– Все отлично! Ни о чем не беспокойтесь! – отмахнулась я и поспешила обратно.
Но не успела я пройти и трех шагов, как в холл вышел Сэм.
– Роуз, что случилось?
– Ничего. Все просто прекрасно! – не оборачиваясь, ответила я.
Мой голос предательски дрожал.
Сэм догнал меня, хотя я прибавила шагу, взял под локоть и повернул к себе. От его пальцев по моей руке даже через ткань платья распространилось тепло.
– Я тебя слишком хорошо знаю, – проговорил он с напором. – У тебя такой вид, как когда я тебя учил водить и ты поцарапала мою машину.
Я нервно хохотнула.
– Тот забор сам выскочил мне навстречу!
Сэм заснул руки в карманы брюк и выжидательно поднял брови.
– Рассказывай, что ты натворила.
– Ничего.
Я вздернула нос, развернулась и пошла в сторону кухни. За спиной раздался тяжелый вздох, а затем и приближающиеся шаги.
– Клянусь, когда-нибудь у меня кончится терпение.
– Надеюсь, что в этот момент меня не будет рядом. Не хочу видеть, как ты лопаешься от злости. Зрелище наверняка неаппетитное.
Я уже дошла до кухни, юркнула за дверь и постаралась закрыть ее, но не успела. Сэм поставил ногу в проем, а затем налег на дверь, отодвигая меня в сторону. В следующую секунду он уже стоял рядом и с шокированным выражением лица осматривал кухню.
– Роуз… Какого черта? Ты тут что, разыгрывала битву при Таутоне 2?
Я проследила за его взглядом, пытаясь увидеть кухню его глазами. Рабочие поверхности вокруг плиты заляпаны томатным соусом и присыпаны мукой. Двери всех шкафов распахнуты. На кухонном острове в центре комнаты громоздятся с десяток разных форм для выпечки, а рядом с ними – кастрюлька с несостоявшимся соусом бешамель. Повсюду валялись поварешки и ложки. Сливочное масло, которое я забыла убрать в холодильник, растаяло рядом с чайником и растеклось на раскрытой блестящей упаковке.
– Все не так плохо, – попыталась оправдаться я.
Сэм окинул меня недоуменным взглядом, а потом плотно закрыл за нами дверь.
– Куда подевалась миссис Хиггинс?
– Убежала домой. У них там чуть пожар не начался. Я не хотела никого беспокоить и решила сама приготовить ужин. Это ведь не так уж сложно…
Сэм заглянул в кастрюльку с молоком, в котором плавали кусочки теста.
– Прости, но что это?
– Соус бешамель, – протянула я. – Наверное. Я не уверена. Я вроде бы делала как написано в рецепте.
Глаза Сэма округлились.
– Ты никогда не готовила соус бешамель?
Он сказал с таким удивлением, что смущение уступило место гневу.
– Можно подумать, ты мастер? Вчера ты не смог донести рагу.
На это он ничего не ответил, но покачал головой, а потом взял чистую чайную ложку и зачерпнул немного булькающего томатно-мясного соуса. Распробовал его, нахмурился и кивнул на открытую бутылку.
– Ты добавила вино?
– А должна была?
– Обычно добавляют портвейн, но и красное вино сойдет.
Удивленно приоткрыв рот, я смотрела на то, как Сэм закатывает рукава белой рубашки, усердно моет руки, стряхивает их и, продолжая хмуриться, наполняет мой бокал.
– Выпей, – сказал он, протягивая бокал. – У тебя совсем измученный вид.
Я сделала глоток, смакуя терпкий вкус.
– Кстати, неплохой выбор, – добавил он и плеснул вино в кастрюлю с томатно-мясным соусом. – Это любимое вино мамы. Одна бутылка стоит пятьсот фунтов.
Я подавилась и закашлялась, прикрыв ладонью рот.
– Сколько-сколько? Извини, я не хотела…
– Я всегда поражался тому, насколько ваши вкусы похожи.
Сэм принялся закрывать шкафы, потом включил духовку и вернулся к плите. Помешал поварешкой соус и еще раз попробовал его.
– М‐м-м… – зачерпнув подливу кончиком чайной ложки, он подошел ко мне. – Попробуй.
Я слизнула соус, вглядываясь в глаза Сэма. Сейчас они напоминали мне море во время грозы: бескрайнее, темное и неуемное.
– Как будто чего-то не хватает?
– Ты права. Пармезана.
Сэм достал из холодильника треугольник сыра, отрезал большим ножом толстую корочку и забросил в кастрюлю.
– Она отдаст вкус, а потом мы ее выкинем.
Остальной сыр Сэм натер на терке, а последний кусочек размером с лесной орех протянул мне. С вином пармезан показался вкуснее обычного. Или наоборот: вино с сыром? Похоже, Сэм понимал это, потому что довольно хмыкнул, когда я на несколько мгновений прикрыла от удовольствия глаза.
Взяв две чистые кастрюли, он налил в одну молока и поставил на газ. Движения Сэма были точными и уверенными. Его профиль с выступающим подбородком и четко очерченными скулами казался невероятно мужественным, а белая рубашка красиво обрисовывала плечи и руки. Я наблюдала за Сэмом с восхищением, в котором ни за что бы ему не призналась. В груди стало тесно.
– Для соуса бешамель важно, чтобы молоко было теплым, но не кипящим, – пояснил он. – Присмотри за ним. Оно имеет дурную черту убегать. Прямо как ты.
Я пропустила шпильку мимо ушей. В другой кастрюле Сэм растопил масло и, помешивая венчиком, добавил две столовые ложки муки.
– А взвесить не надо?
– Опирайся на свои чувства, а не цифры.
Я закатила глаза на это самодовольное утверждение, но на дне образовалась равномерная масса, прямо как на сайте с рецептом.
– Где ты этому научился? – спросила я, прислонившись бедром к шкафу совсем рядом с ним.
– В Италии. Кулинарная школа стала чем-то вроде трудотерапии после нашего расставания. Нужно было время, чтобы прийти в себя.
Он сказал это совершенно нейтрально, будто это случилось не с ним, но мое сердце пропустило удар. Я вдруг представила, что Сэм страдал так же сильно, как и я. Почему-то мне всегда казалось, что ему это расставание далось куда проще, чем мне, хотя письмо, найденное в коробке из-под туфель, говорило об обратном.
– Как там молоко? – спросил он, и я вздрогнула всем телом.
На дымящейся поверхности стала образовываться пленка.
– Эм-м-м, наверное, оно готово?
Сэм ухватился за тонкую ручку кастрюльки, подхватил ее и начал переливать молоко тонким ручейком в смесь муки и масла, непрерывно размешивая венчиком. Я вытянула шею, завороженно наблюдая за его красивыми руками. Через минуту у него получилась идеальная кремовая масса.
– Не может быть, – сказала я, качая головой. – Я битых десять минут мешала, и ничего не вышло. Признавайся, ты сжульничал?
Легкая улыбка коснулась губ Сэма. Вертикальная складка между темными бровями немного разгладилась. Взяв мою свободную руку, он положил ее на венчик. По тыльной стороне ладони заплясали маленькие искры, будто бы меня лизнуло солнце. Это чувство не пропало, даже когда Сэм убрал свою руку.
– Помешивай, а я пока смажу маслом формы для запекания.
– Как скажешь, – сглотнула я. – Кстати, где вы их прячете? Я всю кухню перерыла, но ничего подходящего не нашла. Они у вас то слишком круглые, то слишком металлические, то слишком маленькие…
– Ты искала одну, а нужно было двенадцать.
Сэм широко улыбнулся. Бабочки в моем животе снова ожили. А может быть, они просто напились дорогущего вина и решили потанцевать? Кто их знает? Но мне захотелось попросить Сэма улыбаться почаще.
– Почему двенадцать? – с придыханием спросила я, пытаясь оторвать взгляд от его губ.
Открыв один из настенных шкафов, Сэм достал керамические формы десять на десять сантиметров, красные снаружи и белые внутри. Они уже попадались мне на глаза, но я их сразу же отмела за слишком малый размер.
– Мы никогда не готовим одну большую лазанью. Миссис Хиггинс делает каждому свою порцию. Возни побольше, зато гораздо эстетичнее.
Он расставил формы на кухонном острове и с какой-то невероятной скоростью наполнил их в нужном порядке всеми ингредиентами. Я только успела допить третий бокал вина, а он уже отправил их в духовку и развел руки в сторону.
– Если тебе надоест политика, ты мог бы стать поваром, – сказала я.
Сэм снова наполнил мой бокал, подбородком указал отойти от плиты и принялся приводить кухню в порядок. За считаные секунды грязные поварешки и кастрюли оказалась в посудомоечной машине.
– Кто для тебя готовит в Лондоне?
– Служба доставки, – ухмыльнулась я. – В любимых ресторанах мне нужно лишь назвать свое имя и сказать: «Как обычно».
– А почему не готовит Арун?
Я обрадовалась, что Сэм вытирал рабочую поверхность бумажным полотенцем и не видел, как я испуганно закусила нижнюю губу.
– Эм-м-м, ну, у меня ненормированный график. Никогда не знаю, во сколько вернусь с работы, поэтому сложно подгадать, к какому моменту должна быть готова еда.
– Ее всегда можно разогреть. – Сэм внимательно посмотрел на меня. – Было бы желание.
На последнем слове бабочки взмыли вверх, щекоча крылышками.
– А ты бы готовил для меня?
Сэм подошел ко мне так близко, что я могла слышать, как громко стучит его сердце.
– Каждый божий день, если бы ты была моей невестой.
15
Весь ужин я была сама не своя. Ловила каждое слово Сэма, каждый его жест. Брошенная, словно между делом, фраза так разительно контрастировала с той, которую он сказал в телефонном разговоре с Харпер, что я окончательно запуталась в его чувствах ко мне. «Если бы ты была моей невестой…», «Просто гормоны играли…» крутилось в голове без остановки. Первая фраза была пропитана обещанием счастливого будущего. Вторая – горьким сожалением о зря потраченном времени.
Помогая мне убрать со стола после ужина, Мэри сказала:
– Миссис Хиггинс превзошла саму себя. Но куда она запропастилась?
Я переглянулась с Сэмом.
– Ей пришлось уехать. Я не хотела вас беспокоить и…
– И поэтому Роуз сама приготовила для нас этот потрясающий ужин, – закончил он за меня.
На мой немой вопрос Сэм едва заметно покачал головой.
– Роуз, это была лучшая лазанья в моей жизни. – Роберт медленно поднялся со своего стула.
– Почему ты ничего не сказала? Я бы с удовольствием тебе помогла, – сказала Мэри и, бросив на мужа встревоженный взгляд, добавила: – Роберт, иди в гостиную, отдыхай.