– Но пройдет много времени, прежде чем холмы и высокогорья будут затоплены, – предположил профессор Джонс. – Вы совершенно уверены, что потоп накроет их?
Космо Версаль посмотрел на своего собеседника и медленно покачал головой.
– Для меня настоящее разочарование, – сказал он наконец, – обнаружить, что даже сейчас остатки сомнений цепляются за ваши умы. Я говорю вам, что туманность конденсируется с максимальной скоростью. Вероятно, это будет продолжаться в течение по крайней мере четырех месяцев. Через четыре месяца, со скоростью два дюйма в минуту, уровень воды поднимется на 28 800 футов. В мире есть только одна вершина, которая, как известно, достигает немного большей высоты, чем эта, – гора Эверест в Гималаях. Даже за один месяц рост составит 7200 футов. Это на 511 футов выше, чем самая высокая гора в Аппалачах. Значит, через месяц от Северной Америки к востоку от Скалистых гор ничего не будет видно. И через месяц они уйдут под воду.
Больше не было сказано ни слова. Три профессора сидели, вытаращив глаза и открыв рты, уставившись на Космо Версаля, чья лысая голова была увенчана ореолом в электрическом свете, льющемся с потолка, в то время как он золотым карманным карандашом что-то подсчитывал на листе бумаги.
Глава X. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ НЬЮ-ЙОРКА
Космо Версаль вычислял, исходя из измеренного подъема воды, скорость конденсации туманности и обнаружил, что каждую минуту она добавляет двадцать девять триллионов двести девяносто миллиардов тонн к весу земли – вычисление, которое, казалось, доставляло ему огромное умственное удовольствие. Столица мира, ядром которого был остров Манхэттен, и все остальные города и поселки на земном шаре, расположенные вблизи обычного уровня моря, быстро погружались под нарастающим потоком.
Повсюду, по всей обширной поверхности планеты, поднялся вопль отчаяния от гибнущих миллионов, сбитых с ног водой, которая лилась с безжалостного неба. Даже на высокогорьях ситуация была немногим лучше, чем в долинах. Холмы, казалось, превратились в гребни водопадов, с которых со всех сторон низвергались потоки воды, сдирая почву со скал и заставляя камни и валуны с ревом падать в низины и ущелья. Фермерские дома, амбары, виллы, деревья, животные, люди – все это было сметено.
Лишь на широких возвышенных плато, где более высокие точки возвышались над общим уровнем, немногие из жителей могли найти своего рода убежище. Отыскав эти возвышенности и укрывшись, как могли, среди неподвижных скал, они преуспели, по крайней мере, в отсрочке своей участи. Несмотря на то, что атмосфера была наполнена падающей водой, они все же могли дышать, если не давали дождю бить прямо в лицо. Это произошло из-за одного обстоятельства и некоторых необычайных событий, о которых нам придется рассказать, показали, что судьба человеческого рода была не совсем такой, какую предсказал Космо Версаль.
Мы покинули сцену в Нью-Йорке, когда только что опустилась ночная тень, и превратили мрак водной атмосферы в непроницаемую тьму. События той ужасной ночи мы не будем пытаться описывать. Когда вернулись часы дневного света, и солнце должно было осветить обреченный город, только слабое, фосфоресцирующее свечение заполнило небо. Этого было достаточно, чтобы сделать объекты едва видимыми. Если бы окружающая туманность оставалась в облачном состоянии, она отрезала бы весь свет, но, сконденсировавшись в капли дождя, которые стекали вниз параллельными линиями, за исключением тех случаев, когда внезапные порывы ветра сметали их в беспорядочную массу, солнечный свет мог проникать сквозь прорехи, чему способствовала прозрачность воды, и поэтому создавалось слабое, но переменное освещение.
В этом неземном свете многие высокие здания мегаполиса, которые еще не подверглись разрушению из-за стремительных потоков на улицах, смутно возвышались к небу, проливая потоки воды с каждого карниза. Большинство зданий всего в шесть или восемь этажей уже были затоплены, за исключением тех, что стояли на возвышенностях в верхней части острова и около Спайтен-Дайвила.
На башнях и верхних этажах высоких зданий, все еще стоящих в центре города, собрались толпы несчастных, с ужасом взирающих на происходящее вокруг и заламывающих руки в беспомощном отчаянии. Когда свет стал ярче, они увидели под собой разъяренную воду, которая с каждым мгновением подбиралась все ближе к их убежищу, превращаясь в пену под страшным ливнем, а иногда, движимые таинственным импульсом, вздымались стремительные волны, которые угрожали снести все перед собой.
Каждые несколько минут одно из огромных сооружений раскачивалось, трескалось, рушилось и погружалось в бурлящий поток, крики потерянных душ поглощались грохотом падения. И когда это произошло в пределах видимости соседних, еще нетронутых башен, можно было видеть мужчин и женщин, некоторые с детьми на руках, безумно бросающихся с окон и карнизов в поисках быстрой смерти теперь, когда надежды больше не было!
Странные и ужасные сцены разыгрывались в окрестностях того, что раньше было берегами. Большинство судов, пришвартованных там, были практически уничтожены предыдущим вторжением моря. Некоторых выбросило на берег, других накренило и затопило у их причалов. Но некоторым удалось вовремя освободиться и удержаться на плаву. Некоторые пытались выйти в море, но потерпели крушение, столкнувшись с препятствиями или будучи сметенными на равнинах Джерси. Некоторые встретили свой конец, врезавшись в затопленный пьедестал статуи Свободы. Другие направились вверх по течению реки Гудзон, но оно превратилось в узкое море, заполненное плавающими и качающимися обломками всякого рода, и поскольку все ориентиры оказались невидимы, незадачливые мореплаватели сбились с пути и погибли либо в результате столкновения с другими судами, либо выбрасывались на скалистый берег.
Судьба гигантского здания, в котором находились офисы муниципального управления, стоявшего рядом с древней ратушей и ставшего кульминационным достижением знаменитой эпохи "небоскребов", была настолько необычной и в то же время драматичной, что в повествовании, посвященном этому, менее экстраординарные события, которые мы обязаны зафиксировать, показалась бы совершенно невероятной.
Со своими тридцатью высокими этажами и массивным основанием это замечательное сооружение возвышалось над нижней частью города и доминировало над ним, как настоящая Вавилонская башня, созданная, чтобы бросить вызов потопу. Многие тысячи людей, очевидно, рассматривали его именно в таком свете, и они бежали со всех сторон, как только начался сильный ливень, чтобы найти убежище в его вертикальных стенах. Там были мужчины – клерки, торговцы, брокеры из офисов в центре города, а также женщины и дети из соседних многоквартирных домов.
По счастливой случайности, но за несколько недель до этого, это здание было оборудовано недавно изобретенной системой освещения, с помощью которой каждый этаж снабжался электричеством от собственной маленькой динамо-машины, и так получилось, что теперь все лампы внутри горели, немного освещая сердца людей светом своего бодрого сияния.
Люди поднимались все выше и выше, вода следовала за ними по пятам, с этажа на этаж, пока десять огромных этажей не оказались затоплены. Но впереди было еще в два раза больше ступеней, и они считали их с неугасающей надеждой, говоря друг другу с уверенностью отчаяния, что задолго до того, как наводнение достигнет такой огромной высоты, дождь наверняка прекратится, и опасность, по их мнению, минет прочь.
– Смотри! Смотрите! – закричал один. – Потоп прекращается! Он не поднимается выше! Я наблюдал за этим пролетом, и вода остановилась! Она не поднимался уже десять минут!
– Ура! Ура! – кричит толпа сзади и сверху. И радостный крик подхватывается и отражается от человека к человеку, пока он не вырывается в пропитанный дождем воздух на самой вершине.
– Ура! Ура! Мы спасены! Наводнение прекратилось!
Мужчины безумно обнимают друг друга. Женщины разражаются слезами и прижимают своих детей к груди, переполненные радостью и благодарностью, которые невозможно выразить словами.
– Ты ошибаешься, – сказал другой человек, присев на корточки рядом с тем, кто заговорил первым. – Это не прекратилось – уровень все еще растет.
– Что! Говорю вам, это прекратилось, – огрызается другой. – Посмотри на эту ступеньку! Вода остановилась прямо под ней.
– Ты следил не за той ступенькой. Она поднимается!
– Ты дурак! Закрой свой рот! Я говорю, что потоп прекратился.
– Нет, не прекратился.
– Так и есть! Так и есть!
– Тогда посмотри на эту ступеньку! Видишь, как вода прямо сейчас переливается через нее.
Упрямый оптимист мгновение смотрит, бледнеет, а затем с ругательством бьет своего более трезвомыслящего соседа по лицу! И возбужденная толпа позади, со слепым инстинктивным чувством, что каким-то образом он лишил их надежды, которая была для них дыханием жизни, тоже поражает и проклинает его.
Но он видел слишком ясно.
С неуклонным движением судьбы – два дюйма в минуту, как точно измерил Космо Версаль, вода все еще продвигается и поднимается вверх.
Через некоторое время они попали в другую переделку, а затем в еще одну. Но надежда не ослабевала. Они не могли поверить, что радостная весть, которая так недавно наполняла их радостью, была совершенно ложной. Должно быть, когда-то вода перестанет подниматься, это было очевидно. В конце концов вода остановиться, несомненно, потоп снова прекратится, прекратится, чтобы больше не подниматься.
Бедные обманутые создания! С такой сильной в них любовью к жизни, они не могли представить в своих испуганных умах ужасный конец, к которому их медленно вели, когда, зажатые в узких камерах на самом верху могучего сооружения, их безжалостный враг, наконец, схватит их.
Но они были ближе к концу, чем могли себе представить, даже если бы приняли и хладнокровно обсудили факты, которые были так очевидны перед ними. И, в конце концов, он не должен был обрушиться на них только после того, как они пробились на самый верхний чердак и дошли до последнего угла.