Вылезли погреться и любимые жены Сергея Петровича и Андрея Викторовича – Ляля и Лиза. Их огромные животы, выпирающие из под расстегнутых курток и туго обтянутые свитерами, не оставляли никакого сомнения в том, что обе эти красавицы находятся на излете своей беременности. Впрочем, они были там не одиноки. Компанию им составили Катя с двухмесячным сыном Романом на руках и Марина Витальевна с почти месячным Антоном Антоновичем. При этом Марину Витальевну сопровождала подружка-собрачница Нита с полугодовалым Игорьком, Катю – подружки-собрачницы бывшая Лань Дита и полуафриканка Куэре-Кира (она с достоинством несла свой небольшой животик, пока только едва-едва выпирающий из-под парки), а Лялю и Лизу – Фэра, Алохэ-Анна, Рана и Сонрэ-Соня, тоже все слегка (на раннем сроке) беременные. Вообще, доля оттопыренных животиков среди замужних дам племени Огня примерно раза в два превышала норму для местных кланов, и в течении ближайших шести-девяти месяцев это обещало самый настоящий бэби-бум.
Вышла на солнышко и мятежница Люся, которая вот уже месяц, даже не смотря на подтвержденную беременность отказывалась выходить замуж за Гуга. А с его женами, двумя бывшими Ланями и тремя полуафриканками, которые пришли к ней всей семьей «поговорить», она даже двумя словами не перекинулась. Да и в самом деле, что там с ними разговаривать – девчонки же совсем, по шестнадцать-семнадцать лет; у Люси некоторые бывшие ученицы старше, но не будет же она слушать их советов, и даже к просьбам снизойдет едва ли. Люсе казалось, что она хоть в чем-то взяла верх над вождями племени Огня, которые по действующему фундаментальному неписанному правилу не могли ее принудить выйти замуж, а могли только агитировать и уговаривать. Правда, Люся собиралась нарушить не менее фундаментальное правило, которое гласило, что все дети в племени Огня должны рождаться в семьях, но там время пока терпело, до родов было еще около полугода. Кроме того, была еще группа молодых незамужних матерей, попавших в племя Огня уже беременными от своих прежних партнеров, но Люся к этой группе не относилась никоим образом, ибо отец ее ребенка был известен, а кроме того, жив и здоров.
Правда, Марина Витальевна уже высказала в сердцах такую мысль, что если Люся такой крепкий дуб, который пили не пили – все без толку, то пусть дубина дубиной и остается. Просто надо будет дождаться родов, забрать ребенка и передать его на воспитание одной из жен Гуга, которые тоже ходят нынче непраздные. Да, это жестоко, но чего вы хотели, если Люся своим ослиным упрямством разрушает социальную структуру племени Огня, эгоистка чертова. Пройдет совсем немного времени, ей снова захочется мужика, и она опять полезет к женатому мужчине, ведь один раз ей все уже сошло с рук. А так нельзя.
Но тут на защиту бедной Люси встал Сергей Петрович, который сказал, что такие административно-командные силовые решения только маскируют некомпетентное управление племенем со стороны вождей. Тут, как говорится, тщательнее надо, чтобы Люся сама захотела замуж, а не тащить ее к Гугу как козу на веревке. При том высоком уровне социальной защищенности, которое дает своим членам племя Огня и достаточно высоком статусе самой Люси, входящей в сообщество медиков, по местной терминологии – Мудрых женщин, она действительно может не опасаться никаких материальных проблем, связанных с отсутствием в семье мужчины-кормильца. Количество жирных кусочков в тарелке, очередность получения из мастерских сапожек из мягкой бычьей шкуры или рубахи из тонкой лососевой кожи, а также личный социальный статус и уровень общественного престижа от наличия или отсутствия официально зарегистрированного мужа ничуть не зависят.
Но только, будучи матерью-одиночкой, где она возьмет коллектив подружек-собрачниц, готовых взять на себя заботу о ребенке в то время когда она должна работать? И кто будет ухаживать за ней самой, если, не дай-то Бог получится так, что она заболеет или травмируется. Семья для женщины в племени Огня – это не только кусок хлеба и возможность легального доступа к мужскому телу, но и дружеская поддержка коллектива. Конечно, упомянутые выше незамужние матери тоже кооперируются для взаимной помощи, но все это эрзац, потому что каждая такая женщина, едва оправившись после родов, первым делом стремится найти семью, которая согласится принять ее в свой состав. Плохих мужчинок в племени Огня нет совсем, все главы семей статусные и социально ответственные, даже трое юных бывших французов, ходивших в зимний охотничий поход и тем самым подтвердившие свои претензии на роль глав больших семей. Теперь Роланд Базен, Оливье Жонсьер и Максимилиан Кюри – точнее, их старшие жены – могут подыскивать себе новых участниц их семейных коллективов.
Всего через несколько дней, в момент весеннего равноденствия, состоится праздник весны, и на нем Сергей Петрович вынужденно запланировал очередной этап расширения семей. Во-первых – это те самые матери-одиночки, во-вторых – несколько вчерашних подростков, которых Марина Витальевна планирует посвятить во взрослые девушки, ибо их срок настал, в-третьих – неандерталки, которым тоже хочется «сладенького» семейного уюта, и, в-четвертых – дышащее в спину первым трем категориям огромное количество вчерашних Волчиц, чей социальный статус пока мало отличен от нуля. Но и это состояние у них когда-нибудь кончится, потому что мадам Патриция Базен, как она любит себя называть, первых кандидаток на расширение своего семейного очага нашла именно среди волчиц, все плотнее и плотнее вливающихся в общий коллектив. Не отягощенная свойственными Люсе предрассудками мадам Патриция видит, какие преимущества дает женщине жизнь в большом и дружном коллективе. Тронулся лед и у Ольги Слепцовой, которая наконец решилась и вступила в переговоры с подружками-собрачницами Андрея Викторовича на предмет присоединения к их семье, и те вреде бы были не против. Одна лишь Люся оставалась упрямой белой вороной…
Впрочем, что касается лично Люси, то в силе поддержки семейного коллектива ей предстояло убедиться в самое ближайшее время, потому что этим же вечером одновременно, будто сговорившись, начали рожать находящиеся на самом крайнем сроке своей беременности Лиза и Ляля.
20 марта 2-го года Миссии. Вторник. Полдень. Дом на Холме
Люси д`Аркур – медсестра, пока еще свободная женщина и уже совсем не феминистка.
Что за сумасшедший день… Мне казалось, будто я попала в дурную комедию. Но начну обо всем по порядку…
Мы с мадам Мариной с утра с утра сделали влажную уборку в кабинете, и теперь сидели, попивая чаек и мило беседуя о своем, о женском. Моя русская подруга не оставила своих попыток сосватать меня за этого дикаря. Но чем настойчивей она меня уговаривала, тем решительней я сопротивлялась.
– Вот упрямая ослица… – проворчала в конце концов мадам Марина и махнула на меня рукой.
Мы стали разговаривать на другую тему.
– Послушай, Люсь… – сказала мадам Марина, – меня очень беспокоит Жебровская. Ты ее лучше знаешь – скажи, что она за человек, что можно от нее ожидать? Ты знаешь, я все ломаю себе голову, как с ней поступить. Есть у меня одна мысль, но сначала я хотела бы посоветоваться с тобой…
– А что ты собираешься с ней сделать? – встревожилась я, зная, что характер у моей подруги крут, как и остальных вождей.
– Да ничего такого страшного я с ней делать не собираюсь! – рассмеялась мадам Марина. – Наоборот, хочу, как говорится, оказать ей благодеяние. Но мое решение будет в некоторой степени зависеть от того, что ты расскажешь, да еще потом нужно обсудить это с остальными вождями. Я тебя слушаю, дорогая…
– Жебровская очень умна, – начала я, припомнив, как составляла характеристики на своих учеников, – но ум у нее сугубо практический, направленный на извлечение пользы для себя, его еще можно назвать… как это по-русски…
– Хитрость? – догадалась мадам Марина.
– О да, хитрость. Жебровская обладает задатками лидера, но в ней сильна склонность к подавлению, унижению слабых и установлению своего непререкаемого авторитета. Считает себя особенной, лучше других, умеет хорошо приспосабливаться. Но это скорее можно назвать приспособленчеством, так как она имеет тягу к плетению интриг и вполне способна в этом преуспеть. В ней проявляются истерические черты, когда она не может себя контролировать, и именно это мешает ей добиться своеобразного успеха – если под успехом подразумевать достижение определенных социальных высот.
Мадам Марина задумчиво кивала в такт моим словам, но, видимо, я не сообщила ей ничего нового – во всем этом у нее и так была возможность убедиться лично.
– Жебровская… как это сказать по-русски… когда человек носит две маски… – затруднилась я подобрать точное слово.
– Лицемерка? – подсказала мадам Марина.
– Да, лицемерка, – подтвердила я, – какое точное слово. Меряет, то есть меняет лица… Лицо хорошей девочки, лицо ответственного руководителя, лицо законопослушного члена общины…
– Уж да, – вставила мадам Марина, – лучше, как ты, открыто преступать законы этой общины… – и она добродушно усмехнулась, но мне все равно стало несколько неуютно. После некоторых раздумий она спросила: – Так ты считаешь, ее невозможно перевоспитать?
Я немного помолчала, чтобы точнее сформулировать свой ответ, а затем сказала:
– Я не могу об этом судить, мадам Марина. Я только знаю, что с лицемерами сложно иметь дело, так как никогда не знаешь, приносит ли пользу воспитательный процесс. При крайней необходимости эти люди могут очень хорошо притворяться, что, конечно же, может ввести других в заблуждение. Пожалуй, лицемерие – самый трудноискоренимый порок. Его истоки лежат в глубоком детстве, и, самое главное, что сам человек не осознает своей проблемы. Он находится в антагонизме со всем миром, пытаясь на свое лад установить справедливость…
Меня несло. Мадам Марина внимательно слушала, и я была ей несказанно благодарна, изливая свой фонтан красноречия, так долго остававшийся невостребованным. Мне нравилась моя речь, нравилось мое владении русским языком, освоенным мной в рекордно короткие сроки, нравилась моя аудитория, хоть и представляла всего лишь одного человека.