Пожав его руку в ответ, я пробормотала:
– Головой я понимаю, что ты прав. Но я всегда мечтала о вечерних новостях.
– Серьезно? Хочешь, как Руфус, трупы считать?
Я против воли фыркнула и покачала головой.
– Не, я документалист. Я хотела расследовать, говорить с людьми, рассказывать правду.
– Которая всегда где-то рядом? А, нет, то была истина.
На этот раз я рассмеялась в голос.
– Нет! Просто делать серьезное дело, репортажи из горячих точек или, например, выводить наркодилеров на чистую воду.
– Думаю, ты делаешь очень важное дело, даже если не хочешь себе в этом признаваться.
Продолжая улыбаться, я посмотрела из окна. Мы ехали по дороге, напоминавшей размякшую глину. По правую руку от меня виднелся крутой обрыв, за которым лежало мрачное море цвета мокрого камня. По левую тянулись пологие холмы, зеленые даже в декабре. Иногда мелькали низкие кустарники и небольшие стада овец и коз. Между поместьем и Сент-Энн не было ни одного дома, и я вдруг вспомнила тесный Камден, где и шагу нельзя ступить, не задев кого-то плечом.
– Роуз, пока ты сама не начнешь гордиться своими достижениями, тебе ничьей похвалы не хватит.
Слова Джейми задели какую-то струну в моей душе. Она задрожала, резонируя со всем телом. В горле набух колючий комок. Я с трудом сглотнула его, прижав ладонь к груди и почувствовав сквозь ткань кулон в форме рыбки. Если скажу что-то такое же проникновенное в ответ, то непременно разревусь.
– Ты когда стал таким мудрым? Два года работаем бок о бок, а я ничего, кроме «секс, виски, рок-н-ролл», от тебя не слышала.
Джейми ухмыльнулся.
– Купил «Плейбой». Оказывается, помимо симпатичных фоточек там есть очень полезная колонка «Как понять и удовлетворить женщину».
А вот и вернулся Джейми, которого я знала.
На подъезде к городу густая жижа под колесами сменилась асфальтом. Двух– и трехэтажные каменные дома выстроились вдоль дороги ровными рядами. Фруктовые деревья в палисадниках погнуло и поломало ураганом, а некоторые вырвало с корнем и повалило на соседние строения – оранжереи, террасы, сараи. Ближе к центру зелени было меньше, но повсюду валялись перевернутые мусорные контейнеры, синий «вольво», видимо, подхваченный и унесенный потоком воды, застрял на боку между домом и каменным забором. И нигде не было видно людей.
– Ох, черт.
Завибрировал телефон, и на экране появилось два новых сообщения от Кейт.
Внизу была прикреплена фотография, на которой рядом со мной находился какой-то порноактер индийского происхождения. Помимо тюрбана на нем были только стринги, четко обрисовывающие гигантское достоинство.
Когда мы наконец подъехали к отелю «Последний герой», грудь снова сдавило от печали. Помимо заколоченных окон, на которые я обратила внимание еще вчера, справа от входа буквально развалился на две части вековой дуб, явив миру трухлявую сердцевину. Одна половина ствола похоронила под собой белую беседку. И теперь вместо домика с витиеватой резьбой, где Сэм сделал мне предложение за пять минут до того, как все полетело под откос, валялась груда поломанных балок. И тут же мне вспомнился его вчерашний разговор с Харпер: «Не было никаких чувств. Просто гормоны играли». Сердце больно кольнуло, и щеки загорелись от стыда. Сколько лет я прожила в обмане?
– Хорошо, что отель не прямо на пляже, – заметил Джейми, припарковавшись перед входом. – Но стекла надо бы вставить. Через фанеру много тепла уходит. Счет за отопление будет гигантский.
– Откуда ты знаешь?
Мы выбрались из машины, подошли к двери, и я дважды постучала молоточком по ее деревянной поверхности.
– У моих родителей очень большой и очень старый дом. В нем всегда гуляет сквозняк, даже если окна закрыты. Я видел счета за отопление. Мне потом три дня кошмары снились.
– Очень большой и очень старый? Так можно сказать и о фермерском хуторе, и о замке с тридцатью спальнями.
– Второй вариант. К сожалению, – скривился Джейми.
Послышались торопливые шаги, а затем дверь распахнулась. На пороге появилась мама. Плечом она держала телефон. На лбу блестели бисеринки пота, а черные глаза казались круглыми и испуганными. К тонкой салатовой кофте приклеилась пыль, а на джинсах были заметны следы засохшей краски. Выслушав чью-то реплику на другом конце провода, мама завопила, не отрывая от меня взгляда:
– Голышом?! Роуз голышом проводила сатанинские обряды у Сэма на кухне? Да ты смеешься! Зачем ей это? Что значит, «чтобы вернуть его»?!
Мысленно я отдала себе двадцатку, потому что выиграла спор. Не прошло и часа, а слухи уже поползли. Ах, миссис Хиггинс, вы не теряете сноровку… Но как разбрызганное рагу превратилось в сатанинский обряд, а я, завернутая в полотенце после душа, оказалась голой на кухне? И эта безумная идея, будто я собираюсь вернуть Сэма! Кому пришел в голову подобный бред? Я лучше проглочу метлу вместе с остроконечной шляпой, чем еще раз позволю этому кретину приблизиться ко мне. Но ей-богу… сатанинский обряд?!
– Роуз стоит сейчас передо мной, – сказала мама своему собеседнику. – Сейчас я все у нее узнаю и тебе сообщу, а ты расскажи Майклу, чтобы он передал Теннеси. Не хочу никаких слухов!
Переглянувшись с Джейми, я едва сдержала улыбку.
– Роуз, ты зарезала свинью на кухне Стоунов? – требовательно спросила мама.
– Я пыталась, но Сэм оказался слишком проворным. Я не успела его поймать.
Джейми прыснул со смеху, а вот маме мой ответ явно не понравился. Она смерила меня строгим взглядом.
– Вчера было полнолуние.
Я правда не знала, что делать с этой информацией.
– Да, оно случается раз в месяц. Мой парикмахер в этом неплохо разбирается, потому что стрижет волосы только на растущую луну.
Мама нахмурилась еще сильнее, окинула меня придирчивым взглядом, а потом добавила:
– Стрижка хорошая, но можно было бы и покороче, по плечи. Так бы и объема больше было. Думаю, парикмахера надо сменить.
Джейми закрыл лицо ладонью. Хорошо хоть, что не убежал куда глаза глядят из этого сумасшедшего дома.
– Мам, я не проводила никакие обряды, – сказала я, теряя терпение. – И Сэм мне не нужен. Даже даром.
Мама кивнула, закрыла пальцами микрофон и сказала шепотом:
– Сплетни – самая большая беда Олдерни. Хуже урагана! – А потом убрала пальцы и громко проговорила, чтобы услышал ее собеседник: – Роуз решила умереть старой девой.
Господи боже мой!
Я выхватила у нее телефон и отключила его, даже не посмотрев, чье имя отражалось на экране. Это не имело значения. Запущенную миссис Хиггинс вереницу слухов было не остановить.
– Мам, мы можем войти?
Она обиженно насупилась, забрала свой телефон и коротко кивнула, отходя в сторону и пропуская нас внутрь.
Отель нисколько не изменился: темный деревянный пол, каменные стены в белой штукатурке, на них гравюры, изображающие Олдерни на протяжении двух веков. Прямо напротив стойки ресепшен висел портрет принца Альберта и королевы Виктории, сделанный во время их визита на остров. Позади стойки находился стеллаж с маленькими ящичками, в которых хранились ключи от номеров с массивными железными брелоками. Никаких магнитных карточек, никакого компьютера. Вместо него рядом с телефоном лежал журнал для записи постояльцев.
– Зря ты так с тетушкой Мэй, – сказала мама. – Она специально позвонила сказать, как рада твоему приезду.
– Она просто ужасно настырная, – возразила я.
Мэй была троюродной сестрой миссис Хиггинс и лишь немного уступала родственнице в длине любопытного носа.
– Но ведь всем правда интересно, почему ты приехала сюда с симпатичным рыжим парнем, а ночуешь в комнате Сэма.
На выдохе я досчитала до семи.
– Симпатичного рыжего парня, – сказал мой спутник с лукавой улыбкой на губах, – зовут Джейми. Очень приятно с вами познакомиться, миссис де Леви.
Он поклонился, прижав одну руку к животу, а другую – к пояснице. Мамины щеки вспыхнули милейшим румянцем.
– Для тебя я просто Кора.
Мама начала обмахивать пухлой ручкой покрасневшие щеки. Поражаясь тому, какой эффект Джейми произвел на нее, я окинула его внимательным взглядом. Он и правда был симпатичным: высокий, зеленоглазый, атлетично сложенный. Даже сексуальный в своих обтягивающих джинсах и черной кожанке. Я как будто впервые это заметила. И тут же нахмурилась от того, какие скучные определения подбирал мой мозг. Захотелось найти в нем что-то, от чего в животе запорхали бы бабочки. Может, волосы? Густые, жесткие, насыщенного медного цвета, но, к сожалению, не каштановые. Высокие аристократические скулы с веснушками, но без ямочки на подбородке. Какую бы деталь ни изучали мои глаза, бабочки продолжали дремать. Для них Джейми был замечательным другом. Вот же проклятие!
Хотя роман с коллегой никогда не был моей мечтой. Словно в подтверждение моих мыслей Джейми сказал:
– Я оператор Роуз. Куда она, туда и я. Кроме, разумеется, спальни Сэма. Там я, кажется, буду лишним.
– В спальне Сэма я тоже лишняя, – добавила я. – Мам, мы с Джейми просто работаем вместе. Я тебя умоляю, передай это всем, даже тем, кто не спрашивал. Иначе помимо секса с сатаной мне еще и служебный роман припишут.
– У меня с твоим отцом уже тридцать лет служебный роман, – подмигнула она мне. – Задумайся. Это не так плохо.
Желудок сжался при упоминании папы, который вчера даже не пожелал поздороваться.
– Мам, давай не будем говорить про него?
– Ох, девочка моя, – выдохнула она, сразу же опечалившись. – Пойдем, я накормлю вас завтраком.
– Мам, мы только из-за стола.
– Спасибо, – одновременно со мной сказал Джейми.
– Ты опять проголодался? – поразилась я. – Мы же завтракали час назад.
– Вот именно. Прошел всего час!
– Уже час.
Я покачала головой, не веря своим ушам.
– Как тебе удается есть за десятерых и оставаться таким худым?
– Я очень горячий внутри. Все калории моментально сгорают. – Он похлопал себя по плоскому животу.