— Например?
— Ну… Что может сильнее разбередить эмоциональную сетку юной девушки, чем любовь? — изогнув бровь, посмотрела она в глаза Зейна. — Любовь, которая подарит крылья и точно так же их сожжет…
Смотря с каким предвкушением вечно милая Лея смотрит на девчонку Изэр, Зейн невольно вздрогнул. Он от себя-то был не в восторге, а сестра Оре похоже ещё и ему фору даст. Как бы не претило лезть в более глубинные сферы эмоциональной составляющей испытуемых, но если придётся, то он всё равно это сделает. Сейчас важнее всего результат.
— Сначала попробуем задействовать её опекуна, если не получится…
— Не получится, — уверенно выдала Лея. — К тому же советую не тянуть с номером один и два, иначе может начаться адаптация и придётся давить сильнее ещё и на них.
Зейн запомнил всё, что сказала Лея, но вот план «с любовью» предпочел бы не задействовать вовсе. Поскольку, если строгость, определённую долю жестокости, издевательства ещё можно простить и забыть, то более глубинные манипуляции, особенно если он начнёт задействовать эмоциональные центры при помощи единой силы, чего ему делать совершенно не хотелось, нет.
Раз девчонке нужно нагнать по уровню стресса Томаса и Алисандру, то стоило заняться опекуном Элии. Вчера во время обеда Тэрций Эрион, глава королевского архива, угостил своего сотрудника особым «сиропчиком», так что уже сегодня утром Зейн имел счастье видеть стенограмму беседы, где профессор исповедовался во всех своих грязных секретах. Осталось только выдать ему аванс и подсказать, где в Арамии можно хорошо провести время за карточным столом…
* * *
Стоило подумать об убийстве и практиковать «удержание мысли» стало гораздо проще.
— Ноги шире, сядь ниже, спина прямо и дыши, — спокойный точно тысячелетняя снежная вершина, возвышался надо мной Зейн, тонким прутиком поправляя мне то стопы, то попу, то руки. — Дыхание нижней частью живота, ты должна чувствовать, как вместе с ним и энергия циркулирует по твоему телу…
— Какой ещё частью живота? — прошипела я. — Есть живот в него кладу еду, как им дышать⁈ — шипела я, обливаясь седьмым потом и мысленно дощечку за дощечкой подгоняя воображаемую бочку.
Ещё пара минут и бетон начну замешивать!
Вместо ответа Зейн обошел меня со спины и вдруг положил свою ладонь мне на низ живота.
— Тут, — прошептал он почти на ухо, — именно тут сконцентрировано то, что аршваи рам называют оришвэн — средоточие силы. Тут она рождается, концентрируется и расходится по всему телу, чтобы своими потоками достигать поставленной цели, — от его хриплого, чуть обжигающего шепота, по спине побежал рой мурашек и мне вдруг стало неловко.
Да, ещё ладонь сквозь тонкий хлопок рубахи для занятий казалось вот-вот прожжет ткань. Сама толком не понимая, чего именно смутившись, ещё и разозлившись на такую реакцию тела, я поднялась из низкой стойки наездника и постаралась немного отодвинуться.
— Не стоит так прижиматься, — пробормотала я. — У вас палка есть, — кивнула я. — Ей и указывайте, где там чего сосредотачивается, — пробормотала я, вновь присаживаясь в низкую стойку, так как Зейн был истинным фанатиком своего дела и мог решить, что я пренебрегаю занятием и увеличить его ещё на пару часов.
На самом деле заниматься с ним с одной стороны было здорово. Он многое объяснял, показывал и действительно обучал своим аршваирамским премудростям, будь они неладны! Но ещё больше он требовал! В жизни не встречались мне таки жесткие и даже деспотичные наставники. Хотя, у меня и был то всего один, которого стоило навестить сегодня в обязательном порядке, а то что-то он подозрительно притих. А я так уставала эти два дня, что едва заканчивались эти индивидуальные истязания и я, зайдя на пару минут к опекуну, тут же шла спать.
С появлением настойки от Леи нам действительно стало легче на многих занятиях. Конечно управление мысли было всё ещё болезненным, но и у меня, и у Томаса был прогресс. С Алисандрой было хуже… Девушка стала очень капризной, на многие вещи раздражалась и часто её глаза были покрасневшими от слёз. Одного я понять не могла, что именно её так удручает? Меня в принципе всё устраивало. Здесь было гораздо интереснее, чем в замке Изэр. Был неограниченный доступ к непонятным на вид совершенно шарлатанским знаниям, которые я поглощала с превеликим удовольствием, так как воспринимала их сказочным чтивом. Издёвки и стычки с окружающими вообще меня не колышали. Ну, подумаешь драка в первый день. Прошло уже четыре и желающих на физическое столкновение пока не нашлось. А, что там кто и чего шипит лично мне было по барабану. Кормили очень хорошо, а самое главное моё подсознание воспринимало пищу «безопасной» и в кои-то веки давало мне питаться без нервных припадков, когда руки сами могли выкинуть свежий пирожок с повидлом или скормить дворовым псам жаренные колбаски. К тому же обували, одевали во все новое, даже карцер с подогревом! Да, лично я попала на отдых, а не в плен. Ну, конечно, некоторые занятия были чересчур тяжёлыми. Но! Если бы сейчас Зейн начал меня обижать, я совершенно точно знаю, что бочка появилась бы в реальности, так как нагрузки и издёвки чертово второе «я» воспринимало из ряда вон плохо… Выковыривай его потом из бетона, боги упаси! А, вот, обучение и нагрузки нравились, как мне, так и моему темному нутру. Оно любило становиться сильнее, умнее, автоитетнее… Последнее слово очень радовало, отзываясь теплом на сердце. Да, однажды я стану, как Зейн! И, как бы мне не хотелось, стать кем-то вроде Леи милой и обворожительной, но, к сожалению, оставалось принять, что у моего второго «я» совершенно иные представления о прекрасном. И с этим приходилось считаться.
Алисандра же…
«-Ненавижу, всё здесь ненавижу! Не пойду ни на какие занятия! Что это вообще⁈ Мне нравилось быть той, кем я была! У меня вообще всё было! Да, боги, я секс люблю, понимаешь⁈»
Она смотрела на меня своими голубыми глазами полными слёз, а я…
«— Я тебя прекрасно понимаю», — вдруг брякнула я, потрепав её по плечу, а сердце в груди так болезненно сжалось, будто и впрямь понимаю, о чем она вообще⁈
Надо сказать, что моё признание привело её в чувство и смотреть она на меня стала несколько иначе. Я же решила, что пусть думает, что хочет, лишь бы перестала изводить меня своим нытьём.
Томас же напротив держал всё в себе, но и дураку было понятно, как он скучает и переживает о госпоже Вьер. Ведь никто так и не сообщил, как она добралась до дома. Наверное, он беспокоился и об отце, но вслух мы этого не обсуждали.
— Сядь на пол, — сказал Зейн, выдергивая меня из собственных мыслей. — Я покажу к чему ты должна стремиться.
Усадив меня на пол и сказав скрестить ноги перед собой, Зейн сел в такую же позу напротив и протянул ко мне свои ладони.
— Положи свои руки на мои, — попросил он, а я вновь смутилась.
Что это за держания за ручки ещё?
Но вслух возражать я, конечно же, не стала, а вполне себе покорно положила свои ладони поверх ладоней Зейна. На миг показалось, что кожу вот-вот обожжет. Такими горячими они были. Но запретив себе хоть как-то проявлять своё смущение, я постаралась выровнять дыхание и посмотрела на мужчину перед собой. Стоило поучиться выдержке у него.
— Прикрой глаза и постарайся расслабиться, моя энергия пройдёт сквозь твои ладони и заструится по каналам к самому центру оришвэн, твоя задача прочувствовать её течение и запомнить то, как начнёт двигаться твой живот.
Больше он не сказал ничего, как вдруг я ощутила нарастающее жжение в центре своих ладоней, а уже спустя мгновение будто кто-то проткнул мои руки насквозь от самых ладоней до плеча, сквозь весь корпус к ногам и разместил крошечное солнце в самом низу живота, которое пульсировало в такт дыханию. Ощущения перевернули весь мой мир и ещё всего несколько секунд назад Зейн, несмотря на всё мною увиденное, оставался в моем мировоззрении жалким фокусником, шарлатаном, то сейчас! Почувствовав ток силы внутри себя, будто возвысившись и взлетев над миром, пропуская энергию по до этого непонятным каналам, я словно и не жила прежде. Это было очень сложно описать, так как ничего подобного прежде я не испытывала! Я как будто превратилась из обычного человека в божество, которому по силам всё, что угодно. Ощущение силы пьянило и кружило голову! И, когда Зейн убрал руки, я почувствовала горькую обиду, будто он предал меня оставив без прикосновения этого волшебства.
— Для первого раза достаточно, — тем временем заговорил он, поднимаясь на ноги. — Каналы ещё нестабильны и растягивать их нужно постепенно…
— Когда я смогу сама? — спросила я, осознавая, что впервые за свою короткую и полную бессмысленности и безумия жизнь, я почувствовала нечто, что действительно захотела заполучить.
Зейн взглянул на меня своими пронизывающими насквозь глазами, и я вдруг поняла, что он вовсе не хочет говорить об этом. Но, что-то для себя всё же решив, он ответил.
— Я не знаю.
Ну, чудесно, блин! Он не знает!
— Кровь аршваи рам спала столетия в землях отщепенцев. Твои каналы и Томаса неплохо сохранены, у Алисандры уже пошла возрастная деформация, если у неё получится начать взаимодействовать с энергией, то скорее всего весьма посредственно. В ваших венах течёт кровь не просто аршваи рам, вы потомки солем, а это… Это самое ценное в вас.
Пропустив его слова про потомков неких солем и решив попробовать разузнать о них в местной библиотеке, я решила сосредоточиться на том, что действительно показалось интересным.
— Я хочу научиться, — прикусив нижнюю губу, чуть ли не потребовала я.
— Надеюсь, что так, — уголком губ улыбнулся Зейн, а у меня мороз пополз по коже от такой его улыбки, так как один его зрачок вновь вытянулся и преобразился и оттуда на меня смотрел кто-то совершенно иной этому миру.
Уже вечером, еле передвигая ноги после совершенно выматывающей тренировки, когда Зейн выдал мне длинный шест и заставил им махать несколько часов к ряду, я кое-как заставила себя доползти до мужского общежития и постучать в дверь опекуна. Ответом мне была тишина.