– Ну ты сравнил!
– Да я фигурально выражаясь… Он, конечно, посвободнее нас… Но и не хозяин. А ему, чувствуется, хочется.
– И куда пойдем, как ты думаешь?
Павел поворочался в своем мешке, помолчал.
– В Якутию далековато…
– Почему в Якутию?
– За алмазами. Они ведь тут все спят и видят, как бы на алмазы лапку наложить. Золотом избаловались, теперь что подороже подавай. Но я думаю, туда он не сунется. Не дурак.
– Почему?
– Костя! Ты тут так отупел или всегда таким был?
– Ладно тебе…
Безлатников сжалился.
– В Якутии у него не будет независимости. Независимость здесь – это оружие и горючее. Как, впрочем, и везде… Горючее – в первую очередь. Эти, которые здесь останутся, в любой момент смогут солярку и бензин через «шкуродер» с Большой Земли доставить, а он, если отделится, – нет. А горючка – это маневр. Я, между прочим, в одном из вездеходов кое-какое буровое оборудование заметил. А новенький этот, Колосов, знаешь кто?
– Кто?
– Нефтяник. Я к нему подъехал с одного бочка: кто, мол, да откуда… А он и выложил, что из Башкирии.
– Там разве есть нефть?
– Ну ты даешь! Есть и много. Правда, похуже тюменской и тем более южной, но ее там – до фига. И залегает, я слышал, не так глубоко, и климат помягче, чем в Тюмени…
– Лучше уж в Баку…
– Ага! А еще лучше – в Аравию куда-нибудь! Там вообще: ямку вырыл в песке и черпай ведром. А остальное время – лежи кверху пузом и загорай… Не дойти туда. Горючего не хватит ни при каком раскладе.
– А до Урала хватит?
– Туда – да. Я прикинул. А если еще бросать по дороге опустевшие бензовозы…
– Как это бросать?
– А так. Людей-то, кроме нас, здесь, нет, значит, и не денутся никуда. Ну разве что поржавеют слегка… А потом, когда уже свое топливо будет, можно будет вернуться за ними.
– Да ну… Фантастика все это.
– Не скажи, не скажи…
Знали бы друзья, как близки они в своих умозаключениях к истине…
Самохвалов работал уже на пределе.
Не на пределе физических сил, естественно. Он уже исчерпывал все пределы доверия «правителей» Парадиза.
Все чаще задавались ему всякие неудобные вопросы, на которые все труднее было давать те ответы, которые устроили бы подозрительных до паранойи старых воров. Ведь только благодаря ей да еще абсолютной бессовестности и бесконечной подлости они и сумели выжить в «тюремных университетах», а еще и «прокоптить небо» так долго. Во Владиславе же они нутром чувствовали чужого, но упрекнуть его им пока было не в чем.
Разве можно судить человека за то, что он неустанно расширяет добычу того самого «дьявольского» металла, ради которого и творится на белом свете столько преступлений, подлостей и предательства? Ведь добычу-то «несет в клювике» им – авторитетам, а не тырит для себя (многократно проверено). Наоборот, добровольно взял на себя всю ту рутинную работу по организации и отладке добычи, вербовке персонала и обеспечению его нужд, транспортировке и переработке добытого… Словом, выполнял ту, презираемую ворами «работу», органическое отвращение к которой и толкнуло их некогда, в целом неглупых и по-своему целеустремленных людей, в объятия криминального мира.
Вот если бы он еще предложил услуги по реализации золота в «большом мире» – ему тут же пришлось бы плохо. Но, по логике авторитетов, он «знал свой шесток» и поэтому был не опасен и даже полезен. Только вот требовал все больше и больше средств на закупки такого, без чего вполне можно было обойтись, беспрестанно гонял через «шкуродер» целые караваны всякого добра, бесследно исчезающего в бескрайней тайге Парадиза…
«К чему эти вертолеты? – ворчал прижимистый Конь. – Хватило бы и одного – на охоту летать… Зачем столько вездеходов? Зачем буровая вышка?..»
Зачем?.. Зачем?.. Зачем?..
Зачем, наконец, списанный танк со снятой башней, купленный по цене металлолома и переоборудованный в своеобразный «проходческий комбайн», способный буквальным образом проламываться сквозь тайгу, круша, как спички, вековые кедры и лиственницы, расталкивая в стороны упавшие стволы и расчищая проход для следующих за ним вездеходов. Отдельная история, во что обошлась его транспортировка и протаскивание через «игольное ушко»…
Конечно, можно было бы заменить Славика-Шило на кого-нибудь менее инициативного, на какого-нибудь исполнителя попроще, о чем не раз предлагал тот же Купидон, у которого уже имелись готовые кандидатуры, но тогда пришлось бы руководить самим… И еще: Патрикей, которому удавалось пока держать под контролем постепенно наглеющую верхушку воровской вольницы, отлично понимал, что стоит ему уступить ворам-коллегам только раз, в другой они просто заставят его сделать то, что им нужно, силой, а то и вовсе обойдутся без уступок… Обойдутся даже без него самого.
Но золото текло рекой, причем река эта день ото дня становилась все полноводнее, удовлетворяя даже акульи аппетиты самых алчных из хищников. А впереди маячили еще и алмазные россыпи, платина, даже уран… И вряд ли кто, кроме Владислава, знал о том, что эти грядущие богатства – всего лишь сладкая морковка, подвешенная умным седоком перед мордой осла, дабы тот не упирался, а бежал вперед, радостно взревывая от избытка чувств.
Увы, когда бесследно исчез Шнелль, который должен был негласно отследить кое-какие закупки Самохвалова, тучи над ним сгустились окончательно. Но, действуя на грани фола, тот уже твердо знал, что успеет ускользнуть из-под карающей руки хозяев. Не может не ускользнуть…
16
– Разрешите?
Майор Нефедов проскользнул в дверь начальственного кабинета и притворил за собой дверь профессионально-бесшумно.
Если бы его и хозяина, восседающего за монументальным столом с четырьмя телефонами и раскрытым ноутбуком на углу, можно было хоть на мгновение поставить рядом, зритель изумился бы несомненному сходству между ними. Если и не однояйцовые близнецы или отец и сын, то уж единоутробные братья – младший и старший – точно. Они и были «единоутробными», хотя и носили разные фамилии. Как и президент, кротко взиравший со стены, с небольшого портретика, традиционно сменившего полтора десятка лет назад во всех кабинетах «парсуну» лысоватого козлобородого индивидуума с нехорошим прищуром расстрельных дел мастера, одетого в полувоенный френч.
Их родила и вскормила могучая организация, носившая в разные времена различные имена-аббревиатуры, но никогда не менявшая ни целей, ни методов, а лишь неустанно оттачивающая их. Так тупой топор средневекового палача в свое время сменила хорошо отточенная секира, а ее – бритвенной остроты нож гильотины.
– Что новенького, Роман Игоревич? – покровительственно прогудел «столоначальник».
Нефедова полковник Белоярцев знал с баснословных уже «доперестроечных» времен. На излете «совковой» эры пришлось им, тогда еще старшим лейтенантам, вместе побегать за последними диссидентами, чувствующими, видимо, свою несвоевременность и поэтому особенно злыми и отчаянными, словно осенние мухи. Знал и ценил, потому что в эпоху «демократического безвременья» тот не скурвился, не ушел на сытные хлеба в какую-нибудь полукриминальную структуру, не принялся «стучать» продажным борзописцам на родную «контору», а безропотно продолжал таскаться на службу, так же, как и он, Белоярцев, веря во что-то несбыточное. В возрождение, казалось, навсегда разгромленной и втоптанной в грязь спецслужбы, очередной раз, кстати, переименованной. Но сказано же: «Верующий, да обрящет…» Дождались.
– Вижу, вижу!.. По физиономии вижу, что приволок что-то!
По лицу майора, конечно, угадать что-нибудь было просто невозможно – уж очень оно было непроницаемым, но не одним же операм дарована свыше интуиция? И на долю кабинетных тружеников кое-что перепало, особенно если те тоже отбегали в «собачьей должности» немалый срок.
– Да, приволок, – сдержанно заметил Нефедов, выкладывая на край стола тонкую папочку из темно-зеленого пластика. – Вернее, принес.
С некоторых пор между давнишними приятелями не то чтобы пробежала кошка, но отношения как-то расстроились… Нет, друзьями они никогда и не были, но разве могут быть какие-нибудь по-настоящему теплые чувства между начальником и подчиненным. Просто сначала один обогнал другого на «звездочку», потом – еще на одну, а разрыв со временем так и не сократился… В конце же концов занял кабинет ушедшего на пенсию «босса»…
– Что тут? – полковник бегло пролистал стопку разнокалиберных листков, особенно не задерживаясь ни на одном.
– Тут некоторые агентурные донесения по Кедровогорску, кое-какая аналитика…
– Выводы?
Майор пожал плечами.
– Усиление определенной активности криминальных структур. Возможно, подготовка очередного передела собственности в сфере нелегальной золотодобычи. Судя по активной вербовке рабочих, преимущественно уроженцев Средней Азии, инженерно-технического персонала и особенно бывших военнослужащих спецподразделений и некоторым косвенным данным, «черные старатели» наткнулись на чрезвычайно богатое месторождение и берутся за его разработку с необычной для них обстоятельностью.
– «Чрезвычайно» богатое, это как? – прищурил глаз Белоярцев. – Насколько?
– Мой эксперт оценил выход драгоценного металла ориентировочно до тонны…
– В год? – хмыкнул полковник.
– В месяц.
– В месяц?!
– Да, в месяц. Но повторяю, что это только ориентировочные данные. Реальные могут значительно отличаться, как и в минус, так и в плюс.
– Намного?
– От пятидесяти процентов. В плюс – до трехсот.
– Три тонны в месяц? Тридцать шесть в год… Не многовато ли для «неучтенки».
– Отнюдь. Для богатой россыпи, при современном оборудовании – не предел.
– А что показала аэроразведка?
– Какая такая «аэроразведка»? – в свою очередь прищурился майор. – Вы еще про спутниковую спросите. Не имею санкций и соответствующих полномочий…
– Не темни. Я ведь тебя знаю. Проверял?
– В меру скромных сил и возможностей… – признался Нефедов.