Через минуту «дух» вновь появился из развалин, и все повторилось заново.
Можно было представить, какая паника царит там, где падают ракеты. Артиллеристы в ответ на обстрел своих позиций сделали несколько выстрелов по своему «обидчику», но снаряды разорвались далеко от того места, где у «духов» стояла реактивная установка. Видимо, наблюдатели дали не совсем верные координаты цели.
Я смотрел в бинокль и, скрипя зубами, осознавал свою беспомощность. Ну вот он вроде, противник. Мне все хорошо видно, а сделать ничего с ним не могу. Будь под рукой эсвэдэшка, стрельнул бы пару раз в его сторону. Стреляя с такого расстояния, я вряд ли попал бы в «духа», но хотя бы припугнул его немного. Услышав свист пуль, тот наверняка догадался бы, что его «вычислили».
Эх ты, мама родная! Так ведь мы же сюда приехали на шуравийском БТРе, а радиостанция у него настроена на частоты артиллеристов. И как я мог об этом забыть?
Не слезая с наблюдательного пункта, высказал свою идею «Седому полковнику» и уже через пару минут выступал в роли корректировщика. Я только успевал выкрикивать фразы: «недолет», «перелет», «чуток правее», «чуток левее», а сержант на БТРе дублировал мои слова в микрофон радиостанции. Потребовалось минут пятнадцать моих мучений, после чего невидимый мне орудийный расчет уложил очередной снаряд почти точно в цель. Я сообщил об этом сержанту, а тот, в свою очередь, передал эту новость на батарею.
Минуту-другую со стороны батареи не было слышно ни одного выстрела, и я стал подумывать, что на этом все и закончилось. Продолжая наблюдать в бинокль за «зеленкой», я увидел, как в том месте, откуда «духи» только что вели стрельбу, земля вздыбилась разрывами множества снарядов. Звук артиллерийской канонады донесся на несколько мгновений позже и почти слился с грохотом от разрывов снарядов.
По всей видимости, «духи» успели здорово досадить артиллеристам этими своими ракетами, и поэтому те снарядов на них не пожалели. Не представляю, что там от «духов» и от их реактивной установки вообще могло остаться после такого массированного артобстрела, длившегося не менее пятнадцати минут.
Мы находились на четвертом посту еще около часа, но за все это время «духи» не сделали ни одного пуска своих ракет.
Когда накануне мы с Суразоволем объезжали посты, сарбозы были какими-то зацикленными. Сегодня же все было наоборот. И с разговорами лезут, и какие-то просьбы пытаются высказать. Больше всего было вопросов о том, как долго вся эта бодяга с постами еще будет продолжаться.
На подобные вопросы у нас был заготовлен универсальный ответ: где, мол, вы были, когда к вам приезжал замминистра? Ему нужно было эти вопросы задавать.
В душе я их отлично понимал. Мы-то на постах были наездами, а им здесь торчать до тех пор, пока не пришлют замену. А когда ее пришлют, никому не известно. Сколько они еще могут протянуть в этой холодрыге и грязюке? А когда «духи» основательно попрут на них со всех сторон, это вообще будет мрак.
«Седой полковник» пытался что-то говорить им насчет воинского долга и еще о каких-то «высоких материях», но сарбозы его практически не слушали, а точнее сказать, не хотели слышать.
В этот день мы добросовестно облазали все посты второго пояса обороны и свое путешествие по «зеленке» закончили на девятом посту. Правда, на нем мы пробыли совсем недолго. Рассказывая о нашей ночной вылазке сюда, я вдруг вспомнил о «круге-мишени», который видел той ночью на скале. Я собрался было показать эту «мишень» «Седому полковнику», но, посмотрев на скалу, ничего там не увидел. Мистика какая-то. Ночью светлый круг был, а сейчас его нет. Может быть, в той скале имеется какая-то особенная горная порода, которая светится только ночью? Кварцы там какие-то или еще что-нибудь. Но ничего на ум не приходило. А ведь в свое время, когда учился в техникуме, по предмету «Геология» в «четверочниках» ходил.
Очень медленно царандоевцы разворачивают все свое «хозяйство» на этом посту. «Седой полковник» тоже на это обратил внимание. Благо дело, хоть свою пекарню сварганили. Не надо теперь будет возить им хлеб из города. И так уж в царандое машин почти не осталось, все погорело здесь, в «зеленке». Совсем скоро не на чем будет даже боеприпасы доставлять.
Особо рассусоливать не стали и, проведя экспресс-ревизию, решили ехать обратно. Засветло нам нужно было успеть добраться до города. Мне показалось, что «Седой полковник» даже обрадовался тому, что мы покидаем девятый пост. Ну никак не хочет он связывать свою судьбу с «муртузеями» из 48-го БСГ. А может быть, мне это только показалось? Может быть, в тот самый момент он думал совершенно об ином? Так или иначе, но это навсегда останется его личной тайной.
Все последующие дни ничего особенного как будто и не произошло. «Духи» постреливали по постам первого и второго пояса обороны. Не так уж и интенсивно, чтобы заострять на этом внимание, но тем не менее осколки их снарядов, ракет и мин понемногу стали «прореживать» и без того нестройные ряды защитников этих мини-крепостей. Практически не было ни одного дня, чтобы в кандагарский военный госпиталь кого-нибудь да не привозили.
Среди новобранцев осеннего призыва появились дезертиры. Сначала это были единичные случаи. Потом убегать стали сразу по нескольку человек. А к концу января побежали целыми взводами. Кого могли, вылавливали, но чаще всего сарбозы исчезали бесследно. Вполне вероятно, что, попав в отряд «духов», они переходили на их сторону. Но вероятнее всего, «духи» их просто-напросто уничтожали.
Одного такого «бегуна» задержали на подходах в Лошкаревке, почти в семидесяти километрах от того места, где он служил в Кандагаре. В соседнюю провинцию он добирался пешком, через всю «зеленку». Сначала пробирался вдоль песков Регистана, а потом по каменисто-илистому берегу горной реки Гильменд. И как только его «духи» не вычислили и не пристрелили на месте? Возможно, потому, что он свое оружие бросил по месту службы, а сарбозовские дреши каким-то образом умудрился поменять на гражданскую одежду. Внешне он ничем не выделялся от местных жителей.
Ей-богу, везет же дуракам.
А выловили его наши спецназовцы из Лошкаревской бригады, охотившиеся в ту пору за «духовскими» караванами. Когда этого беглеца с оказией вернули обратно в Кандагар, на него было страшно смотреть, до того он был истощен. Его счастье, что в бегах он был меньше десяти дней. Не то, однозначно, мотать бы ему срок в кандагарской тюрьме. Обычно за такие дела давали от одного года до пяти лет.
В обыденных заботах незаметно подошел к концу январь.
А в самый последний его день из Кабула прилетел генерал Алексеев.
В Представительстве МВД СССР в Афганистане он занимал должность заместителя руководителя и фактически был вторым человеком в нашем контракте.
В подсоветных у него ходил тот самый Суразоволь, что совсем недавно приезжал в нашу провинцию.
Алексееву было уже далеко за пятьдесят. В свое время он занимал должность начальника УВД Саратовской области, с которой был переведен на должность первого заместителя начальника Главного управления уголовного розыска МВД СССР.
В 1984 году в нашем городе ограбили кассу одного крупного предприятия. Преступники похитили более 58 тысяч рублей. Это сейчас в России такие кассы «берут» едва ли не ежедневно и сумма в несколько десятков тысяч рублей не вызывает ни у кого особых эмоций. А тогда это было очень громкое преступление, и пятьдесят восемь тысяч рублей – очень большие деньги. На них можно было запросто купить полдюжины «Жигулей» самой последней по тем временам модели.
Вот тогда-то я и познакомился с генералом Алексеевым. Он приехал в наше УВД с целью оказания практической помощи в раскрытии данного преступления. Те, кто работал или работает в правоохранительных органах, хорошо знают, что означает «практическая помощь» генералов.
Но этот, высокого роста и худощавый, если даже не сказать – худющий, генерал действительно оказался именно тем человеком, который сразу же взял в свои руки все нити расследуемого преступления. По всему было видно, что он обладает очень большим практическим опытом работы в раскрытии такого рода дел.
Я как начальник одного из оперативных подразделений областного отдела уголовного розыска был ответственен за проведение литерных мероприятий, которые мы осуществляли совместно с оперативно-техническим отделом Управления КГБ. Сколько бумаги тогда пришлось исписать, оформляя соответствующие задания и планы оперативных мероприятий. Без них гэбэшники и шага не делали.
Но в конечном итоге преступление было раскрыто, преступники (ими оказались местные наркоманы) задержаны, и практически все похищенные деньги возвращены обратно в кассу предприятия.
И вот теперь я встречаю на «Майдане» прилетевшего из Кабула генерала, и, естественно, мы узнаем друг друга.
Встреча была более чем дружеская.
Пока добирались на машине командующего с аэропорта в город, в общих чертах рассказал ему обо всех новостях, касающихся проводимой в провинции операции. Да и вообще о нашем житье-бытье здесь в Кандагаре.
Поскольку генерал прилетел в провинцию всего на одни сутки, мы сразу же поехали в царандой. Мир Акай встретил нас радушно, но не в своем служебном кабинете, а в гостевой комнате, размещавшейся рядом. Время было уже обеденное, а посему командующий усадил нас откушать чего Аллах послал.
Щедрый, однако, Аллах оказался.
После сытного обеда по просьбе генерала поехали втроем по постам первого пояса обороны. Показали ему, в каких условиях живут военнослужащие, рассказали о проблемах, которые имеются не только у них, но и у провинциального управления царандоя в целом.
Конечно, генералу было бы интересней всего взглянуть на посты второго пояса, но за столь короткий срок его пребывания в провинции сделать это было практически невозможно. Более того, оперативная обстановка вокруг тех постов за последние дни резко ухудшилась. Как и предполагал Суразоволь, посты постепенно стали превращаться в «островки выживаемости», окруженные со всех сторон «духами». Царандоевские машины туда вообще перестали ездить. Да и ездить практически уже было не на чем. Все новенькие ЗИЛы, полученные еще до Нового года, лежали сгоревшими в «зеленке», и царандоевский тыловик вновь уехал в Шинданд за новой партией грузовиков. Правда, на этот раз должны были пригнать всего лишь пять машин.