— Тедди, это не важно. Вы вправе трахать любую кинозвезду, какую захотите. И аватаров, и настоящих — да живые кинозвезды в очередь выстроятся перед Белым домом, стоит их только пальцем поманить! Хотя все-таки лучше подождать, пока не закончится срок вашего правления. — Мейснер глубоко вздохнул. — А сейчас главное — вытащить вас из дерьма, в котором вы очутились.
— Что же ты придумал?
— Мы скажем правду.
— Повтори, а то я не расслышал!
— Будем придерживаться правды, попробуем рассказать все как можно ближе к истине, и тогда вам ничто не грозит. Мы скажем, что кто-нибудь… какая-нибудь группировка… возможно, террористы… решили, будто Инфокалипсис существует на самом деле и правительство США в курсе. Кое-кто в самом деле всерьез верит в существование Инфокалипсиса и в то, что правительства следят за всеми гражданами своих стран поголовно. И хранят все записи, от табелей успеваемости в школе до банковских счетов и послужного списка. Залезают даже в личные дневники. Потом вы уговорили их отпустить вас и вернулись с твердым намерением выяснить, существует ли Инфокалипсис на самом деле. Вы не оставите камня на камне, пока не установите истину. Если Инфокалипсис существует, вы его уничтожите, пусть даже полетят головы кого-то из вашей администрации и других высокопоставленных лиц.
В кабинете надолго повисло молчание. Диксон понял, что Мейснер ухватился за соломинку, которую ему протянули в «Темных зонах».
— Признайтесь, мистер президент, — не выдержал Мейснер. — Вы тоже задаетесь вопросом, есть Инфокалипсис на самом деле или нет?
— Я никогда ничего от тебя не скрывал… и мне никогда не докладывали ни о чем подобном.
— А вы интересовались?
— Конечно. И всякий раз получал один и тот же ответ: ничего подобного на самом деле нет.
— Тогда рекомендую последовать моему совету.
Диксон вздохнул:
— Мне нужно отдохнуть. Утро вечера мудренее. Дай мне три часа, и все. — Было хорошо известно, что Диксону хватало нескольких часов сна. — Потом разбуди меня, вели, чтобы в Овальный кабинет принесли завтрак, и расскажи мне о своем плане поподробнее. А я приму решение.
— Как насчет открытия нового парка корпорации «Тема»?
— Когда оно состоится?
— Сегодня вечером.
— Как-то боязно возвращаться в «Изумрудный город».
— Ничего с вами не случится. На сей раз агенты окружат вас плотно, как банановая шкурка.
— Не нравится мне это, Джо. Признаюсь, там, в «Темных зонах», я испугался до чертиков. Ты не представляешь, какую власть взял надо мной тот тип!
— Сегодня вечером все будет по-другому. Открытие состоится на глазах миллиардов зрителей. А многочисленные агенты спецслужб, киберкопы и камеры-шпионы будут мгновенно отслеживать всех потенциальных похитителей.
— Ладно, — нехотя согласился президент. — А со всем остальным давай подождем… По крайней мере несколько дней.
Диксон встал, собираясь выйти. Мейснер последовал за ним.
— Три часа, — напомнил президент. — Не дольше. — Он щелкнул кнопкой интеркома. — Джилли, пожалуйста, пройдите сюда, — велел он секретарше.
— Джилли на сегодня свою смену закончила, мистер президент, — отозвался металлический голос.
— Это вы, Мэри?
— Да, сэр.
— Я собираюсь отдохнуть в Малом кабинете. Переходите туда. А телефон переключите в режим автоответчика. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.
Он щелкнул выключателем.
— Увидимся через три часа, — повторил он, обращаясь к Мейснеру.
Диксон вышел из Овального кабинета и зашел в соседний Малый кабинет. Он представлял из себя небольшие апартаменты со спальней и гостиной, где президент мог работать допоздна.
Мейснер вышел в коридор и заметил, что секретарша уже встала из-за стола. Он услышал, как щелкнул замок в двери, ведущей в Малый кабинет.
Когда президент говорил, что не хочет, чтобы его беспокоили, он не шутил. Насколько было известно Мейснеру, секс — единственная замена скуке.
Несмотря ни на что, Мейснер наслаждался происходящим. Ему нравилось жить на грани. Хотя он провел на ногах всю ночь, он совсем не устал; адреналин по-прежнему поддерживал в нем силы. Но на всякий случай он вскрыл баночку с наркодраже, которую всегда носил при себе.
Каким-то образом, как и всегда, он позаботился о том, чтобы Диксон выкарабкался из передряги.
Штаб-квартира ЦПС
Челтнем
Бенхолл
Каб. 4201
Реальное время: 2 часа 39 минут после контрольной точки
Суилкин в Вашингтоне и Харбор-Смайт в Бенхолле общались по видеосвязи.
— Он идет на шаг впереди, — заявил Харбор-Смайт. — У меня такое чувство, что, какие бы сведения из любого источника мы ни получали, мы не выясним ничего сверх того, что позволяет нам Конор Смит.
— Что, например? — спросил Суилкин.
— Например, его кредитная история. Он кредитов не берет, а оплачивает все сразу. Перечисляет деньги со своего счета. Я знаю, что он богат, но он не всегда был богатым. И тем не менее он никогда не брал взаймы. У него нет даже кредитного рейтинга. Он владеет всем, что имеет, а счета переводит через офшорный интернет-банк, который мы пока не отследили, и…
— Невилл! — перебил его Суилкин. — Его платежные и кредитные карты ведь выпустил какой-то банк?
— Карт у него много. У него более тридцати счетов в различных банках. И мы еще не все узнали. Его система безопасности похожа на мощный водопад, какой можно видеть в парке развлечений; ну, знаешь — кажется, будто вода падает из ниоткуда, хлещет у тебя над головой и исчезает в земле в двадцати футах от тебя. Только таких «водопадов» тридцать, и все извергаются одновременно!
— Что еще?
— Невозможно понять, сколько у него активов, имущества… Нет никаких данных по тому, что он купил, и тому, что он продал. Если человек не берет кредиты, невозможно понять, чем он владеет. Смит в основном совершает сделки по Сети; пользуется кучей псевдонимов. Даже свой дом он приобрел на интернет-аукционе. Мы не можем проследить его сделки; они проводились через какую-то компанию, зарегистрированную на островах Теркс-и-Кайкос.[9] Не сомневаюсь, если на него надавить как следует, он представит все нужные документы. Но для того, чтобы на него надавить, нужно явиться к нему домой с ордером на обыск и ордером на выселение.
— Что с налогами?
— Все выплачиваются точно в срок. Не пытается уклониться, даже не требует каких-либо льгот и компенсаций. Живет, словно деньги для него — нечто само собой разумеющееся, как пища или воздух. По правде говоря, в том, что касается материальных ценностей, к нему не подкопаешься.
— Должно быть, налоговая служба его обожает. — Суилкин задумался. — Они не пробовали выяснить: может, он все-таки что-то скрывает?
— Пробовать-то пробовали, но уже много лет назад отказались от своей затеи. Пытались проверить, не отмывает ли он деньги в Виртуале, не превышает ли расходы на игры, — в общем, отслеживали любую деятельность, связанную с наличными. Он был с ними предельно открыт, и они ничего не нашли. Поэтому теперь они берут то, что он им дает, и решили, что он такой, какой есть.
— Сколько он зарабатывает?
Харбор-Смайт назвал цифру.
Суилкин присвистнул:
— Ух ты! И они еще сомневаются в его честности?
— По данным моего контакта в налоговом ведомстве, его гонорары сопоставимы с заработками других Мастеров игры. Они приносят корпорациям миллиарды. Пара миллионов за несколько дней отладки системы безопасности, новой игры или тестирования системы — пустяки по сравнению с общим бюджетом. Получай такой гонорар двенадцать раз в год плюс заработки из других источников, и деньги становятся несущественными. Может быть, Дуайт, мы с вами неверно выбрали профессию.
Суилкин рассмеялся. Он знал, что они оба любят свою работу, и оттого хотя бы отдаленно понимал Конора Смита. В этом отношении он, Невилл и Конор были братьями. В мире материализма, где нравственные идеалы превратились в абстрактное понятие, они верили в свой профессионализм, любили свою работу и не терпели, когда кто-то вставал у них на пути.
— Мы и в самом деле копаем глубоко. Мы даже попробовали привлечь охотников за налогами. — Реал и Виртуал давно стали раем для частных детективов, которые разыскивали злостных неплательщиков — в основном тех, кто не платит долги или уклоняется от уплаты налогов. — И его медицинскую карту тоже читали… Ничего! Мы даже не можем перлюстрировать его почту. В его почтовом отделении уверяют, что почтовых ящиков с такими номерами, как он указал, не существует. И тем не менее он получает письма, и по Интернету, и по почте, ему их доставляют в почтовый ящик на его имя. Они сами попробовали было расследовать все для нас, но, как всегда, запутались и ничего не выяснили. Нам остается одно: не опускать руки. Найти ниточку и постепенно размотать весь клубок. И тогда жизнь и привычки мистера Смита предстанут перед нами, как на ладони.
— Очень ценю вашу помощь, Невилл. — Суилкин внезапно переменил тему. — У вас есть какие-нибудь соображения по поводу вчерашних событий?
— Нет.
— Меня очень заботит Инфокалипсис.
— Дуайт, мы разговариваем по видеофону, — напомнил Харбор-Смайт.
— Линия надежно защищена, поверьте мне. Если уж я не могу беседовать по защищенной линии, значит, это недоступно никому! — Суилкин снова рассмеялся. — Невилл, неужели вы намекаете на то, что сами до конца не доверяете собственной системе безопасности? Я вам не верю.
Харбор-Смайт рассмеялся:
— Все мы собираем и храним информацию, которая, по большому счету, не должна у нас находиться.
— Инфокалипсис заходит за пределы тех сведений, которые мы с вами удерживаем, — я имею в виду даже не те лакомые кусочки, о которых известно лишь нам с вами. Внутренний голос подсказывает: кто-то извне считает, будто существует огромный отдел при правительстве, который ничем другим не занимается, а только собирает сведения о каждом человеке, каждой корпорации, каждом религиозном ордене, каждом… в общем, обо всем.