Давление на уровне моря преобладало там, где барометрический столб когда-то опустился почти до дна своей трубы. Это было все, что осталось от мира!
К северу от них, под все скрывающим океаном, лежало могучее плато Тибет; далеко на востоке был Китай, глубоко погребенный со своими 500 000 000 жителей; к югу лежала Индия, по которой они так долго плыли; к северо-западу огромные высоты Памира и Гиндукуша были погружены под воду.
– Когда этот огромный пик был покрыт снегом, – сказал Космо, – его высота оценивалась в 29 002 фута, или почти пять и три четверти мили. Удаление снега, конечно, понизило его, но я считаю вероятным, что этот пик, очевидно, крутой со всех сторон и очень небольшой по площади, был настолько обдуваем ветром, что снег на нем никогда не был очень глубоким.
– Если мы допустим десять или даже двадцать футов снега, высота этой скалы не может быть намного меньше 29 000 футов над бывшим уровнем моря. Но я не осмеливаюсь подойти ближе, потому что у Эвереста широкая вершина, и мы, возможно, наткнемся на острый гребень.
– И вы уверены, что вода все еще поднимается? – снова спросил де Боушам.
– Смотрите, и вы увидите, – ответил Космо.
Ковчег продолжал очень медленно кружить в фарлонге от скалистой вершины, и все, у кого были подзорные трубы, не сводили с него глаз.
– Пик, безусловно, опускается, – сказал наконец де Боушам. – Я полагаю, что за последние пятнадцать минут он опустился на три дюйма.
– Сосредоточьте свой взгляд на какой-нибудь определенной точке, – сказал Космо остальным, кто смотрел, – и вы легко заметите подъем воды.
Они наблюдали за этим, пока ни у кого не возникло никаких сомнений. Дюйм за дюймом погружалась корона мира. Через час приборы "Космо" показали, что самая высокая точка опустилась на высоту всего двух футов над уровнем моря.
– Но когда начнется подъем, который вы предсказали? – спросил один.
– Его последствия станут очевидны не сразу, – ответил Космо. – Возможно, он уже начался, но если это так, он замаскирован продолжающимся подъемом воды.
– И как долго нам придется ждать возрождения Тибета?
– Я не могу сказать точно, но это будет долго. Но не беспокойтесь об этом. У нас достаточно провизии, и погода будет оставаться хорошей после ухода туманности.
Они кружили вокруг, пока только фут или около того скалы не остался над досягаемостью мягко омывающих волн. Внезапно пораженный яркой мыслью, де Боушам воскликнул:
– Мне нужен сувенир с "короны исчезающего мира". Господин Версаль, вы позволите мне высадиться на одной из ваших лодок?
Предложение де Боушана было встречено одобрительными возгласами, и еще двадцать человек немедленно выразили желание поехать с ним.
– Нет, – сказал Космо нетерпеливым претендентам, – это идея месье де Боушама, пусть он идет один. Да, – продолжал он, обращаясь к французу, – вы можете взять лодку, и я пошлю с вами двух человек, чтобы управлять ею. Вам лучше поторопиться, или не останется ничего, на что можно было бы высадиться.
Необходимые приказы были быстро отданы, и через пять минут Де Боушам, за которым наблюдали завистливые глаза, быстро приближался к исчезающей скале. Они увидели, как он выбрался на нее, и они громко приветствовали его, когда он помахал им рукой.
Он взял с собой молоток, и они, затаив дыхание, с интересом наблюдали, как он колотит и ковыряется в камне. Они могли видеть, что он выбрал самую высокую точку для своих операций.
Пока он работал, очевидно, набивая карманы, интерес зрителей становился все более и более бурным.
– Берегись! – вскоре они начали кричать ему, – Тебя подхватит вода.
Но он не обращал на это внимания, работая с лихорадочной быстротой. Внезапно наблюдатели увидели, как небольшая рябь пробежала по последнему пятнышку сухой земли на земном шаре, и Де Боушам стоял по самые шнурки в воде. Из Ковчега донеслись крики ужаса. Де Боушам оставил свою работу и с явной неохотой сел в лодку, которая была подогнана вплотную к тому месту, где он стоял.
Когда возвращающаяся лодка приблизилась к Ковчегу, раздался еще один залп приветствий, и француз, выпрямившись во весь рост, с торжествующим видом помахал чем-то, что ярко сверкнуло на солнце.
– Я поздравляю вас, месье де Буошам, – воскликнул Космо, когда авантюрист вскарабкался на борт. – Вы стояли там, где никогда не ступала нога человека, и я вижу, что вы сохранили свой сувенир о мире, который был.
– Да, – торжествующе ответил де Боушам, – и посмотрите, что это достойное украшение для такой короны.
Он поднял свой приз под возгласы изумления и восхищения тех, кто был достаточно близко, чтобы увидеть его.
– Самый красивый образец аметиста, который я когда-либо видел! – с энтузиазмом воскликнул минералог, принимая его из рук де Боушама. – Что это был за камень?
– К сожалению, я не минералог, – ответил француз, – и я не могу вам сказать, но эти драгоценные камни были в изобилии. Я мог бы почти заполнить лодку, если бы у меня было время.
– Аметист, – весело добавил он, – это традиционный талисман от опьянения, но, хотя он украшал ее тиару, бедный старый мир напился досыта.
– Но это всего лишь вода, – сказал Космо, улыбаясь.
– Во всяком случае, ее слишком много, – ответил француз.
– Я должен сказать, – продолжал минералог, – что эта порода, судя по ее общему виду, была какой-то разновидностью сиенита.
– Я ничего об этом не знаю, – ответил де Боушам, – но у меня есть драгоценности земной королевы, и, – галантно продолжил он, – я буду иметь удовольствие вручить их дамам.
Он опустошил свои карманы и обнаружил, что у него достаточно драгоценностей, чтобы подарить каждой женщине на борту Ковчега по образцу, несколько штук осталось для некоторых мужчин, Космо, конечно, был одним из получателей.
– Вот, – сказал де Боушам, передавая камень Космо, – это сувенир из Гаурисанкара.
– Прошу прощения, но Эверест правильнее, – вмешался Эдвард Уистлингтон.
– Нет, – решительно ответил француз, – это Гаурисанкар. Почему вы, англичане, упорствуете в переименовании всего в мире? Гаурисанкар – местное название, и, на мой взгляд, оно гораздо более подходящее и благозвучное, чем Эверест.
Эта дискуссия не была продолжена, поскольку теперь все заинтересовались перемещениями Ковчега. Космо решил, что будет безопасно приблизиться к точке, где исчезла последняя вершина горы.
Они осторожно подплывали все ближе и ближе, пока, глядя сквозь удивительно прозрачную воду, не увидели огромную пропасть, спускающуюся с ужасающей крутизной, все ниже и ниже, пока все не исчезло в глубине внизу.
Мыс, на который высадился Де Боушам, теперь был затоплен так глубоко, что вода перестала кружиться вокруг него, но лежала повсюду сплошным слоем, который с каждым мгновением становился все более спокойным и блестящим на солнце.
Наконец-то мир утонул! Когда они смотрели на выпуклую поверхность, они с содроганием думали, что теперь земля, видимая из космоса, была всего лишь большим стеклянным шаром, отражающим солнце и звезды.
Но они не знали о том, что произошло далеко на западе!
Глава XXIV. НОВЫЙ ПЛАН ФРАНЦУЗА
После исчезновения Эвереста Космо Версаль тщательно измерил глубину воды на вершине, которая, как он обнаружил, составляла сорок футов, а затем решил отправиться на восток с Ковчегом, плывя медленно, и вернуться через месяц, чтобы посмотреть, появятся ли к тому времени какие-либо признаки о повторном появлении суши.
Ни одна часть его необычной теории потопа не была более революционной или научно невероятной, чем эта идея о том, что континенты постепенно возникнут снова из-за внутренних напряжений, возникающих в земной коре.
Он ожидал, что это будет вызвано огромным давлением воды, глубина которой должна составлять десять или двенадцать миль над самыми глубокими впадинами старого океанского дна. Он ожидал, что геологические движения будут сопровождаться проникновением воды в подземные полости и в нагретую магму под вулканическими областями.
Он часто обсуждал этот вопрос с учеными на борту Ковчега и, несмотря на их недоверие, настаивал на своем мнении. Его также нельзя было поколебать в его вере в то, что первой землей, которая появится, будут Гималаи, Памир и плато Тибет.
– Возможно, нам придется подождать несколько лет, прежде чем будет обнажена какая-либо значительная площадь, – признал он, – но не следует забывать, что та земля, которая впервые появится над водой, будет находиться на существующем уровне моря и будет иметь океанический климат, подходящий для быстрого развития растений.
– У нас на борту есть все необходимое для быстрого выращивания, и за один сезон мы могли бы начать выращивать урожай.
– Но сначала, – сказал профессор Иеремия Мозес, – появятся только горные вершины, и как вы можете ожидать их успешного возделывания?
– Есть все шансы, – ответил Космо, – что даже горные породы после погружения станут достаточно рыхлыми, чтобы их можно было легко превратить в почву, особенно с помощью химических реагентов, которые я прихватил с собой, и я не боюсь, что не смог бы за несколько недель сделать так, что даже вершина Эвереста станет плодородной.
– Я предвижу, на самом деле, что именно на этой вершине мы начнем восстановление человечества. Затем, по мере того, как плато внизу всплывут на поверхность, мы сможем постепенно спускаться и расширять поле нашей деятельности.
– Предположим, что Эверест может превратиться в вулкан?
– Этого не может быть, – сказал Космо. – Вулкан образуется в результате выдавливания лавы и пепла снизу, и они не могут вырваться на вершине уже сформировавшейся горы, особенно когда у этой горы нет вулканической трубы и кратера, а на Эвересте не было ни того, ни другого.
– Если спад наводнения, из-за которого мы застряли на вершине горы на Сицилии, произошел из-за поглощения воды внутрь земной коры, почему это не может произойти снова и, таким образом, обнажить Гималаи без какого-либо подъема земной коры? – спросил профессор Мозес.