И затем он еще раз поклонился пассажирам, которые почти теснили друг друга за бортом стремясь все увидеть и услышать.
– Спасибо, – ответил Космо, – но кто вы?
– Капитан французской армии Ив де Боошам.
– Тогда где же военно-морской флот? – выпалил капитан Армс.
Де Боушан взглянул на говорившего немного презрительно, а затем серьезно ответил:
– Увы! На дне моря – со всеми другими флотами.
– И как вы спаслись? – спросил Космо Версаль.
– Как вы видите, в подводном аппарате.
– Возможно ли это! – воскликнул Космо. – И вы были в море с самого начала потопа?
– С момента первого подъема уровня океана на побережье в Бресте.
– С вами есть спутники?
– Шестеро, хотя, по правде говоря, семеро.
– Поразительно! – сказал Космо Версаль. – Но я ничего не слышал о подготовке подводного аппарата. На самом деле, мысль о такой вещи никогда не приходила мне в голову. Вы, должно быть, тайно готовились к потопу?
– Мы его сделали. Мы не разделяли вашей уверенности, месье Версаль, относительно наступления потопа. Даже когда мы садились на корабль, мы не были уверены, что это будет нечто большее, чем просто прибрежное наводнение.
– Но к этому времени вы, должно быть, на грани голодной смерти. Потоп только начался. Эта пауза лишь на время, пока мы проходим разрыв в туманности. Вы подниметесь на борт Ковчега. Я выбрал свою компанию, но ваше доблестное спасение и способности, которые вы продемонстрировали, доказывают, что вы достойны помочь в восстановлении человечества, и я не сомневаюсь, что ваши спутники столь же достойны.
Француз вежливо поклонился и с легкой улыбкой ответил:
– Я полагаю, мсье Версаль, что "Жюль Верн" так же безопасен и удобен, и, соответственно, так же хорошо снабжен, как и ваш Ковчег.
– Так вы назвали это судно "Жюль Верн"?– ответил Космо, улыбаясь в свою очередь.
– Мы гордимся тем, что дали ему это название, и его поведение доказало, что оно достойно этого.
– Но вы, конечно, подниметесь на борт и пожмете нам руки, и позвольте нам предложить вам немного гостеприимства, – сказал Космо.
– Я был бы чрезвычайно счастлив засвидетельствовать свое почтение дамам, – ответил де Боошам, – но я должен отложить это удовольствие на время. Тем не менее, однако, я был бы рад, если бы вы спустили дебаркадер и позволили мне отправить на борт седьмого члена нашей группы, который, смею думать, может счесть Ковчег более удобным пристанищем, чем наш подводный аппарат.
– И кто может быть этим человеком?
– Король Англии.
Со всех сторон послышались возгласы удивления и изумления.
– Да, – продолжил француз, – мы подобрали его величество в первый день после того, как потоп начал спускаться с неба.
– Я немедленно спущу трап, – крикнул Космо и тут же побежал на нижнюю палубу, приказав своим людям поторопиться.
"Жюль Верн" был искусно подведен вплотную к борту Ковчега, так что видимая часть его округлой кормы почти соприкасалась с нижней частью трапа, когда он был спущен. Море было настолько спокойным, что выполнить этот маневр было нетрудно. Де Боушан исчез в глубинах подводного аппарата и через несколько минут снова появился в поле зрения, поддерживая под руку плотного, довольно невысокого мужчину, лицо которого, было очевидно, когда-то было полным и румяным, но теперь оно было бледным и изможденным.
– Это он! – воскликнул англичанин из команды Космо нескольким своим соотечественникам, пробившимся вперед.
– Это король!
И затем произошло удивительное событие, вдохновленное чудесными обстоятельствами этой встречи правителя затонувшего королевства на лоне вод, которые его уничтожили, с той горсткой, которая осталась в живых из всех миллионов его подданных.
Эти преданные англичане обнажили головы (и среди них были три женщины) и спели с пафосом, который, несомненно, никогда раньше не выражал старый гимн, свой национальный гимн: "Боже, храни короля".
Эффект был огромен. Каждая голова на борту Ковчега была немедленно обнажена. Де Боушам снял свою кепку, и можно было увидеть одну или две обнаженные головы, выглядывающие из глубины подводного аппарата под ним. Когда короля подвели к подножию трапа, голоса поющих зазвучали громче, и многие другие пассажиры, движимые сочувствием или охваченные заразительным чувством, присоединились к пению. Никогда ни у одного монарха не было такого приветствия! Его получатель был тронут до глубины своего душа, и если бы не оказанная ему помощь, он не смог бы подняться по шатким ступеням.
Когда ему помогли подняться на палубу, песня прекратилась, и раздались радостные возгласы. В его глазах стояли слезы, и он дрожал всем телом, когда ответил на приветственное пожатие руки Космо Версаля.
В тот момент, когда он увидел, что король благополучно находится на борту Ковчега, де Боушам с прощальным приветствием исчез в недрах "Жюля Верна", и подводный аппарат скрылся из виду так мягко, как будто это была огромная рыба, которая поднялась на поверхность моря из любопытства.
После того, как шумиха, вызванная прибытием английского монарха на борт Ковчега, несколько поутихла, и после того, как его величество получил возможность прийти в себя, Космо Версаль пригласил своего нового гостя рассказать историю своего побега. Они сидели в каюте Космо, и там присутствовали Джозеф Смит, профессор Иеремия Мозес, профессор Абель Эйбл и Амос Бланк, а также несколько других членов команды корабля, включая двух лояльных англичан, которые, вполне естественно, первыми запели национальный гимн, увидев своего спасенного короля.
Ричард Эдуард, или Ричард IV, как его официально называли, был одним из лучших королей, когда-либо живших в Англии. Он был популярен не только из-за своих почти демократических манер и простоты своей жизни, но больше потому, что он был большим любителем мира. Мы уже видели, как он был избран, исключительно по этой причине, чтобы быть в числе правителей, приглашенных отправиться в Ковчег. Он даже не ответил на приглашение Космо, но это было просто потому, что, как и все, кому он доверял, он считал Космо Версаля просто шарлатаном, и думал, что опасности наводнения, которое накроет землю, так же вероятно, как падение луны с неба.
Прежде чем ответить на просьбу Космо, он любезно упомянул о безразличии, с которым он раньше относился к своему нынешнему хозяину.
– Мне жаль, мистер Версаль, – сказал он с извиняющейся улыбкой, – что я раньше не осознал тот факт, что ваши знания превзошли знания моих научных консультантов.
– Ваше величество были не одни, – серьезно ответил Космо, поворачивая пальцем маленький глобус, стоявший на его столе. – Со всех этих глубоко затонувших континентов, – он махнул рукой в сторону земного шара, – если бы голоса, когда-то слышанные там, могли сейчас говорить, поднялся бы могучий звук скорби об этой великой ошибке.
Король посмотрел на него с выражением удивления. Он перевел взгляд с миниатюрной фигуры Космо на его большой нависающий лоб, отмеченный линиями мыслителя, и в его глазах появилось выражение инстинктивного уважения.
– Но, – продолжил Космо Версаль, – сейчас бесполезно говорить об этих вещах. Я прошу, чтобы ваше величество снизошли до того, чтобы просветить нас относительно судьбы этого великого древнего королевства, которым вы так достойно правили.
Выражение глубочайшей боли промелькнуло на лице Ричарда Эдварда. Несколько мгновений он оставался погребенным в скорбное молчание, и множество вздохов вырвалось из его груди. Все смотрели на него с глубоким сочувствием. Наконец он поднял голову и сказал печально и прерывисто:
– Мое королевство утонуло, мои подданные погибли, почти до последней души, моя семья, моя любезная супруга, мои дети, все, все – исчезли!
Тут он не выдержал и больше не мог говорить. Какое-то время в комнате не было слышно ни слова, и двое присутствующих англичан плакали вместе со своим несчастным королем.
Космо Версаль был тронут не менее глубоко, чем остальные. Некоторое время он сидел в полной тишине. Затем он встал и, подойдя к монарху, положил руку ему на плечо и долго говорил с ним тихим, утешающим голосом. Наконец, сломленный духом монарх смог подавить свои эмоции настолько, чтобы рассказать, но с многочисленными паузами, пока он заново приводил в порядок свои чувства, историю своих бед и своего чудесного спасения.
– Сэр Фрэнсис Брук, – сказал он, – подготовил баржу, когда вода вторглась в Лондон, и на этой барже мы спаслись – ее королевское величество, наши дети и несколько членов королевской семьи. Баржа была единственным судном из левиума, которое существовало в Англии. Сэр Фрэнсис хорошо обставил и снабдил его провизией, и мы не думали, что будет необходимость идти дальше, чем к какой-то высокой точке в глубине страны. Сэр Фрэнсис придерживался мнения, что Уэльс мог бы предоставить надежное убежище.
– Было ужасно видеть, как тонет Лондон, как его смывает ужасный поток, поднявшийся по Темзе с моря, как корабли терпят крушение от набегающих волн, как быстро поднимается вода вокруг огромной котловины, в которой лежал город, как рушатся великие здания, Вестминстерское аббатство пострадало одним из первых, перевернутые лодки и даже большие суда, плывущие на боку или днищем кверху, ужасное зрелище тел утопленников, качающихся на волнах – все это было на наших глазах, полных ужаса, в то время как огромный водоворот кружил и кружил нас, пока вода не поднялась так высоко, что нас отнесло на юго-запад.
– То, что мы вообще спаслись, было чудом из чудес. Нас спасла чудесная плавучесть баржи из левиума. Но ужасы той сцены никогда не изгладятся из моей памяти. И ужасные страдания королевы! И наши дети… я не могу продолжать!
– Успокойтесь, ваше величество, – сочувственно сказал Космо. – Весь мир пострадал вместе с вами. Если мы спасены и все еще живы, то это благодаря руке Провидения, которому все мы должны поклониться.
– Мы, должно быть, прошли над Сурреем и Хэмпширом, – продолжил король, – нашествие моря похоронило холмы.