Пока грибы разобрали, почистили, вернулись из бани раскрасневшиеся девочки и с чуть-чуть порозовевшим, но с таким же озлобленным лицом Черская. Варвара Семеновна собрала чай. У хозяйки нашлись ванильные сухари и свежее, только привезенное с дачи клубничное варенье. Полина Андреевна достала уцелевшую коробку ленинградского печенья. Стол получился «праздничным».
В самый разгар чаепития заявился Черский. Пот с него катился не столько от жары, сколько от волнения. Но этого не заметила жена.
— Ну, что, Сергей, нашел институт? — спросила она с раздражением, недовольная тем, что он опоздал к чаю. — Я спрашиваю: нашел институт?
— К сожалению, нет… — растерянно ответил Черский, отирая платком пот.
— Как это нет?
— Оказалось, что институт переадресовали в Томск. Зеленогорск переполнен…
— Как? И где же сейчас институт?
— Проехал прямо в Сибирь.
Зинаида работала в технической библиотеке. Варвара Семеновна позвонила ей после обеда и попросила приехать, помочь отвезти продукты на дачу.
Ничего не зная, Зинаида приехала и, поднимаясь по лестнице, столкнулась с Татьяной и Вадиком, которые пошли погулять.
Зинаида видела, что они вышли из их квартиры, и поэтому, пропуская мимо себя, внимательно посмотрела на Татьяну, особенно на ее крепдешиновое платье и хотя не новые, но модные резные туфли из белой кожи.
«Уж не подселили ли к нам эвакуированных?» — подумала она и, подождав, пока незнакомка с мальчиком вышли из подъезда, негромко позвонила. Ей открыла мать, поднеся палец к губам, поманила в кухню, плотно притворила дверь и шепотом рассказала все.
— Не она ли с мальчиком встретилась мне на лестнице? — спросила Зинаида.
— Она, она! Только сейчас вышли.
— Симпатичная… и одета по моде. Егорша, наверное, на седьмом небе.
— Да ты, видать, ничего не поняла, Зинуха. Егорша-то ишо на фронте, а ее прислал к нам. Я их поместила пока в твоей комнате.
— Ну, так что же… Не на улице же им жить.
— Это так, Зинушка. Ведь не чужие… Да как отцу-то скажешь? Женился без благословения и даже не оповестил… Ведь обидел отца-то…
— Да когда ему было оповещать? Сама говоришь, что в первый день войны расписались.
— Верно, верно, Зинушка, а все ж отцу-то обидно. Как я буду с ним говорить?
— А ты и не говори, я сама познакомлю.
— Неужто и тещу повезем?
— А чего? Раз рубить — так надо разом. Бах! — и делу конец!
— Больно ты шустра, Зинаида… А вот как шуганет их отец — тогда что?
— Я все на себя беру. Знакомь меня с ними, и сразу поедем!
— Ну, коли так, я сбегаю покличу. Они должны быть во дворе…
Татьяна, войдя в столовую, остановилась перед смуглой Зинаидой в некоторой растерянности и смущении.
— Что, не похожа на Егора? — с улыбкой спросила Зинаида.
— Вы, очевидно, двоюродная сестра?
— Самая родная! Я — клейменовская, черная, в отца, а Егор белый — в мать. Здравствуйте, дорогая невестушка. Рада с вами познакомиться.
— И я очень рада, Зина. Можно мне вас так называть?
— Что вы, конечно. Я очень рада.
Зинаида взглянула в синие ласковые глаза Татьяны и, протянув руки, бросилась к ней, как к старой подруге, заплакала.
— Зина, Зиночка! Что с вами?
— Ой не спрашивайте… У меня тоже муж на фронте. И, наверное, уже нет в живых. Был на самой границе, под Брестом.
— Сейчас никто ничего не знает, милая. Поэтому не надо убиваться раньше времени.
— Да, да, я понимаю…
— Зовите меня просто — Таня. Мы ведь не только родня, но и подруги по несчастью.
— Да, да, Таня. Спасибо. — Зинаида смахнула слезы и, увидев входившего в столовую Вадика, бросилась к нему. — Здравствуй, Вадик! О, как ты похож на маму. А я твоя тетя, тетя Зина.
— Здравствуйте, тетя Зина! — сказал Вадик без всякого смущения и протянул руку.
— Поедешь с нами на дачу? Там Федька! А у него лисенок и еж.
— Живые?
— Конечно, живые!
— Где же он взял?
— В лесу поймал. Он у нас бедовый.
— Ой, мама! — крикнул Вадик. — Я очень хочу на дачу. Поедем?
— Поедем, Ваденька. Поедем! Беги сейчас к бабушке — позови ее сюда.
Километрах в семи от Зеленогорска спряталось в лесу озеро Тихое, называемое в книгах «Голубая жемчужина». С севера его окаймляют дикие скалы, поросшие соснами, с юга — золотистые пески и лиственный лес с зарослями черемухи, малины, черной смородины.
От множества других уральских озер его отличают «тихий нрав» и почти морская, горьковато-соленая вода. В народе его еще называют «Соленым озером» или «Лесным морем». Последнее название сохранилось с незапамятных времен, когда озеро разливалось на десятки километров и действительно было похоже на море. С веками от него осталась только глубокая чаша, защищенная лесом.
В тридцатые годы, когда в Зеленогорске строили тракторный гигант, у озера были срублены дачи для иностранных специалистов. Потом вдоль пологого берега в лесу построили дачный поселок, где летом жили семьи рабочих и служащих тракторного завода…
Здесь проводила лето и семья Клейменовых.
Зинаида и мать решили гостей привезти пораньше. Хотелось, чтоб они отдохнули на свежем воздухе, покупались в озере, попили чайку в саду.
Татьяна, обрадованная радушным приемом Варвары Семеновны и Зинаиды, несколько успокоилась. Те сомнения, что мучили ее перед отъездом, рассеялись. Дорогой в автобусе она даже успела перемолвиться с матерью: «Ты боялась, мамочка, что нас родные Егора примут плохо, а видишь, какие они добрые, отзывчивые?»
Полина Андреевна, умудренная житейским опытом, взяла ее руку в свои.
— Мать у них добрая, а вот как примет отец — неизвестно. По-моему, побаивается его Варвара-то Семеновна. О чем-то долго шепталась на кухне с дочерью. В крайнем случае найдем убежище в другом месте. Скоро приедет наш завод. — Мать вздохнула: — Это я так, Танюша. Может, мне только показалось…
Приехав в дачный поселок, Зинаида и мать провели гостей на террасу, где сидела бабка за вязаньем и Ольга кормила малышей.
— К нам гости из Северограда! — весело объявила Зинаида. — Знакомьтесь! Это — Татьяна — жена Егора, а это ее мама Полина Андреевна и сынок Вадик.
— Очень приятно! — сказала Ольга, но ее серые большие глаза испуганно округлились. «Ну, теперь совсем мне будет плохо», — подумала она и, поднявшись, поздоровалась за руку со всеми.
— Это Ольга, — представила ее Зинаида, — наша невестка, жена старшего брата Максима.
— Очень рады! — сказала Татьяна, пожимая ей руку, и, взглянув на малышей, воскликнула: — Какие славные дети? Оба ваши?
— Мои! — ответила Ольга и опять села на свое место.
— А это наша бабушка — Ульяна Веденеевна, — указала Зинаида на бабку.
— Очень приятно познакомиться, — сказала Полина Андреевна, стоявшая ближе к бабке.
Бабка кивнула головой в черном платке и, не сказав ни слова, ушла.
Полина Андреевна со смущением и укором взглянула на Татьяну. «Я же тебе говорила», — прочла этот взгляд Татьяна.
Но Варвара Семеновна поспешила исправить неловкость:
— Не обращайте внимания на бабушку, она у нас с причудами. Пойдемте-ка я покажу вам вашу комнату.
Татьяна и Полина Андреевна ушли в комнаты. Видя, что Вадик остался один, Зинаида, подойдя к двери, крикнула:
— Федька! Федька, иди сюда!
А когда лохматый Федька в одних трусах и босиком влетел на террасу, указала ему на Вадика:
— Вот, Федь, познакомься Это Вадик. Он приехал из Северограда.
— Из самого Северограда? — удивленно спросил Федька, вытирая ладонь о трусы и с недоверием оглядывая голубоглазого, белокурого мальчика.
— Да, из самого! — с гордостью сказал Вадик.
— Ишь ты! — не то от радости, не то от детской зависти воскликнул Федька. — Ну, пойдем, я тебе лисенка покажу, — и, схватив Вадика за руку, потащил его во двор…
Гаврила Никонович приехал только в десятом часу. Как всегда помылся во дворе, переоделся в своей комнате и только тогда вышел на террасу, где сидели Татьяна с матерью, Ольга и были наготове Зинаида и Варвара Семеновна.
Только Гаврила Никонович вошел, к нему сразу же бросилась Зинаида.
— Папа! У нас радость — Егор объявился! Он жив-здоров и скоро должен приехать.
— Знаю, знаю, Зинуша, был дома, — добродушно взглянул отец и, погладив усы, сказал: — Ну-ка, знакомь меня с невесткой.
Все оторопело переглянулись. Татьяна же поднялась и неторопливо пошла навстречу свекру.
— Здравствуйте, Гаврила Никонович!
«Королева! Право слово, королева!» — подумал Гаврила Никонович, но почему-то нахмурился и опять, погладив усы, сказал:
— Ну, здравствуй, дочка! — и взял ее руку в свою огромную ладонь. — С приездом!
— Спасибо! — Татьяна хотела его поцеловать, но Гаврила Никонович, отвернувшись, шагнул к матери. — Стало быть, здравствуйте, сватьюшка! — сказал, пожимая руку. — Как доехали?
— Спасибо, хорошо, Гаврила Никонович.
— Вот и ладно. Будем жить вместе. У нас хоть разносолов не бывает, но чем богаты — поделимся. Рассаживайтесь, будем ужинать. Ты, дочка, — кивнул Татьяне, — садись поближе, хочу порасспросить про Егора.
Татьяна села рядом. Тотчас вбежали Федька с Вадиком.
— Что, нашел себе товарища? — спросил с усмешкой Гаврила Никонович.
— Да, пап, мы уже подружились.
— Ну, подойди к деду, сынок.
Вадик приблизился.
Гаврила Никонович потрепал еще не просохшие волосы, спросил:
— Купался?
— Да. У вас так хорошо.
— Вот и живи здесь, коли хорошо. Будешь с Федькой да с дедом на рыбалку ходить.
— Это я люблю.
— Молодец, коли так. Садись с нами ужинать…
Не увидев за столом деда с бабкой, Гаврила Никонович кивнул Зинаиде. Та быстро сбегала и, вернувшись, сказала:
— Они уже поужинали, легли спать…
— Ладно, — сказал отец. — Несите ужин.
Пока подавали еду Варвара Семеновна и Зинаида, Гаврила Никонович легонько тронул за плечо Татьяну:
— Ну, дочка, скажи, что слышно про Егора?