Не дожидаясь ответной реакции присутствующих, мятежный генерал выскочил из зала заседаний, громко хлопнув за собой дверью. В сопровождении двух десятков машин с сидящими на них малишами он уехал в свой родовой кишлак Спинбульдак. Покидая город, малиши открыли беспорядочную стрельбу в воздух, выразив таким своеобразным способом свое глубочайшее презрение ко всем, кто в этот момент был не с ними. Советские военнослужащие с артиллерийского дивизиона, стоявшего лагерем у советнического городка, посчитав, что из города с боем прорываются «духи», едва не начали по ним палить из всех видов вооружений, какие у них только имелись. Если бы не острый глаз наблюдателя с «бочки», который успел разглядеть машины с малишами и вовремя дал отбой, неизвестно чем бы все это еще закончилось.
В тот день никто из нас и предположить не мог, во что совсем скоро выльются все эти межплеменные разборки.
Глава 26. Война и мир
С первых же дней наступившей весны дожди в провинции стали заметно затихать. Да и пора уж. Почва пропитана влагой до такой степени, что где ни копни — тут же выступает вода. Небольшой блиндажик около нашей виллы, в который мы установили свой персональный миномет, полностью затоплен водой. Несмотря на все наши попытки вычерпать ее оттуда, вода с завидным постоянством появлялась вновь и вновь. Поняв, что из нашей затеи так ничего и не выйдет, вытащили миномет из «болота» и установили его посреди огорода. Кто знает, может он понадобится нам уже в самое ближайшее время, поскольку «духи» с каждым днем все активнее проявляют себя и в «зеленке» и в городе.
А провинциальный комитет НДПА словно не от мира сего. Его руководитель — Ошна, решил первый весенний день ознаменовать митингом, посвященным совместному заявлению Горбачева и Наджиба о предстоящем выводе советского военного континента из Афганистана. Накануне по Кандагарскому телевидению показали интервью с Наджибом, в котором он рассказал, что уже через пару месяцев несколько советских воинских частей покинут территорию страны. И, как бы в подтверждении его слов, был показан сюжет о том, как провинцию Герат покидает одна такая часть. Шум, гам, слезы умиления, веночки из искусственных цветов на шеях у улыбающихся советских военнослужащих, советские и афганские бумажные флажки на тонких палочках, трепещущие в руках провожающих…
Мы смотрели на эту «агитку» и вслух матерились. Что это за вывод войск, когда бронетехника идет не своим ходом, а едет верхом на трейлерах? Не надо быть большим мудрецом, чтобы понять, что под видом вывода воинской части шурави вывозят старую, вдрызг раздолбанную и не подлежащую никакому ремонту бронетехнику, на которую усадили сборную «солянку» из дембелей и отпускников. Уж кто-кто, а мы то отлично знали, что в то же самое время по дороге со стороны Хайратона, через Саланг, в Афган въезжали танки и бронемашины, большинству из которых потом суждено остаться в Афганистане, чтобы впоследствии стать «ударной силой» прокоммунистического режима Наджиба.
Советские военно-транспортные самолеты в те дни все так же приземлялись в Кабуле, Баграме, Шинданде и Кандагаре, и по их трапам на бетонку сходили отпускники и необстрелянные «сменщики».
И на фоне всего этого проводится показушный митинг в логове «духов» — Кандагаре.
Такая бредовая идея вряд ли могла самостоятельно созреть в голове у Ошны. Скорее всего «с верху» пришло очередное «ценное указание» о проведении такого «вселенского мероприятия». При этом «деятелям», сидевшим в Кабуле, было совершенно безразлично, чем такой митинг мог закончиться. «Духи»-то, — вон они, совсем рядом. Шарахнут по митингующим из реактивных установок, — мало не покажется.
Но, как бы там ни было, а второго марта на небольшой площади, а точнее сказать, на широкой заасфальтированной улице, протянувшейся от ворот «Идго» вглубь кварталов старого города между резиденцией губернатора и центральной кандагарской мечетью, собралось несколько сотен зевак, пришедших послушать «мудрые» мысли партийного руководителя провинции.
Наверняка, народу на этом митинге было бы намного меньше, а может, и вообще не было бы, но инициаторы очень точно рассчитали время его проведения.
Только что закончился обеденный намаз, и толпа верующих выходила из мечети на улицу. А тут, вот вам и здрасте, — заполучите выступление партийного босса, в радужных тонах расписывающего «светлое будущее» всех кандагарцев, после того как провинцию покинут шурави. Хочешь, не хочешь, а любопытство все равно взяло верх, поскольку эту больную тему горожане давно муссировали едва ли на каждом углу, у каждой захудалой лавчонки.
Хитрый, однако, этот Ошна. Все точно рассчитал. Даже «духи» не рискнули бы стрелять в этот момент по прилегающей к мечети территории.
А Ошне было о чем говорить и что обещать горожанам.
Перед уходом советских военнослужащих из провинции планировалось полностью отремонтировать автодорогу от Дурахи до восточного въезда в город. Да и в самом городе все центральные улицы должны были «одеться» в новый асфальт. Ошна как бы между делом сообщил, что руководство столицы Казахской советской союзной республики подписало дружеское соглашение с губернатором провинции, согласно которому Кандагар и Алма-Ата объявлялись городами побратимами.
Это можно было бы считать фантастикой, но именно так и было.
За последние дни в Кандагар уже поступила первая партия гуманитарных грузов из Казахстана, в числе которых был комплект оборудования компактного асфальтового завода. Недалеко от фабрики по переработке бараньих кишок, что располагалась непосредственно у дороги из аэропорта в город, в срочном порядке уже шел монтаж этого завода, торжественное открытие которого планировалось осуществить уже через месяц.
Буквально на днях должен был заработать совершенно новый завод по ремонту бронетехники и артиллерийского вооружения. «Стройка века», на которой вот уже который год трудились наши военные строители. Поговаривали, что на открытие этого стратегически важного для страны объекта планировал приехать сам Наджиб.
К десятилетней годовщине Саурской революции, до которой оставалось всего ничего, должна войти в строй и высоковольтная линия электропередачи Каджаки-Лашкаргах. Если бы не моджахеды из банд Муллы Насима, оседлавшие сопки в провинции Гильменд и постоянно взрывающие опоры ЛЭП, эта линия давно бы уже снабжала Кандагар дешевой электроэнергией, вырабатываемой гидроэлектростанцией на реке Гильменд, которую еще при короле Захир-Шахе построили советские специалисты.
Ошна, наверное, еще долго бы «рисовал» радужные перспективы экономического развития провинции, но его выступление прервал какой-то любопытный старикашка, стоявший в первых рядах толпы зевак. Перебив выступавшего Ошну, он с ехидством в голосе поинтересовался:
— Так когда же все-таки неверные покинут Кандагар, и кто будет восстанавливать разрушенный город и все кишлаки, что сейчас лежат в руинах по всей провинции?
По всему было видно, что вопрос этого седобородого старика пришелся не по нраву партийному функционеру. Он с недовольным видом посмотрел в его сторону и, как бы нехотя, ответил:
— В настоящее время в Кабуле находятся представители ООН, которые и будут контролировать, как исполняется соглашение, достигнутое между советским и афганским руководством. Насколько мне известно, последний советский солдат покинет землю Афганистана еще до одиннадцатой годовщины Саурской революции.
— Э-э, стало быть, нам еще почти год придется жить в страхе, ежедневно ожидая смерти от неверных, — не унимался «седобородый». — Нам не надо от них никаких новых дорог. Шурави разрушили всю страну, а теперь хотят отделаться от нас одними отремонтированными дорогами? А кто вернет убитых ими правоверных? Кто вернет мне моих родственников, которых они тоже убили? Пусть убираются к себе домой, а дороги мы и сами отремонтируем. И чем быстрее они отсюда уберутся, тем лучше будет для них же самих. Аллах покарает всех, кто воюет против мусульман.
«Седобородый», потрясая палкой над головой, обернулся лицом к толпе и призвал всех присутствующих не слушать оратора, попутно обвинив его в пособничестве кровавому режиму, который почти десять лет «пьет кровь» ни в чем не виновных мирных жителей Афганистана.
Видимо, старик имел весомый авторитет у жителей Кандагара. После сказанных им слов толпа стала быстро редеть, и через пару минут около трибуны стояли лишь несколько десятков царандоевцев в гражданской одежде, да снующие между ними босоногие бачата.
Однозначно — митинг не задался…
А в Кабуле тем временем действительно происходили знаковые события. Об этом, как ни странно, мы узнали не от советских средств массовой информации, а из той скудной информации, что предоставило кандагарское телевидение. Правда, эта информация в эфир выходила с большим опозданием, но и ее было достаточно для того, чтобы понять, что к чему.
Главное, что мы усвоили сразу, так это то, что до 15 марта 1989 года в Афганистане не будет находиться ни одного советского солдата.
А это была хорошая новость. Стало быть, наконец-то закончится эта война, которую Союз вел на протяжении почти десяти лет непонятно с кем. Хотя, если честно говорить, нам-то как раз и было понятно, с кем мы воюем в угоду амбициозным планам афганской «верхушки». Вот только — ради чего? Это уже второй вопрос, на который нам никто и никогда откровенно не ответит.
От ООН в переговорах участвовала довольно внушительная делегация, которую то ли возглавлял, то ли был в ее составе, какой-то Шульц. Кто он, этот господин «Шульц», мы не знали, но от его экспертного заключения зависело, как будут развиваться события в Афганистане после ухода советских войск.
В интервью кабульскому телевидению Шульц сделал заявление о том, что «шурави» будут покидать Афганистан в два этапа. Сначала, примерно до сентября, будут выведены все войска, дислоцирующиеся южнее Кабула. Стало быть, все, что находилось в Кандагаре, покинет его до этой даты. А раз уж уходят войска, то и мы — советники, уйдем вместе с ними. Если даже не раньше.