Если мое сегодняшнее возвращение во Второй мир послужит защите нашей свободы, я сделаю именно то, что от меня потребуется.
Он нагнулся и медленно выпил еще воды, нарочно затягивая время и позволяя аудитории переварить то, что он только что сказал. Борец за свободу Тедди Диксон.
— Они не требовали выкупа, не требовали освободить политзаключенных. Единственное требование, которое они выдвинули, заключается в том, чтобы мы стерли, уничтожили Инфокалипсис. О мифическом Инфокалипсисе наверняка известно многим из вас. Так называют огромную базу данных, которую предположительно хранит в тайнике правительство, постоянно шпионящее за своими гражданами. Должен откровенно признаться: насколько мне известно, наше правительство ни на что подобное санкции не давало. Если только меня намеренно не вводят в заблуждение, если только мне не лгут те, кто утаивает от меня важную информацию. Пока не доказано обратное, я полагаю, что Инфокалипсис — не более чем слухи… Но тот, кто меня похитил… искренне полагает, будто Инфокалипсис существует. Мне известно, что и многие наши граждане и граждане свободного мира верят в существование такой… базы данных. И вот что я обещаю: я сделаю все, что от меня зависит, чтобы установить истину. С помощью всех доступных мне средств я намерен раз и навсегда покончить с этим кошмаром. И если вдруг окажется, что Инфокалипсис действительно существует, он противоречит самым основам нашей демократии. Естественно, мы имеем право следить за своими потенциальными врагами. Да, мы прослушиваем их телефоны. Да, мы перлюстрируем обычную почту и контролируем электронную переписку. Но подобная деятельность не выходит за рамки конституции. Мы действуем в полном соответствии с законодательством Соединенных Штатов и Биллем о правах. И наша единственная цель в данном случае — защита интересов наших граждан…
Как президент я не потерплю никаких тайных действий, нарушающих основополагающие права. И мне все равно, кто за всем стоит — сотрудники моего аппарата или правительство иностранной державы!
Диксон поднял правую руку, словно приносил присягу на верность.
— Я клянусь в этом! И я не остановлюсь, пока не открою правду. И да поможет мне Бог!
Тедди Диксон улыбнулся своей фирменной улыбкой, словно говоря всем зрителям: «Я вас люблю».
— От имени Энни, которая терпеливо ждала меня и верила, что я вернусь целым и невредимым, чьи молитвы и чья вера в Господа нашего, несомненно, помогли мне… от нас обоих… примите нашу глубочайшую любовь. Спасибо!
Затем на экране появился американский герб, и я отключился. Отпил остывшего кофе. Вернулся на кухню. Когда я ставил кружку в сушилку, услышал звонок. Открыл крышку компьюфона. На экране высветился незнакомый номер.
— Смит? — загремел властный голос.
— Кто говорит?
— Бонэм. Мне п-показалось, я велел вам приехать. — Глава отдела безопасности «Темы» тарахтел, как пишущая машинка; его сухая, отрывистая манера говорить выдавала бывшего полковника британской армии; время от времени он заикался и повторял отдельные слова, как будто позволял языку угнаться за мыслью.
— Вы написали, что дело не срочное.
— Неверно. Я написал, что дело не является крайне срочным… — Он посопел и повторил последнее слово:
— Да, с-срочным. Кроме того, я недвусмысленно указал, что лучше явиться раньше, чем позже.
— Извините, я неправильно вас понял.
— Ничего подобного! Для этого вы слишком умны. Вот почему мы платим вам так щедро.
— Вы в любой момент можете перестать мне платить и отпустить меня.
— Не надо шутить, Смит. Вы отлично знаете, что связаны контрактом… да, контрактом. Как п-понимаете и то, что мы не намерены вас отпускать, как бы грубо вы сейчас со мной ни разговаривали. Как я всегда говорю: никогда не доверяй тому, кто постоянно тебе грубит. Итак, когда вы можете прибыть?
— Мы не можем встретиться в вашем виртуальном офисе?
— Нет, потому что я сейчас не в Голливуде. Я приехал в Лондон, совершил ночной перелет, чтобы встретиться с вами… да, с вами! Дело особой важности. Его необходимо обсудить с глазу на глаз. Очень срочно.
— Но не «крайне срочно».
— Я сделаю вид, что не слышал вас. Итак, когда вы сможете сюда прибыть?
— Минимум через четыре часа.
— Если выйдете из дому сейчас же, на дорогу уйдет менее трех часов, а может, и два. Поезда ходят быстрее, чем та древняя рухлядь, которую вы называете машиной.
— У меня есть другие дела. И тоже очень важные.
— Приезжайте немедленно! — рявкнул Бонэм.
— Извините. Если мое поведение вам не по душе, аннулируйте контракт.
Бонэм зашипел, как будто необходимость иметь дело с таким идиотом, как я, его до крайности раздражала.
— Жду вас здесь через четыре часа, не позже. А еще лучше — раньше!
— Постараюсь. — Я помолчал и позвал: — Бонэм!
— Да.
— Дело как-то связано с передачей, которую я только что видел?
— Не тратьте понапрасну мое время, а я не буду тратить ваше. Приезжайте сюда.
Он отключился, и я захлопнул крышку компьюфона.
Затем я затолкал Бонэма и президента на задворки сознания и занялся тем, что считал по-настоящему важным.
«Темные зоны»
Между 4М4642К125 и 4М8652К222, «Изумрудный город»
Второй мир
Реальное время: 5 часов после контрольной точки
Он сидел очень тихо и ловил волны. Слабые движения, сгустки энергии, колышущие матрицу, краткие возмущения. Он впитывал их, чувствовал их источник. Он ждал терпеливо — паук, засевший в своей паутине и дергающий за ниточки, ставшие его единственной жизнью. Он доверял многочисленным врожденным инстинктам. Скоро они придут. Никаких эмоций он не ощущал; что бы ни случилось, горевать он не станет.
Он думал о прошлом, вспоминал, как дошел до этой точки в бесконечности своего существования. Он не лелеял в памяти, не вспоминал с нежностью более теплые и счастливые времена. Он лишь рассекал, препарировал свое прошлое — вернее, свои прошлые, как будто рассматривал их под микроскопом. Он старался вынести из них больше, чем понимал в свое время. Возвращался к своим детствам, к парам родителей, к школам, колледжам, местам работы — и всегда приходил к одному и тому же выводу.
Он все сделал правильно. Он понимал, что должен испытывать изнеможение, но усталость не овладевала им. Он стал собой — квинтэссенцией Джима Нельсона, Майка Киблза и Дома Мэрфи. Людей, в чьих душах не было мрака и которые тем не менее передали ему по наследству свой гнев и свою горечь. Он станет Спасителем. Не потому, что этого от него ждут. Такого не ожидает никто. Джим Нельсон, Майк Киблз и Дом Мэрфи гордились бы им. Он сам не способен гордиться. Он способен лишь испытывать замешательство, но сейчас его ничто не смущает; он не понимает, что такое смущение.
Я знаю, кто я такой, но кто я?
Я знаю, откуда я пришел, но где это?
Меня поместили сюда, но теперь их нет, меня оставили одного, хотя я даже не знаю, что такое одиночество.
Почему я — Спаситель?
Спаситель ли я?
Спаситель… чего?
Кто-то тянет за ниточки. Он оставался неподвижным; паук, который ждет, когда паутина пошевелится, и тогда он поймет, что они идут, и, наконец, выполнит то, что ему не велено было делать. Вот единственное, что продолжало его смущать.
Коттедж «Роза»
Ист-Харлинг
Норфолк
Реальное время: 6 часов 1 минута после контрольной точки
Я вошел в компьютерную и уже собирался перенестись во Второй мир, когда услышал сигнал от Галлахера. Можно было не обращать на звонок внимания, но мне и самому хотелось пообщаться с американцем. Мы встретились во Втором мире, в «Изумрудном городе», в небольшом зальчике одного закрытого клуба, который специально арендовал Галлахер.
— Здесь безопасно? Можно разговаривать? — спросил я, входя.
— Конечно. — Галлахер сидел на одном из двух стульев. — Ты собирался куда-то ехать?
— Да, собирался. Ты хоть поспать успел? — Садиться я и не думал; у меня было много других дел.
— Да, более-менее. Ты видел передачу?
— Интересно он все повернул. Правда, чуть-чуть отклонился от истины…
Галлахер расплылся в широкой улыбке.
— Политики всегда выходят из дерьма в белом фраке и благоухают розами!
— Он цел и невредим, значит, запарка кончилась. У меня есть пара дел, которые нужно закончить, а потом уделю тебе свое полное внимание. Полагаю, ты этого по-прежнему хочешь?
— Да, но ты действуешь как частное лицо. Ты ведь выполнял мое поручение неофициально.
— Я по-прежнему враг народа номер один?
— Да, скорее всего.
— Когда у меня будет хоть что-то на Джима Нельсона?
— Мы тоже ищем. Все, что мы узнаем, я перешлю тебе. Разумеется, неофициально.
— Ладно. Позвоню, когда вернусь. Зачем ты меня вызвал на самом деле?
Галлахер замялся.
— Суилкин, — сказал он наконец.
— Пол, давай скорее! У меня нет времени.
— Я ни в чем тебя не обвиняю, но мы с тобой договорились делиться всем, что нам известно.
— Да, договорились. До определенной степени. — Я решил, что пока придержу рассказ о способности Джима проникать в «Темные зоны».
— Перед самым возвращением президента я пригласил к нам Суилкина. Сказал, что у меня есть кое-что новенькое о Джиме Нельсоне, но я не хочу пересылать сведения по обычным каналам. До предельного срока оставалось полчаса; мне хотелось дать тебе больше времени, ведь я знал, что ты идешь на встречу с Нельсоном. Не хватало еще, чтобы ребята с «Телефонного узла» висели у тебя на хвосте… Представь, как я удивился, когда понял, что Суилкина как будто совсем не интересовал Нельсон. Более того, он расслабился, сидел и смотрел, как мы работаем. Казалось, время его совсем не заботит, хотя его подчиненные не укладывались в график. Мне пришло в голову, что Суилкин приехал, потому что… возможно, он ждал, что Диксон вот-вот объявится. Ну да, я сам попросил его приехать, но уж слишком хладнокровно он держался, слишком расслабленно. — Галлахер откинулся на спинку стула. — Вот, решил на всякий случай поставить в известность тебя. Очень может статься, что ты прав и в игре замешан кто-то из своих. Ведь Инфокалипсис должна пополнять крупная организация. Организация вроде той, где трудится Суилкин, организация, которой Инфокалипсис выгоден и которая знает, как им воспользоваться.