6. Бывший сербский поверенный в делах в Берлине Богичевич в своей появившейся в 1919 г. книге «Причины войны» передает слова, сказанные ему 26 или 27 июля 1914 г. тогдашним французским послом в Берлине Камбоном: «Если Германия хочет войны, то она будет иметь против себя, помимо других, и Англию. Английский флот будет форсировать Гамбург. Мы разобьем немцев наголову». Богичевич говорит, что из этого разговора он вынес «уверенность», что война была решена еще при встрече Пуанкаре с русским царем в Петербурге, если еще и не раньше.
7. Один высокопоставленный русский, член Думы и хороший знакомый Сазонова, рассказывал мне впоследствии о тайном совещании под председательством царя в феврале 1914 г., что было подтверждено и другими русскими источниками, приведенными мной в моих «исторических таблицах»: на этом совещании Сазонов прочел доклад, в котором он предлагал царю взять Константинополь. Так как Тройственное согласие на это не согласится, то возникнет война против Германии и Австрии. Италия отпадет от последних; на Францию можно рассчитывать безусловно; поддержка Англии вероятна. Царь согласился с мнением Сазонова и отдал приказ начать необходимые подготовительные работы. Русский министр финансов граф Коковцев, напротив, подал записку царю, содержание которой было мне сообщено после Брестского мира графом Мирбахом и в которой Коковцев советовал царю тесно связаться с Германией, предостерегая против войны, которая будет неудачной и приведет к революции и гибели династии. Царь не последовал этому совету и начал войну.
8. Тот же господин рассказал мне следующее: через 2 дня после начала войны он был приглашен на завтрак к Сазонову. Тот пошел ему навстречу, сияя от радости и, потирая руки, спросил его: «Ну, милый барон, теперь вы должны признать, что я выбрал превосходный момент для войны». Когда барон несколько озабоченно спросил, как отнесется к этому Англия, министр, смеясь, ударил себя по карману и, лукаво подмигнув, прошептал барону: «У меня есть кое-что в кармане, что в ближайшие дни обрадует всю Россию и повергнет в изумление весь мир: я получил от Англии обращение, что она пойдет вместе с Россией против Германии».
9. Русские военнопленные из Сибирского корпуса, захваченные в Восточной Пруссии, показали, что они летом 1913 г. были отправлены по железной дороге в окрестности Москвы на царские маневры. Маневры не состоялись. Однако войска не были отправлены обратно, а были размещены на зиму в окрестностях Москвы. Летом 1914 г. они были передвинуты в окрестности Вильны, где должны были состояться большие маневры в присутствии царя. Они были расквартированы в Вильне и окрестностях, и вдруг им были выданы боевые патроны (военное снаряжение) и было сообщено, что началась война против Германии. Почему и для чего – этого они не могут сказать.
10. В опубликованном в прессе зимой 1914–1915 гг. рассказе одного американца об его поездке весной 1914 г. на Кавказ передается: когда он в начале мая 1914 г. приехал на Кавказ, ему по дороге в Тифлис встречались длинные колонны войск всех родов оружия в боевом снаряжении. Он испугался, не произошло ли на Кавказе восстания. Осведомившись об этом у властей при проверке документов в Тифлисе, он получил успокоительный ответ, что на Кавказе все спокойно и что он может ехать куда угодно, происходят лишь военные упражнения и маневры. По окончании своего путешествия в конце мая 1914 г. американец хотел сесть на пароход в одной кавказской гавани, но все корабли были в такой степени нагружены солдатами, что он с трудом мог получить каюту для себя и для своей жены. Русские офицеры сообщили ему, что они высадятся в Одессе и оттуда отправятся на большие маневры в Украине.
11. Князь Тундутов, атаман калмыцких казаков, живущих между Царицыном и Астраханью, бывший до войны и во время войны личным адъютантом Великого князя Николая Николаевича, приехал летом 1918 г. в главную квартиру в Босмоне, чтобы искать сближения с Германией, так как казаки, по его словам, не славяне и являются несомненными врагами большевиков. Он между прочим рассказывал, что перед началом войны он был послан Николаем Николаевичем в Генеральный штаб, чтобы держать великого князя в курсе тамошних событий. И здесь он был свидетелем пресловутого разговора по телефону между царем и начальником Генерального штаба генералом Янушкевичем. Царь под глубоким впечатлением решительной телеграммы германского кайзера решил приостановить мобилизацию. По телефону он приказал Янушкевичу не проводить мобилизации или отменить ее вовсе. Но Янушкевич не выполнил этого ясного приказа, а запросил министра иностранных дел Сазонова, с которым он в течение многих недель находился в постоянных сношениях, вместе с ним интригуя и подстрекая к войне, что ему теперь делать. Сазонов на это ответил, что приказ царя – бессмыслица; пусть только генерал проведет мобилизацию, он, Сазонов, завтра же снова уговорит царя и разъяснит ему глупую телеграмму германского кайзера. После этого Янушкевич донес царю, что мобилизация уже в полном ходу и отменить ее нельзя. «Это была ложь, – прибавил в заключение к своему рассказу князь Тундутов, – так как я сам видел приказ о мобилизации лежащим около Янушкевича на его письменном столе; приказ, следовательно, еще не был отослан по назначению».
В этом эпизоде психологически интересно то, что царь Николай, помогавший подготовлять мировую войну и уже издавший приказ о мобилизации, в последний момент хотел повернуть обратно. По-видимому, моя решительная, предостерегающая телеграмма заставила его впервые ясно понять ту чудовищную ответственность, которую он навлек на себя своими военными приготовлениями. Именно поэтому он и хотел приостановить ту человекоубийственную военную машину, которую он сам только что привел в движение. Это было еще возможно, положение можно было еще спасти, если бы Сазонов не воспрепятствовал выполнению царского приказа.
На мой вопрос князю Тундутову, подстрекал ли к войне Великий князь Николай Николаевич, который был известен как ненавистник немцев, Тундутов ответил, что великий князь, конечно, энергично агитировал за войну, но подстрекательство вообще было излишне, так как все равно во всем офицерском корпусе царило сильное милитаристическое настроение против Германии. Этот дух перенесен из французской армии на русских офицеров. Войну, собственно, хотели затеять еще в 1908–1909 гг. (боснийский вопрос), но Франция тогда еще не была готова. И в 1914 г. Россия, в сущности, тоже еще была не совсем готова; Янушкевич и Сухомлинов намечали войну только на 1917 г. Но Сазонова и Извольского, так же как и французов, нельзя было больше удержать. Сазонов и Извольский боялись революции в России и влияния германского кайзера на царя, которое могло бы отвратить царя от мысли о войне. Французы же, уверенные тогда в поддержке Англии, боялись, что последняя позже сможет войти в соглашение с Германией за их счет. На вопрос, знал ли царь о господствовавшем среди офицеров милитаристическом настроении и допускал ли он его, князь Тундутов ответил: характерно, что царь из осторожности раз навсегда запретил приглашать немецких дипломатов и военных атташе к устраиваемым офицерством обедам или ужинам, на которых он лично присутствовал.
12. При наступлении в 1914 г. наши войска нашли в Северной Франции и на бельгийской границе большие склады (stores) английских солдатских шинелей. По словам жителей, эти шинели были сложены здесь еще в последние предшествовавшие войне годы. Английские пехотинцы, взятые нами в плен летом 1914 г., большей частью не имели шинелей и на вопрос: «почему?» – отвечали довольно наивно: «We are to find our great coats in the stores at Maubeuge, Le Quesnoy etc. in the north of France and in Belgium» [«Мы должны были найти свои шинели в складах Мобежа, Ле-Кенуа и т. д. в Северной Франции и Бельгии»]. Так же обстояло дело с картами. Нами была найдена в Мобеже масса английских военных карт Северной Франции и Бельгии; некоторые экземпляры были мне представлены. Названия мест были напечатаны по-французски и по-английски, и на полях все обозначения были переведены для удобства солдат, например, moulin – mill, pont – bridge, maison – house, ville – town, bois – wood и т. д. Эти карты были изданы в 1911 г. и отпечатаны в Саутгемптоне. Англия открывала свои склады во Франции и в Бельгии с разрешения французского и бельгийского правительств еще до войны. Какая буря негодования разразилась бы в Бельгии, этой «нейтральной стране», и какой шум подняли бы Англия и Франция, если бы мы захотели в мирное время устроить в Спа, Люттихе, Намюре склады немецких военных шинелей и карт.
Как мне было сообщено, важную роль в подготовке направленной против монархических центральноевропейских держав мировой войны сыграла долголетняя, упорно стремившаяся к своей цели политика интернациональной масонской «Ложи Великого Востока».
Германские ложи не имеют никакой связи с «Ложей Великого Востока», за исключением двух из них, в которых преобладают немецкие финансисты и которые находятся в тайных сношениях с парижской «Ложей Великого Востока». Германские ложи, как меня уверял один уважаемый немецкий масон, сообщивший все эти до сих пор не известные мне факты, были вполне лояльны.
В течение 1917 г. в Париже, по рассказам этого масона, состоялось международное совещание «Лож Великого Востока», за которым последовало еще одно совещание в Швейцарии. На этом совещании была установлена следующая программа: раздробление Австро-Венгрии, демократизация Германии, устранение Габсбургского дома, отречение германского кайзера, возвращение Эльзас-Лотарингии Франции, объединение Галиции с Польшей, устранение папы и католической церкви, как и вообще всякой государственной церкви в Европе.
Я здесь не имею возможности проверить сделанные мне вполне добросовестно сообщения об организации и работе «Лож Великого Востока». Тайные и явные политические организации играли в жизни народов и государств важную роль с тех пор, как существует человечество. Иные из них действовали плодотворно. Но большей частью они таят в себе разрушительные тенденции, служа тайным лозунгам, которые боятся дневного света. Самые опасные из подобных сообществ окружают себя покровом всяческих идеальных побуждений вроде деятельной любви к ближнему, сострадания к слабым и бедным и т. д., чтобы под подобной маской добиваться своих подлинных скрытых целей.