не ловушка ли это. Нет, просто никому не хотелось умирать за непонятно кого, кто, к тому же, находится непонятно где. Большая часть войск рассеялась из города, блокированные подразделения тут же сдались на милость победителя. Брать с собой пленных было накладно, их временно разместили в местной тюрьме, предполагая выпустить перед уходом из захваченного города. Франко не намеревался делать Форт-Нокс своей столицей. Он не собирался становиться на место прежних тиранов.
Вообще, вождь повстанцев принял идею, высказанную до этого Вальдеком: не принимать бывших подданных Мирового правительства в число граждан новой Земли. Таковыми могли быть только жители «внешнего мира», а жители «внутреннего», променявшие совесть и свободу на сытость, комфорт и право радоваться смертям себе подобных, должны были перейти в разряд типа ксенов или метеков в древней Греции. За ними признавались все человеческие права и большая часть прав гражданских, но никаких политических. И жить они должны были изолированно, в своих деградирующих мегаполисах. Им даровалось право самоуправления, но без права вооружаться и наказывать своих сограждан за уголовные преступления. Верховная юрисдикция над мегаполисами принадлежала комиссарам повстанцев.
Вот примерно так Франко и собирался организовать управление Форт-Нокса перед отступлением. Он сильно надеялся на то, что операция по уничтожению Мирового правительства на Луне увенчается успехом, а значит, война уже практически будет выиграна. Ведь одному кораблю из трёх всё-таки удалось совершить посадку на Луну и доставить туда бомбы для подрыва. Тут командору сообщили о том, что база на Луне выглядит покинутой, а два корабля направляются оттуда к Земле. Это несколько меняло дело. С другой стороны, было похоже на то, что основную работу повстанцев выполнил сам враг, а если экипажи двух космических кораблей это всё, что осталось от руководства противника, то с ними легко будет покончить, особенно недалеко от Земли.
Но надо было сначала объявить о новых порядках в Форт-Ноксе. Население, состоявшее в основном из гражданских чиновников и прочих офисных сидельцев, выглядело испуганным. Франко распорядился созвать митинг и обеспечить его прямую телевизионную трансляцию по всем доступным каналам, как повстанческого, так и (пока ещё) правительственного вещания.
Отделённый от толпы, на всякий случай, пуленепробиваемым пластиком, командор обратился к жителям с речью, в которой обещал им полную амнистию за пособничество преступлениям правившего режима, объявлял (несколько поспешно) о полной ликвидации Мирового правительства и предлагал гражданам сорганизоваться и выбрать своё самоуправление. Франко очертил границы этого самоуправления и основы взаимоотношений между ним и «временным правительством Соединённых Штатов» (как командор стал называть свои штабы и советников). Жители Форт-Нокса лояльностью могли заслужить получение полного пакета гражданских прав для своих внуков. Пока же им запрещалось иметь оружие. Полиция и уголовный суд находились в руках комиссаров и агентов временного правительства, пользовавшихся полной неприкосновенностью. Комиссар также утверждал состав местного самоуправления, чтобы туда не попали лица, занимавшие административные посты при прежнем режиме. В свою очередь, «недограждане» не обязаны были платить налогов, кроме сборов в местный бюджет, установленных ими для самих себя.
Невозможно было понять, какие эмоции вызвало выступление командора у согнанных на митинг жителей столицы олигархического режима. Казалось, что Франко и они говорили и думали на двух совершенно разных английских языках. Вместе с тем, к Франко ещё раньше явилось несколько местных деятелей, изъявивших готовность служить новой власти. В результате проверки несколько из них были отсеяны, но большинство оказались незапятнанными в преступлениях и не занимавшими ранее ответственных постов в администрации режима. Они были назначены временной мэрией. Франко представил её на митинге, и временная мэрия, в свою очередь, призвала сограждан готовиться к выборам постоянного органа самоуправления. Вроде, «лёд тронулся», хотя и с трудом.