1-й армейский корпус был составлен: из пех. бригады генерала Тимановского – Марковский и Кубанский полки; конного отряда генерала Колосовского – 1-й конный офицерский генерала Алексеева полк и «Марковский» конный дивизион (4 сотни и 10 пулеметов); и, приданной ему, казачьей дивизии генерала Покровского. Ему предстояло действовать в гористой местности к югу от железной дороги Ставрополь—Петровское. 1-му конному – к северу, более равнинной.
16 ноября бригада генерала Тимановского сосредоточилась в с. Старо-Марьевка, в 20 верстах к востоку от города Ставрополя. Погода была морозная, земля покрыта снегом. Зима, которую ожидали с беспокойством, наступила.
17 ноября. Рано утром бригада выступила в направлении на д. Кононовку. Дорога все время шла на подъем. Мороз крепчал. На одном из перевалов колонна была обстреляна артогнем. Перейдя к вершине следующего перевала, колонна остановилась, и полкам были даны задачи: Офицерскому – взять д. Кононовку, Кубанскому – правее, ряд хуторов Ахвердова.
Офицерский полк развернулся двумя батальонами и перешел в наступление. Выйдя на хребет, марковцы увидели в полутора верстах впереди, у подножия следующего хребта, деревню. К ней шел пологий, совершенно голый скат. Наступление «в лоб», с охватом деревни справа и слева.
Красные развили сильнейший огонь, под которым роты в центре стали залегать. Охват деревни с флангов встретил препятствие: красные занимали позиции и на хребте, круто подымавшемся над деревней. Сильная их контратака на правый фланг полка принудила его к отходу, и лишь выдвинутые три роты резервного батальона задержали красных и отбросили их. Однако нового порыва вперед не последовало, т. к. было приказано отходить. Это было вызвано угрожающим положением для всего полка на его левом фланге.
Верстах в пяти к северу от д. Кононовки, у подножия того же хребта, что и эта деревня, находился х. Погорелова, занятый красными. Для наблюдения за ним было выслано 15 всадников. И вот в то время, как полк вел наступление, красные из хутора перешли в наступление, угрожая полку глубоким охватом слева. В это время в резерве полка оставалась лишь одна 9-я офицерская рота, из которой, с твердым заданием задержать противника, была выслана полурота с двумя пулеметами.
Первыми на помощь 15 всадникам прискакали пулеметы. Их огонь задержал левый фланг и центр двух густых цепей красных. Правый их фланг, прикрытый складкой местности, продолжал быстро наступать. Пулеметы стали отходить, да они и не могли больше стрелять, т. к. в них кипела вода. Подошедшая офицерская полурота контратакой смяла передовую цепь противника, взяла пленных, но не устояла перед его второй цепью, и только благодаря открывшим снова огонь пулеметам красные были остановлены и через короткое время, с наступлением ночи, отошли в свой хутор.
Наступление не только Офицерского полка, но и Кубанского в этот день было неудачным и притом приведшим к огромным потерям. 50 офицеров, половины своего состава, лишилась полурота 9-й роты, остановившая наступление красного Тимашевского крестьянского полка, силой в 1000 человек. До 400 человек потерял весь полк.
Полк отошел в исходное положение за гребень. Ветреная, морозная ночь. Чтобы хоть немного укрыться от ветра, копали себе ямы с помощью небольшого количества кирок и лопат. Грелись у немногих костров.
Жертвенно работали сестры милосердия и санитары. Не хватало подвод для эвакуации раненых. Их мучил еще и холод. Сестра Левицкая (забылось ее имя), сняв с себя ватную безрукавку, закутала ею раненого грузина. Сильно давал о себе знать и голод. Пулеметчики поделились запасом холодной еды с этой сестрой, а она раздала ее раненым. Светлая память сохранилась о сестре Левицкой, юной девушке, дочери попечителя Виленского учебного округа, как и обо всех сестрах в эту ночь, после тяжкого и кровавого боя.
Поздно ночью привезли ужин, и холодный: не нашлось достаточно дров. Уснуть никому не пришлось.
18 ноября. Все ожидали с утра возможности «согреться» повторным наступлением на д. Кононовку, но день прошел без перемен. Был бой у кубанцев, в результате которого они взяли несколько хуторов перед хребтом.
Когда стемнело, 1-му и 2-му батальонам было приказано выдвинуться на полрасстояния к д. Кононовке, а 3-му батальону – к х. Погорелова и окопаться. Напрашивался вывод: наутро атака. Но с другой стороны: если будет атака, то зачем окапываться, тем более что нет шанцевого инструмента? Копались всю ночь. Не спали.
19 ноября весь день батальоны пролежали под обстрелом шагах в 800 от красных. Кое-как спасались от холода беготней вдоль фронта. Были потери. Развлекались стрельбой. А у кубанцев снова шел сильный бой: они отбивали атаки красных.
Вечером узнали, что на участке кубанцев ранен генерал Тимановский, которого заместил полковник Гейдеман, а в командование полком вступил полковник Булаткин.
Опять кошмарная ночь. Марковцы находили единственное объяснение своему положению: из каких-то высших соображений их задача держать противника в непрерывном напряжении и под угрозой внезапной атаки. Ночью выпал сильный туман.
20 ноября. Никаких распоряжений, никаких перемен. Когда туман рассеялся, снова показался горный хребет, но только в нижней своей части: вершина его была покрыта несущимися облаками. Усилилась перестрелка.
Но вот часов около девяти по цепи передано: приготовиться к атаке, что всех обрадовало и как будто согрело. А не более как через час все услышали глухие артиллерийские выстрелы в тылу у красных, а затем и пулеметную стрельбу; звуки боя непрерывно приближались.
– Наша конница в тылу у красных! – был вывод.
– Вперед! – раздалась, наконец, команда, и в мгновение марковцы понеслись вперед, не обращая внимания на встречный огневой ливень. Но он быстро прекратился: красные оставляли свои позиции и поднимались на возвышенность вправо и влево от деревни. Расстроенные порывистым наступлением цепи полка в облаках шли вперед уже своими обрывками, мелкими соединениями, терявшими между собой зрительную связь и не видевшими противника. Лишь временами, когда рвались облака, появлялась возможность наблюдения на сотню-другую шагов; цепи сталкивались, перемешивались…
«Нам открылась жуткая картина пронесшегося здесь боя, – записал один из участников. – Все поле было покрыто трупами. Между ними кое-где еще бегали одиночные люди, случайно уцелевшие и не знавшие, куда бежать… Видно было, что здесь отходила густая цепь противника и… залегла навсегда. Еще и еще такие же «мертвые цепи»… Вот стоит брошенная подвода с пулеметом. Вокруг нее лежит убитая прислуга, а лошади… целы».
Кубанский стрелковый полк наступал правее. Его цепи также разорвались в облаках. Противник перед ним отходил в порядке, т. к. туда атака конницы не докатилась. Временами противники обнаруживали себя на коротком расстоянии и тогда неслась сильная стрельба.
С цепями кубанцев ехал верхом с двумя ординарцами временный командующий бригадой, полковник Гейдеман. Он свернул вдоль цепи влево. Цепь прервалась, но полковник Гейдеман продолжал ехать дальше. Он проехал немного, когда увидел идущую цепь, и, подъехав к ней, что-то сказал. И… вдруг из нее раздались выстрелы по полковнику Гейдеману и бывшим с ним двум верховым. Цепь оказалась красной. Один ординарец, однако, успел ускакать и сообщить кубанцам о случившемся. Кубанцы нашли два истерзанных трупа. Озлобленные, они рванулись вперед и уже никому не давали пощады.
Скоро весть о смерти полковника Гейдемана дошла до марковцев, которые также перестали брать пленных…
«По мере приближения к с. Спицевка (6 верст от д. Кононовки) число бегущих безоружных красных увеличивалось. Ища спасения от конницы, они бежали на пехоту».
К вечеру бригада сосредоточилась в с. Спицевка. Красные отошли к востоку за реку Калаус и к югу. Конная дивизия нанесла им огромные потери: одними пленными ею было взято до 2000 человек, захвачено 40 пулеметов, 7 орудий и большой обоз.
Одержан большой успех, но доля марковцев в нем ничтожна. Иная их доля огромна – доля кровью и жизнями: за 4 дня боев у д. Кононовки полк потерял до 500 человек; ранен генерал Тимановский; убит полковник Гейдеман.
Полковник Гейдеман был похоронен в Екатеринодаре в склепе нового Войскового собора, там, где покоился генерал Алексеев.
21—27 ноября полк, совершенно неожиданно для него, спокойно простоял в с. Спицевка на теплых квартирах. Получил пополнение – 400 человек из иногородних Кубанской обл., мобилизованных красными и взятых в плен. Получил он и небольшое количество теплого белья и обмундирования, но не получил обуви, в которой была крайняя нужда, т. к. снабжение за счет «красного интендантства» резко пало: у красных также был обувной кризис.
Артдивизион наконец-то усилился прибывшим взводом 1-й батареи и вскоре и двухорудийной гаубичной батареей, везомой обывательскими волами. Дивизион получил пополнение солдатами, сменившими в качестве ездовых оставшихся еще в этой роли офицеров. Офицеры были нужны для 3-й батареи, из которой ушли все офицеры-гвардейцы на формирование своей гвардейской батареи. С уходом их 3-я батарея сняла красные погоны и надела черные – марковские. 1-й артдивизион стал чисто Марковским.
В эти дни корпус генерала Врангеля, взяв с. Петровское, вел бои вместе с отрядом генерала Станкевича на нижнем течении реки Калаус, против 4-й стр. дивизии красных, силою в 20 тысяч штыков и сабель (сов. данные), выставив заслон в южном направлении, где сосредоточены были две группы противника: у с. Благодарного и с. Новоселицкого каждая, по сведениям генерала Деникина, силою около 10 тысяч штыков и сабель.
Против этих двух групп стоял теперь 1-й арм. корпус с приданной ему Кубанской казачьей дивизией генерала Покровского. Общая численность корпуса была около 6 тысяч штыков и сабель. (Такую же численность 1-го корпуса приводит и советская книга «XI армия в боях на Сев. Кавказе…», но силы красных она приводит иные: «Благодарненская» группа – 3-я Таманская стр. див. имеет – 24 456 штыков, 2359 сабель, 338 пулеметов и 66 оруди