Но действительность приготовила мне приятный сюрприз. Моя семейная жизнь оказалась весьма приятной, имеющей целый ряд преимуществ над холостой. Так на что же похожа моя семья? А похожа она больше всего на скаутский отряд… В котором я – вожатая, Гуг звеньевой, а все остальные – герл-скауты. Да, да Гугу, как говорят, в этом году едва исполнилось семнадцать лет, и несмотря на весь свой жизненный опыт, которого в нашем времени хватило бы троим взрослым мужчинам, он все равно остается веселым, улыбчивым рыжим мальчишкой. И что мне больше всего в нем нравится – он верховодит над своими женами не силой своих кулаков, а силой своего обаяния.
Его жены, две светленьких, совсем юных (Лита и Себа) и три темненьких – (Тиэлэ-Тина, Каэрэ-Кася, и Суэрэ-Инна) буквально смотрят мне в рот. Они очень дружелюбны и неревнивы и между собой держатся как сестренки-подружки, а ко мне относятся то ли как к старшей сестре, то ли вообще как к матери. Похоже, я для них – нечто вроде божества, непререкаемый авторитет и благодетельница. Раньше, когда они были с Гугом одни без старшей жены, их семья была как бы неполноценна… Нет, русские вожди не выказывали ничего подобного, это сами девочки-аборигенки, не имея над собой твердого руководства, нафантазировали себе черт знает что.
Честно говоря, такое отношение к моей особе очень трогает. В прошлой жизни, когда я работала в школе, мне не удавалось внушить к себе подобное отношение со стороны учеников. И во мне проснулась учительница… Мне захотелось наставлять, учить этих девочек, прививать им все то, что ценно для меня – эрудицию, культуру, тягу к образованию… Конечно, мыслительный ресурс этих первобытных юных женщин был ограничен, но я решила, что сделаю все, что в моих силах, чтобы по максимуму подтянуть их уровень. А уж такого неистового стремления стать умнее и лучше я никогда ни у кого не встречала. Сестрички ориентировались на меня, я стала для них идеалом, примером для подражания. Думаю, что они могли бы простить мне все, даже если бы я вздумала обращаться с ними жестко.
Они заботятся обо мне и стараются предусмотреть все мои желания. Если я сплю (а меня теперь постоянно клонит в сон), они ходят на цыпочках и разговаривают шепотом, при этом все время норовя подоткнуть мне под бок одеяло, чтобы я, не дай Бог, не замерзла. Они даже чистят мою обувь! Порой мне даже становится неловко. В душе мне кажется, что я не заслужила подобного отношения, и я виню себя, что думала о них плохо… К тому же я не привыкла чувствовать себя королевой, так как с детства видела мало заботы по отношению к себе – родители хотели, чтобы я росла самостоятельной, и немного переусердствовали в этом. И вот теперь мне трудно принимать заботу от этих девочек, моих собрачниц. Кто бы мог подумать, что в этой ситуации мне приходится проводить гигантскую работу над собой, убеждая себя, что их отношение ко мне – искреннее, а вовсе не наказ супруга или попытка заслужить привилегии. А ведь это действительно так! Они меня любят, эти пять девочек, пять жен моего мужа… И любят так трогательно, что иногда мне трудно удержать слезы. Хочется собрать их всех в охапку, этих моих птичек, и расцеловать в курносые носики и щечки – у кого смуглые, у кого румяные…
Странно, но ни одна их них пока еще не беременна. Я выяснила, что мадам Марина не рекомендовала им пока рожать и научила, как предохраняться путем подсчитывания опасных-неопасных дней. Уж не знаю, как ей это удалось (у девочек проблемы с арифметикой), но девочки свято блюдут рекомендацию самой Мудрой Женщины. Так что я стану первой мамашей в нашем скаутском отряде… тьфу, в нашем семействе!
Что же касается нашего «общего достояния», то есть мужа – то у нас с ним сейчас законный медовый месяц. Каждую ночь мы опускаем полог, отделяющий супружескую постель от общей спальни, и предаемся любовным утехам почти до самого утра. Правда, делать это на узких нарах не очень удобно. И я уже представляю, как с приходом устойчивого тепла мы сможем удаляться «на природу», чтобы где-нибудь на зеленой полянке продолжать уроки секса. И, честно говоря, все чаще мою голову посещает очень странная мысль – а не приобщить ли тогда к нашим игрищам остальных? Вот всю жизнь была ярой противницей подобных вещей, но сейчас почему-то мое мнение поменялось, даже сама себе удивляюсь. И мое воображение, не поддаваясь никакому контролю, рисует эротичные сцены с участием милых сестричек – разумеется, со мной в главной роли…
Счастлива ли я? Я потому задаю себе этот вопрос, что мне хочется ответить на него. Да, я счастлива. Все мои опасения по поводу замужества оказались глупостью. Я чувствую себя защищенной, любимой, уважаемой. На благодатной почве безмятежности любовь расцветает в моем сердце невиданным цветком. Любовь эта меняет все вокруг, заставляя струны души петь прекрасную нескончаемую песню… Тысячу раз я благодарила милую мадам Марину за то, что вразумила меня сделать наконец этот шаг…
Между прочим, мой Друг живет с нами. Он вырос и возмужал, и заимел неуловимое сходство с моим молодым мужем. Мои сестрички любят котика и стремятся побаловать вкусными кусочками и лаской. Бывает, что по ночам этот мохнатый шалунишка забирается в нашу постель и устраивается спать на моей голове. Гуг вздыхает, но не смеет меня огорчить, прогнав кота прочь. Супруг мой и не догадывается, из какой жуткой депрессии меня когда-то вытащил этот теплый комочек. Друг – это мой священный талисман…
У моих собрачниц появился ритуал – каждое утро они расчесывают мои волосы, которые изрядно отросли с того времени, как я оказалась здесь. Поскольку парикмахера в наших рядах не наблюдалось, пришлось отрастить шевелюру. К слову сказать, было что отращивать – волосы мои значительно окрепли после того, как я бросила вегетарианство; я и не представляла, что они могут быть настолько густыми и сильными. Так вот – сестрички выполняли эту почетную обязанность по графику – сегодня одна, завтра другая, и так далее. Я просто сидела и млела, когда расческа медленно и благоговейно скользила по моей голове. А одна из сестричек, Себа, имела обыкновение тихонько напевать что-то в ритм своим движениям.
– О чем ты поешь? – однажды спросила я Себу.
В ответ я услышала, что в ее племени существовал обычай – каждый день причесывать женщину, ожидающую ребенка. Слова ее песни были, по сути, молитвой, призывающей на будущего ребенка благословение добрых духов и Великой Матери. Считалось, что это благословение наиболее благотворно действует именно через волосы женщины, которая ждет ребенка.
Заинтересовавшись обычаями местных племен, я стала расспрашивать сестричек, какие еще были поверья у их народов. Таким образом, я узнала о многих любопытных поверьях, услышала много красивых легенд. Я просто заслушалась, и под конец решила, что эти легенды непременно надо записать, ведь многие из них несут незамысловатую мудрость, которая не утратит своего значения даже для будущих поколений. Возможно, я буду рассказывать эти истории своему малышу. Ведь, видя окружающую действительность, сказок будущего он просто не поймет…
Большую часть времени я старалась проводить на свежем воздухе. Обычно я совершала прогулки в одиночестве – так мне легче было думать. При этом я заметила, как довольны вожди моим решением все же вступить в семью. При встрече они улыбались мне, мило шутили, расспрашивали о самочувствии и желали доброго здоровья – о, эта русская сердечность, эта душевная теплота и искреннее участие! Именно сейчас я осознала, что окончательно стала своей среди этих людей.
Ольга Слепцова, похоже, также довольна своей супружеской жизнью. При встрече мы с ней по-дружески обнимаемся и обмениваемся многозначительными взглядами, смысл которых непонятен больше никому. Иногда мы даже шушукаемся о своем, о девичьем. Ну вот и еще одна подруга…
Словом, в данный момент я просто наслаждаюсь жизнью, и все тяжелые думы оставили меня – надеюсь, что навсегда. Это надо же – ведь я не могла и вообразить, что буду когда-нибудь счастлива в Племени Огня…
Часть 15. Горячие дни
30 апреля 2-го года Миссии. Понедельник. Утро. Дом на Холме
К концу апреля половодье на Гаронне пошло на спад. Солнышко в полдень припекало уже совсем не по-весеннему, на деревьях стали начали лопаться почки, выпуская первые липкие зеленые листики, зазеленела на лугах трава. А некоторые «экстремалки» из бывших «волчиц» уже даже начали оголять торс, демонстрируя соблазнительные выпуклости. Надо же показать свои достоинства потенциальным женихам, а то они и не знают, какие их тут ждут невесты.
Воспрянул духом и молодняк животных, захваченный охотниками племени во время зимнего похода в тундростепи. Едва живая на прошлогодних запасах сена, молодая скотинка в три горла принялась жрать свежую травку и вскоре приобрела вполне презентабельный и лоснящийся вид. Оправились и те несколько взрослых кобыл, которых удалось заарканить охотникам. Ездить на них верхом было бы еще слишком большой авантюрой, запрягать в тележку тоже. Но все это было уже не за горами, поскольку эти лошади уже подпускали к себе молоденьких девочек (в основном из французского клана), которые угощали их тепличными деликатесами, чесали за ушком и говорили ласковые слова. Еще немного – и эти отношения между людьми и лошадьми станут достаточно интимными для того, чтобы вторые полностью покорились первым.
Одним словом, уходящая вода и зазеленевшая трава означали, что племя должно разделиться на три неравных части.
Одной части работниц (большинство «волчиц», еще не имеющих никакой квалификации) предстояло готовиться к полевым работам, которые начнутся тогда, когда из поймы окончательно уйдет вода. В основном это будут картофельное поле (вчетверо большее по площади, чем в прошлый раз) и огород, на котором Марина Витальевна собиралась высадить все разнообразие овощей, семена которых она прихватила собой в поход из будущего. Делянки с зерновыми и сопутствующими техническими культурами, разнесенные по разным концам сельскохозяйственных угодий, займут общую площадь чуть более полгектара. На этот год (как и на следующий) пшеницу, рожь, ячмень, гречиху овес и лен сеяли только ради получения массового посевного материала на последующие годы.