К тому же племя обеспечивает молодую мать многим, но далеко не всем необходимым. Главное, что дает ей семья – это ощущение уюта, заботы и помощи в делах. Конечно, Люся может вступить во вдовью семейку (временное объединение женщин, родивших детей от предыдущих мужей и пока находящихся под запретом на брак), но там ее посчитают сумасшедшей. Ведь ей дано то, за что эти женщины готовы отдать правую руку и левую ногу в придачу. Думаю, что вожди просто надеются, что пройдет еще совсем немного времени, живот у Люси станет громоздким и неуклюжим – и, может быть, тогда она поймет, как это хорошо, когда у тебя есть множество добровольных искренних помощниц. А для семьи Гуга это тоже будет подарок, ведь пока в ее составе нет настоящей старшей жены, она как бы считается не до конца полноценной.
Например, я сама с интересом наблюдала, как к материнству Ляли и Лизы относятся их мужья-вожди и младшие по статусу жены-аборигенки, и увиденное мне весьма понравилось. Вожди были нежны и внимательны, а младшие жены по отношению к своим главным собрачницам и их детям – предупредительны и заботливы. С другой стороны, надо признать, что со своей стороны Ляля и Лиза относятся к своим собрачницам-аборигенкам (неважно, к светлым или смуглым) без всякого пренебрежения и чувства внутреннего превосходства. Те это чувствуют и отвечают взаимностью. Представляю, во что бы превратила свою семью (если, конечно, ей довелось бы ее создать) исповедующая прямо противоположные идеи Марина Жебровская. Хотя рассуждать об этом, наверное, бессмысленно, потому что как только зазеленеет трава и зацветут цветы, Жебровскую изгонят прочь из племени, а одиночка, и в особенности женщины, не могут прожить вне племени или клана более нескольких дней. Ну, вот и все брачные перспективы Жебровской. Как говорится, до первого саблезубого тигра.
Но я не Люся и не Жебровская, я хочу в нормальную семью, пусть даже в ней не будет большой любви (на что я и не надеялась никогда в жизни), так пусть хотя бы будет взаимное уважение. Приняв решение свататься в семью к Андрею Викторовичу, я долго не могла набраться духа, чтобы сообщить эту новость Лизе, за которой, насколько я понимаю, было первое слово. Та дохаживала последний месяц своей беременности, и я не хотела беспокоить ее по пустякам в такой ответственный момент. И вот настал момент, когда Лиза разродилась здоровым крепким малышом, оправилась после родов и даже поучаствовала в празднике встречи Весеннего Солнца, задорно отплясывая рядом с другими замужними женщинами, в то время как маленький Виктор спал, закрепленный за спиной матери в самодельном «кенгуру».
Я подошла к ней на следующий день после завтрака, когда Лиза кормила своего малыша грудью и тот, такой же серьезный и молчаливый, как его отец (не то что некоторые иные дети), степенно причмокивая, вкушал молоко из большой полусферы материнской груди. Я даже засмотрелась на эту картину. И мать, и дитя были так прелестны в своей непосредственности… Впрочем, зрелище кормящей матери в племени Огня было совсем не уникальным. За последние полгода родилось около дюжины детей, и еще больше законных жен ходили на разных сроках беременности. Ну так и я о том же – пора и мне остепениться и найти мужа, тесный кружок собрачниц-единомышленниц, и оставить этому миру свое потомство, которое, когда минет много лет и поколений, размножившись, заполнит собою землю.
Выслушав мое сбивчивое обращение, Лиза задумалась. При этом у меня возникло такое чувство, что это не я старше ее на семь лет, а наоборот. Наверное, эту солидность и основательность Лизе придавал статус замужней женщины и молодой матери, а еще то, что, в отличие от нас, попавших в эту историю случайным образом, Лиза, как и остальные первооснователи, сама выбрала свою судьбу и шла по ней твердыми шагами, не оглядываясь назад.
– Знаешь что, Ольга, – сказала она мне, наконец прервав молчание, – твое предложение, конечно, неожиданное, но ничего такого необычного или невозможного в нем нет. Единственное, что ты должна сразу понять – что в нашей семье будет только одна старшая жена, и это будешь не ты. Андрей, если что, будет всегда на моей стороне, мы с ним вместе прошли столько, что тебе даже и не вообразить, на остальных жен тоже можешь не рассчитывать, они мои верные подруги и ученицы, и за них я вполне спокойна. Я, конечно, могу дать свое добро, но если с твоей стороны начнутся какие-нибудь интриги, то специально для тебя мы можем даже изобрести институт развода. Скажет мой муж тебе три раз «талак» – и ты ему больше не жена, иди куда хочешь, нравится тебе это или нет. Ну как, подруга, согласна ты на таких условиях вступать в нашу семью или нет?
И вот тут я приуныла. Не рассчитывая на безоговорочное лидерство в семье Главного охотника, я все же надеялась стать в ней кем-то вроде второй старшей жены, в смысле второй после Лизы, но старше всех остальных. А тут такие условия, будто я какая-то аборигенка – неважно, светлая или темная. С другой стороны, скорее всего, Лиза права, и в любом случае однажды я не утерплю, и с высоты своего положения, начну вмешиваться в ее распоряжения, что не может закончиться для меня ничем хорошим. Развод, как я понимаю, в племени Огня это невозможный позор и клеймо на всю жизнь. С другой стороны, а за кого мне выходить, не за одного же из своих французских учеников – они хоть и ровесники молодому поколению русских, но выглядят рядом с Сергеем-младшим и Валерой как настоящие дети, которых всюду надо водить за руку.
Лиза посмотрела на кислое выражение моего лица, вздохнула и вдруг спросила:
– Оль, скажи честно, ты ведь не влюблена в моего Андрея, а просто хочешь, чтобы у тебя была нормальная семья, как у всех, заботливый муж и добрые подруги, готовые помочь в трудную минуту?
– Да, – призналась я вполголоса, – я действительно ни капельки не влюблена в твоего мужа, хотя чувствую к нему уважение и симпатию. Ваша страсть и нежность вызывает у меня ошеломление и оторопь, и я не понимаю, как можно так гореть и не сгорать, как делаете это вы с Андреем Викторовичем. Для меня лично вопрос с любовями был закрыт еще тогда, когда мне было лет пятнадцать, и с тех пор я старалась строить свои отношения с противоположным полом на чисто прагматичной основе.
– Не мы одни такие, – усмехнулась Лиза, – у Ляли с ее Петровичем страсти тоже ничуть не меньше, только она не на поверхности, как у меня, а в глубине. Но сейчас мы говорим не о нас, горячих детдомовских девках, а о тебе. Есть у меня одна мысль…
– Говори, Лиза, – сказала я, – я тебя слушаю.
– Значит так, Ольга, – сказала она, – насколько я понимаю, за одного из своих бывших учеников ты пойти не захочешь. Правильно?
– Правильно, Лиза, – подтвердила я, – если бы мне просто надо было от кого-то родить, чтобы оставить после себя потомство, я бы выбрала Роланда или Оливье, но идти за них замуж – о нет. Да и для парня это тоже, как мне кажется, было бы извращением – жениться на своей бывшей учительнице. Трахнуть свою училку, чтобы доказать над ней превосходство, хотят многие, а вот жить с ней всю оставшуюся жизнь не захочет никто, если, конечно, он нормальный парень с яйцами в штанах.
– Ну вот и хорошо, – подтвердила Лиза, – я очень рада, что ты трезво смотришь на эти вещи. Теперь давай подумаем вместе. Если исключить из общего списка ваших французских парней, Петровича, моего Андрея и деда Антона, которому за глаза хватает двух жен, то остаются Серега-младший, Валера и Гуг. Серегу мы вычеркиваем, потому что Катюха в гневе – это страшно, и если чуть что не так, дело для тебя будет пахнуть не разводом, а похоронами. Она у нас такая. В семью Гуга мы планируем сосватать Люсю, которая у нас вот-вот дозреет. Поверь моему чутью – до мысли замужестве в его большой семье там осталось меньше полушага. Единственный, кто у нас остается, это Валера, в семье которого тоже нет старшей жены, ибо Дара с Марой, несмотря на всю их продвинутость, на эту должность просто не тянут. К тому же их двое, а старшая жена в семье должна быть только одна. Подумай над этим вариантом с недельку, и с тем, что надумаешь, приходи к нам на женсовет. Если что не так, одна голова хорошо, а пятеро лучше.
Я подумала и согласилась. Предложение, конечно, неожиданное, и сам Валера тоже не молодой Ален Делон, но его положение в племени достаточно серьезное, а в его семье действительно нет настоящей хозяйки, которая вела бы дела твердой рукой. Я, разумеется, подумаю, и, скорее всего, соглашусь. В конце концов, для меня это будет один из лучших вариантов, ведь, несмотря на свою молодость и внешнюю мягкость, Валера никогда не был моим учеником, а значит, в нашем браке не будет ничего зазорного.
9 апреля 2-го года Миссии. Понедельник. Утро. окрестности Дома на Холме
Ольга Слепцова
Вчера вечером нам объявили, что сегодня мы почти всем племенем идем за… крапивой. Сначала я не поняла, о чем вообще идет речь, но потом Марина Витальевна мне разъяснила, что крапива нужна не для телесных наказаний, как можно было подумать, а как источник растительного волокна, вполне заменяющего лен. И технология обработки крапивы – такая же, как у льна. Лен убирают в конце лета, обмолачивают от семян, из которых потом получают ценное льняное масло, после чего льняную солому замачивают, подготавливая к трепке. А крапиву до весны оставляют там, где она выросла, под дожди, снега и морозы, чтобы лубяная часть стебля сама отделилась от деревянистой. И только после этого, весной, крапивные стебли треплют для получения лубяного волокна.
Тогда я спросила, почему же в наше время, если все так просто, не выращивают крапиву вместо льна, хлопка и прочих волокнистых растений. Оказалось, что лен, как культурное однолетнее растение, растет там, где ты его посеял, не переходя на следующий год, а крапива – сорняк и к тому же растение многолетнее, и растет не там где посадили, а где захочется. Одним словом, для примитивной, начальной фазы текстильного производства крапива пойдет, но в дальнейшем потребуется переключаться на лен, посевы которого можно увеличивать в соответствии с потребностями растущего населения.