арантировано; при постройке отдельных морских единиц надо было раз навсегда освободиться от дебатов. Помимо того, чтобы быть в состоянии обслуживать новые суда, требовалось усиление как офицерского, так и унтер-офицерского корпуса. В начале моего царствования ежегодно поступало в морские корпуса не более 60–80 кадетов; в последние же годы перед войной желающих поступить туда были многие сотни. 12 драгоценных лет были потеряны благодаря бездействию рейхстага. Их нельзя было уже наверстать, потому что флот еще гораздо меньше, чем армия, может быть создан по мановению руки.
Цель, к осуществлению которой надо было стремиться, заключалась в параграфе закона, выражавшем «мысль о риске». Даже и наисильнейший неприятельский флот должен был серьезно призадуматься, прежде чем решиться вступить в борьбу с германским, считаясь с неизбежными тяжелыми потерями и с риском того, что он будет ослаблен в этой борьбе и окажется, таким образом, не способным к выполнению других задач. При Скагерраке эта «мысль о риске» блестяще оправдалась. Неприятель, несмотря на свое огромное превосходство, не отважился на второе сражение. Блеск Трафальгара уже потускнел; его лавры не должны были быть вконец растрепаны.
В основу закона о флоте было положено число имеющихся единиц (судов) (дело шло главным образом о линейных судах), хотя эти суда, за исключением 4 судов бранденбургской группы, представляли собой немногим большую ценность, чем старое железо.
Закон о флоте рассматривался многими профанами, судившими о нем по количеству судов, как средство увеличения флота. На самом же деле это был ложный вывод. Ибо так называемый существующий флот вообще не был уже флотом; он медленно умирал от старческой немощи, как выразился Гольман накануне своей отставки; в сравнении со всеми европейскими флотами германский флот состоял из самых старых боевых судов.
Когда закон о флоте стал постепенно осуществляться, когда закипело оживленное морское судостроительство и начался уже спуск новых судов, несведущие люди, охваченные «rage du nombre», обрадовались возрастающему количеству судов. Но когда им потом разъяснили, что, как только новые суда будут готовы, старые суда немедленно выйдут из строя, так что фактически число боеспособных судов сначала не увеличится, то они были разочарованы. Если бы в течение потерянных 12 лет своевременно была выполнена необходимая судостроительная программа, то законопроект о флоте нашел бы совершенно другую, более благоприятную почву. Но, как в действительности тогда обстояли дела, речь фактически шла о создании совершенно нового германского флота; высокие цифры судов, в счет которых вошли и старые, выбывающие из строя суда, были лишь фикцией. Именно поэтому англичане, только и занимавшиеся в целях пропаганды против Германии счетом наших судов, не принимая, однако, во внимание ни возраста, ни типа их, и насчитали такое большое количество морских единиц, что ввели в заблуждение всех и искусственно сеяли так называемую тревогу по поводу роста германского флота.
Адмирал Тирпиц приступил к делу по одобренной мной программе. Вложивши в это дело всю свою железную энергию, все свои силы и здоровье, он быстро сдвинул с места вопрос о флоте. По моему приказанию он поехал с проектом закона о флоте в Фридрихсруэ к князю Бисмарку, чтобы убедить и его в необходимости увеличения германских военно-морских сил.
Пресса также повела энергичную кампанию в пользу внесения законопроекта о флоте; экономисты, специалисты по вопросам торговой политики и т. п., отдали свои перья на службу великому национальному делу, необходимость которого все же постепенно стала сознаваться в самых широких кругах. В то же время и англичане, конечно, совершенно не желая этого, неожиданно увеличили шансы принятия законопроекта. Началась бурская война, вызвавшая в немецком народе большие симпатии к маленькому государству и возмущение по поводу насилия над ним; как раз тогда пришло известие о совершенно незаконном захвате английскими военными судами двух германских пароходов на восточноафриканском берегу. Возмущение было всеобщим. Известие о захвате второго парохода статс-секретарь граф Бюлов получил как раз в тот момент, когда Тирпиц и я случайно были у него.
Когда Бюлов прочел нам полученную им телеграмму, я привел старую английскую пословицу: «It’s an ill wind that blows nobody good» [«Ни один ветер не настолько плох, чтобы не принести кому-либо чего-нибудь хорошего»], а Тирпиц воскликнул: «Теперь мы имеем тот ветер, который нам нужен, чтобы привести наш корабль в гавань: законопроект о флоте теперь пройдет. Вашему Величеству следовало бы даже пожаловать орден английскому командиру в благодарность за проведение законопроекта о флоте». Канцлер потребовал шампанского, и втроем мы пили, преисполненные благодарности к английскому флоту, оказавшему нам такую помощь, радуясь законопроекту, его неизбежному теперь проведению в жизнь и будущности германского флота.
Альфред фон Тирпиц – гросс-адмирал, морской министр Германии с 1897 по 1916 год
Будучи много лет спустя на охоте в Lowther Castle у лорда Лонсдаля, я на обратном пути по приглашению лорда Росбери, крупного либерального политика и бывшего министра иностранных дел, известного исследователя наполеоновской эпохи, обедал в его прекрасной, расположенной у моря усадьбе Дальмени Кестль.
Среди гостей находились, между прочим, известный по бурской войне генерал сэр Джон Гамильтон (шотландец), с которым я познакомился на маневрах в Германии, лорд-провост (городской голова) Эдинбурга и капитан английского флота, начальник тамошней морской станции. Последний сидел наискось против меня, рядом с адмиралом, бароном фон Зенденом, и мне бросилось в глаза его странно смущенное лицо во время его беседы вполголоса с адмиралом. После обеда барон фон Зенден представил мне капитана, причем последний от смущения держал себя еще более неловко, обративши на себя мое внимание беспокойным выражением своих глаз на бледном лице. По окончании беседы с капитаном, затронувшей различные морские вопросы, я спросил барона фон Зендена, что, в сущности, случилось с этим человеком. Адмирал рассмеялся и сказал, что за столом он разузнал от своего соседа, что последний и есть тот командир, который во время бурской войны захватил два немецких парохода, теперь этот капитан боится, чтобы я не узнал об этом. Но Зенден ему возразил, что он ошибается: если Его Величество узнает, кто он, то он может смело рассчитывать на хорошее к себе отношение со стороны кайзера и даже на благодарность. «Благодарность? За что?» – спросил британец. «За то, что вы так облегчили кайзеру осуществление законопроекта о флоте».
Самым существенным вопросом как при проведении первого закона о флоте и всех позднейших морских законопроектов, так и при развитии флота вообще, был вопрос о том, будет ли германская судостроительная индустрия в состоянии следовать за судостроительной программой и провести ее целиком в жизнь. И в этом отношении адмирал фон Тирпиц работал с неутомимой энергией. Немецкие верфи, поддержанные и поощряемые им, с чисто немецкой смелостью взялись за великую задачу, которую они выполнили прямо-таки блестяще, далеко обогнавши при этом своих заграничных конкурентов. Превосходные технические познания немецких инженеров, как и наилучшая квалификация немецких рабочих, выявились здесь полностью.
Совещания, конференции, доклады мне, служебные поездки по всем верфям целиком заполняли все дни неутомимого Тирпица. Но его огромные усилия и труды были хорошо вознаграждены. Народ проснулся, стал ценить значение колоний (обеспечение собственным сырьем без иностранного посредничества) и торговых сношений, увлекшись торговой деятельностью, судоходством и т. д. Падкая до насмешек оппозиция прекратила наконец свои остроты. Не позволяя себе шутить и не допуская шуток по отношению к себе, Тирпиц в этом сражении пустил в ход острый клинок своей находчивости, и у противников смех вскоре исчез. Особенно плохо пришлось депутату Рихтеру, когда Тирпиц блестяще отделал его, посадивши его в калошу цитированием произнесенных еще в 40-х годах патриотических слов старого Гаркарта, избирательный округ которого Рихтер представлял, о необходимости германского флота. Тогда уже наступила очередь смеяться другой части палаты.
Настал великий день. Законопроект после борьбы и прений был принят значительным большинством. Состав и строительство германского флота были гарантированы.
Благодаря строительству новых судов и повышенному сроку плавания их вскоре составилась эскадра. Для руководства ею необходимы были новый устав и новая система сигнализации; последние при моем вступлении на престол были выработаны лишь для одного дивизиона – 4 кораблей, ибо большее количество морских единиц в Германии тогда не съезжались вместе, т. е. одновременно не находились в плавании. И даже эти суда осенью расформировывались, так что зимой германского флота, в сущности, вообще не существовало, за исключением, конечно, крейсеров, находившихся в заграничном плавании. Все усилия, затраченные летом как на обучение экипажа, офицеров, унтер-офицеров, персонала машинистов и кочегаров, так и на оснастку и оборудование судов, как бы совершенно пропадали в связи с реформированием их осенью. Весной приходилось все начинать сызнова. В результате невозможно было вообще сохранить как непрерывность в отношении обучения, так и более тесную связь экипажа между собой и с судами, – словом, нельзя было сохранить «духа корабля». Исключением в этом смысле были лишь находившиеся на стоянке крейсера для заграничного плавания. Ввиду этого я приказал после установления необходимого отопления и т. п. содержать корабли в готовности и зимой, что было подлинным благодеянием для развития флота.
Чтобы собрать воедино необходимое для выработки нового устава число судов, адмирал Тирпиц, ввиду недостатка линейных кораблей, уже раньше приказал стянуть все имевшиеся суда всех типов, включая канонерские лодки и вестовые суда, составивши из них как бы дивизион и произведя с ними разные эволюции; таким образом, когда впоследствии число линейных кораблей действительно увеличилось, основа для нового устава была уже положена. Последний при содействии всех заинтересованных инстанций постоянно и очень тщательно усовершенствовался, не отставая от роста флота. Много внимания уделялось и созданию столь важных в военном отношении миноносцев. В свое время нас наполнило гордостью то, что германский дивизион миноносцев был первой сомкнутой цепью миноносцев, пересекшей Северное море: дивизион этот под командой моего брата, принца Генриха, отправился на торжества по поводу 50-летнего юбилея царствования королевы Виктории (1887).