- Ты хоть знаешь, где его искать?
Я в двух словах рассказал ему про связь между питомцем и его хозяином. Объяснил, что найти питомца не проблема. Мне бы только добраться до того места, где его оставил. Комар тут же достал из кармана мобильник и вызвал по нему Климова. Тот не заставил себя долго ждать. Явился уже через пять минут в сопровождении трех охранников при полном параде. Вы бы видели лицо Климова, когда он поведал ему причину звонка. Кожа побледнела, а в глазах читалась паника.
- Неужели раньше не мог сказать? Почти неделя прошла. Кто знает, что твой питомец за это время успел натворить.
- Мель у меня добрая. Почти не кусается, - решил я немного разрядить обстановку.
Но Климов еще больше побледнел и обратился к одному из своих подчиненных:
- Крот, подгони машину. Выезжаем немедленно.
Глава 20. Страдания Мель
Не прошло и двух часов, а мы уже были на месте. Черный внедорожник с проблесковыми маячками остановился на обочине и из машины выбрались четыре человека. Среди них были Климов, два охранника и ваш покорный слуга. Савин решил остаться на базе, чтобы доложить обо всем генералу. Руководители подразделений, как правило, не уходили с работы в будние дни и оставались ночевать в СОКМ. Проблем у меня по возвращении будет выше крыши.
- Где нам искать твоего питомца? - спросил меня Климов.
Я закрыл глаза и сосредоточился. Мне потребовалось меньше двух минут, чтобы ощутить слабый отголосок сознания Мель. По нему нельзя было точно сказать, где она находится, но хотя бы примерное направление стало известно. Я открыл глаза и направился в лес. Климов с вооруженной компанией двинулись следом.
Сосновый лес в ночное время суток был не самым лучшим местом для прогулок. Охранники достали фонарики и освещали нам дорогу, но света все равно не хватало. Мы спотыкались о корни, низко висящие ветки хлестали по лицу, а обувь утопала в грязи. Однако я чувствовал, что мы приближаемся к цели. С каждым пройденным метром связь с питомцем становилась сильнее. Еще немного и можно будет ощутить присутствие Мель.
- Мы приближаемся к коттеджному поселку «Солнечный Свет», - сказал один из охранников и в тот же миг прозвучал выстрел.
- Ружье. Судя по звуку, карабин Сайга. Метров семьсот на северо-восток, - мгновенно выдал заключение Климов.
Дальше мы двигались с особой осторожностью. Климов предположил, что стрелять могли браконьеры. Сезон охоты еще не открыт, но в этом лису водились лоси и кабаны. Некоторые охотники не ждали официального открытия и получения лицензии. Их даже не пугала поимка. Штрафы на незаконный отстрел животных в России были смехотворны. Проще заплатить, чем у черта на куличках стрелять по зайцам. Для бравых охотников такая добыча была предметом насмешек со стороны коллег по цеху. Даже ребенок из рогатки способен подбить вислоухого. В такой охоте нет самого главного - азарта.
У меня было плохое предчувствие. Выстрел прозвучал оттуда, где ощущалось присутствие Мель. Я пытался ускориться, но Климов каждый раз меня одергивал:
- Ты разве видишь на нас оранжевые жилеты? Тебе пули может и не страшны, а мне еще жизнь дорога.
Через три минуты мы вышли на поляну и меня накрыли эмоции питомца. Из глаз потекли слезы, а руки тряслись от ужаса и безысходности. Я чувствовал все, что ощущала Мель. Боль, страх, одиночество и отчаянное желание вернуться к хозяину. К хозяину, который оставил ее одну в этом жестоком и беспощадном мире. С ним было так легко и просто, но он бросил ее на растерзание страшным людям с плюющимися раскаленным металлом палками. Но тут Мель ощутила знакомое присутствие. Он вернулся за ней. Он защитит меня от злых людей, которые непонятно зачем пытаются убить. Я хотела есть и поймала себе добычу. Сочная свинка была так вкусна, но пришли они и начали меня истязать. Я пыталась сбежать, но маленькие волки каждый раз выслеживали и загоняли в ловушку. Бесконечные боль и страдания, громкие крики и оскаленные пасти волков.
- Я так больше не могу. Хозяин, прошу, помоги мне! - раздался в голове почти человеческий женский голос.
- Что это с ним? - спросил у Климова вставший передо мной охранник, который внимательно разглядывал заплаканное и с глазами полными мук лицо.
Напрасно охранник встал у меня на пути. Когда на тебя несется локомотив лучше поскорее убраться с путей. Особенно когда локомотивом никто не управляет. Сознание отключилось, а единственной эмоцией, обуреваемой мой разум, была ярость. Ярость, способная преодолеть на своем пути любые преграды. Охранник стал одной из таких преград. Сломать ее было не сложно. Хрупкое человеческое тело легко поддалось давлению. Охранник не успел ничего понять, а в груди уже нарастала пульсирующая боль и ноги оторвались от земли. Его полет был кратким, а приземление болезненным. АКСУ вывалился из ослабевших рук и повис на груди, лежащего на земле человека, одетого в черный камуфляж с желтой биркой «СОКМ». Тонкие струйки алой крови сочились из уголков его губ.
Даже в полном комплекте экипировки с шестьюдесятью семью пунктами Силы у меня бы не получилось отправить в полет с одного удара тренированного мужика весом за сто килограмм. Такую возможность мне дало усиление тела в момент «сгорания души». Энергия при «сгорании души» не исчезает бесследно, а трансформируется и проявляется у всех игроков по-разному. Неосознанное желание придает почти безграничные силы. Но длиться данный эффект обычно не долго и с каждой секундой делает игрока на шаг ближе к безумию. Ведь когда душа сгорит полностью, от человека в нем мало что останется. Бездушный игрок превратиться в бешеную собаку, которую можно остановить только одним способом - пристрелить. А если ты этого не сделаешь, бешеная собака вцепиться тебе в шею клыками и поминай, как звали.
Второй охранник снял автомат с предохранителя, передернул затвор и направил ствол мне в спину. Палец медленно вдавливал курок, как вдруг тяжелая рука легла ему на плечо. Климов остановил подчиненного. Для таких ситуаций у него при себе имелось безотказное средство - кнопка активации браслета.
- Этим ты его не остановишь, - сказал он ему и нажал символ молнии на золотом кольце.
Мощный заряд электричества прошел сквозь мое тело и появился эффект Оцепенения. Но в следующий миг произошло то, чего прежде никогда не случалось. «Сгорание души» все еще действовало, предоставив мне возможность сопротивляться Оцепенению. Да и Выносливость сыграла в этом не последнюю роль. Климов не мог знать, что такое возможно. Такого прежде никогда не случалось.
- ААА!!! - вырвался из груди душераздирающий крик, а кулак врезался в землю и погрузился по локоть в грунт.
Вместе с ним в землю ушло и все испускаемое браслетом электричество. Про заземление слышали? Такого поворота событий Климов не ожидал и держал в руках наручники, в которых уже не было необходимости. Первый из игроков, кто преодолел эффект Оцепенения браслета повернул к нему голову и в его глазах читалось безумие. Его глаза, в прямом смысле слова, заволокла кровавая пелена. От разряда такой мощности в них лопнули капилляры и окрасили белки в красный цвет.
- Только спокойно, - положил Климов наручники на землю. - Шакал, опусти-ка оружие. Не стоит его провоцировать.
Шакал был закаленным в сражениях ветераном и не испугался взбесившегося игрока. Он в своей жизни и не такое видел. Но приказ командира выполнил и медленно опустил свой АЕК-971.
- Пускай только дернется в нашу сторону, пристрелю, - думал он, поглаживая указательным пальцем курок автомата.
Но все обошлось. С противоположной стороны поляны послышался выстрел, и потерявший рассудок игрок сорвался с места. Его уже не волновал тот человек, который причинил сильную боль и чуть не лишил возможности воздать мучителям Мель по заслугам. От нее только что пришла очередная волна болезненных эмоций. У него не было времени разбираться еще и с ним. Он побежал к ней на помощь со скоростью гоночного болида. Прошло уже двадцать пять секунд, а эффект от «сгорания души» все еще действовал. Страдания питомца не давали ему прийти в сознание и подавить в себе опасную способность. Его душа сгорала, а вместе с ней навсегда выжигались и человеческие эмоции. Он больше не мог сострадать другим людям. В нем просто не осталось этого чувства. На очереди стояла печаль, а за ним шел страх. И так до тех пор, пока не останутся только слепая ярость и всепоглощающая жажда крови, сжигающие в нем человека дотла и превращающие его в смертоносного берсеркера.
* * *
Мель спряталась за корнями поваленного могучего дерева возрастом в не одну сотню лет. Он был слишком стар, чтобы выстоять против грозного ветра, сговорившегося с самой землей. Почва у него под корнями просела, а нахлынувший в тот день ветер довершил дело и повалил гиганта. Ствол был уже мертв, но сознание древа все еще не угасло. Драконы - это волшебные создания, сотворенные одной из первородных стихий. Красные драконы по легенде вышли из божественного пламени, синие драконы из пучины морской, белые драконы свиты из ветра, а зеленые драконы выросли из земли. Изумрудный дракон Мельдрагона была одной из прямых потомков великого зеленого дракона Даркаласа. Отсюда и пассивное умение Покровительство Предков, которое позволяло ей разговаривать с созданиями, вышедшими из земной тверди.
Все в нашем мире имеет душу и разум. Даже камень под ногами или медная жила глубоко в недрах земли. Просто они не могут нам об этом сказать. Хотя тот же трехтысячелетний валун, что использовался при создании каменного изваяния Лермонтова в центре Таганрога, гораздо умнее любого проходящего мимо него каждый день человека. Валун впитал в себя мудрость веков, молчаливо наблюдая за многими поколениями людей еще до пришествия в наш мир Спасителя.
Мель попросила некогда величественное дерево спрятать ее от взора врагов. Ее тело было покрыто множеством ран от дроби и истекало кровью, а в голосе слышалась мольба существа, не готового покидать наш чудный мир. Мель совсем недавно родилась из бесконечных потоков голубого воздуха и не успела еще насладиться жизнь. Чего нельзя сказать про Акдариеля. Так звали дерево. Он свое уже отжил и цеплялся за жизнь из последних сил. Но ради чего? Конец все равно был один. В один прекрасный день его энергия исчерпается, а душа отправится на перерождение. Так почему бы не потратить оставшиеся крупицы жизненной энергии на благое дело и не помочь умирающему дракону?