досталась земля, стихия рода его матери. Что является постыдным для общества аршваи рам, поскольку прямо указывает на зачатие вне брака. Его мать не вошла в род, когда был зачат Оре и для многих консервативных семей это повод указать на это, как на грязное пятно на репутации рода Рам Руи. И, хотя, он Рам Руи, но наследником рода ему никогда не стать. Скорее всего со временем он войдёт в род матери, когда его нынешний глава получит щедрое предложение от Оре и согласится принять и привязать к источнику. Но, это если только Оре сам захочет как-то возвысить свое положение. Пока их рода не слишком-то ладят, и я не думаю, что Оре захочет менять привязку в ближайшее время, — он так просто говорил о таких вещах, которые, возможно, сам Оре ни за что бы не хотел кому-то озвучивать.
И сначала я даже несколько разозлилась на Зейна, а потом поняла, что это очевидный факт, который был понятен любому жителю Рам Эш и то, что он озвучивал его для меня было всего лишь объяснением того, что все просто знали и так.
— Что же касается тебя и того, что ты видишь — это тот самый свет Маат, о котором я говорил тебе. Считается, что Рам Солли произошли в результате смешения древней расы солем и первых аршваи рам. Постепенно сила солем была сильно разбавлена, всё больше и больше смешиваясь с аршваи рам. Со временем, когда род практически выродился, Рам Солли были уже лишь тенью себя изначальных. Связь с источником была всё слабее, а как следствие, в роду перестали рождаться аршваи рам. Такое иногда бывает даже с самыми сильными из нас, — тяжело перевёл он дыхание. — По-хорошему, уже тогда главе рода Рам Солли следовало начинать будить кровь в детях, — пробормотал он что-то непонятное, а потом словно спохватился, посмотрел мне в глаза. — С тех пор, как вы покинули Тарволь всё было направлено на пробуждение крови древних, Элия, начиная от еды и заканчивая вашим окружением. Даже в ваших комнатах были установлены резонаторы, которые должны были воздействовать на вас во сне. Я хочу, чтобы ты понимала, пробуждение крови в ком-то вроде вас с Томасом и Алисандры это не так просто и то, что это произошло большая, я бы даже сказал, небывалая удача. Пока энергия внутри тебя нестабильна, она прорывается в виде вот такого вот свечения. Насколько сильны изменения станет очевидно после того, как вы с Томасом посетите родовое гнездо Рам Солли и мы проведём привязку к источнику.
— А Алисандра…
— Алисандра несмотря на результаты расследования к источнику не приблизится, — вдруг категорично заявил он. — Свет не терпит Тьмы, — вдруг усмехнулся он.
— Но так-то мы с Томасом может тоже далеко не добряки…
— Я об этом и не говорил, — пожал он плечами. — Я говорю о материях. В Алисандре единая сила одновременно преобразовывается в свет Маат и тьму. Скорее всего это результат нестабильных приливов ярости в момент пробуждения и после. Как бы нам не хотелось этого признавать, но сила аршваи рам во многом зависит от личностных качеств и эмоциональных перепадов. Потому так важно дыхание и контроль. К сожалению, Алисандра никогда не сможет обуздать энергии внутри себя и ей придётся носить удерживающие браслеты до конца жизни, даже если ей не выжгут каналы. Она брак, — коротко бросил он, а у меня от такой его фразы мороз пополз по коже.
Как бы я не относилась к Алисандре, но я бы никогда не сказала о человеке «брак». Это было сказано так, что я будто почувствовала, как у меня перед носом захлопнулась какая-то невидимая дверь в мир мужчины, который только-только начинал мне… нравиться?
От осознания того, каким образом он смотрит на нас троих стало почти физически больно в груди. Наконец-то я начинала понимать для чего мы им. Мы ресурс. Мы инструмент. Я и Томас пока годный материал, а Алисандра брак. Госпожа Вьер и вовсе неликвид. А Фирс жалкое ничтожество — тоцци. Так?
Я с силой сжала кулаки. Так сильно захотелось врезать Зейну, а потом ещё раз и снова. Но я стояла молча, смотря в необыкновенно зелёные глаза, понимая, что с осознанием открывшегося мне стоит научиться жить. В конце концов, разве это так страшно? В Тарволь я была «браком» для всей своей семьи, а тут я даже получила оценку подходящего материала.
Грустно улыбнувшись я тяжело вздохнула.
«Ты в плену, глупая, проснись уже!» мысленно отругала я саму себя.
— Поэтому, — тем временем продолжал говорить Зейн, — именно сейчас очень важно контролировать все свои эмоции. Никаких резких перепадов, всплесков ярости и гнева. Четкий контроль в ближайшие две недели до того, как мы проведём привязку. А, сейчас, садись и положи свои ладони на мои, будем гонять энергию по кругу, растягивать каналы и добиваться стабильности без лишних всплесков.
Я поспешила последовать его указаниям, но стоило мне положить свою ладонь на ладонь Зейна, как я ощутила под правой ладошкой странную бархатистую поверхность. Это была крошечная коробочка.
— С днём рождения, Элия, — вдруг сказал он, а я невольно затаила дыхание.
Это был первый день зимы, о котором я совсем забыла — день моего рождения. Я даже не вспомнила, а Зейн знал…
Вопреки всему от одной мысли об этом сердце застучало чуть чаще. К щекам вновь прилила горячая кровь. Но хуже всего то, что сияние, что равномерно источала моя кожа, вдруг усилилось и я смутилась ещё сильнее.
— Открой, — сказал он, и я тут же поспешила это сделать.
На самом деле, кроме Фирса, который дарил мне то кастеты и ножи, то сборники поэзии, вдруг решая сделать меня более женственной, мне никто и никогда не делал подарков. И, открыв коробочку я невольно затаила дыхание, потому что на крошечной подушечке лежала прозрачно-голубая капля на тонкой цепочке.
— Это… очень красиво, — я и сама не поняла каким именно образом на моих губах расцвела ещё более широкая улыбка и, наверное, если бы я не сияла как загадочная «лампочка», то раскраснелась бы ещё больше.
Уже вечером подходя к своей комнате в общежитии, меня поймал Томас, который вместе с Фирсом ждал меня в комнате госпожи Вьер. Оказывается, на волне нападения о дне моего рождения забыла не только я, но и Фирс, а вспомнив тут же решил растрепать об этом моим родственникам. Ну, как бы я не была против. Тем более, что за это короткое время Томас и госпожа Вьер стали мне по-настоящему не чужими людьми и я действительно мечтала, что мы сумеем стать семьёй со временем. Празднество получилось очень милым и состояло из добытого компота и пирогов, честно сворованных Фирсом из столовой для сотрудников архива.
— Ну, без подарков, моя дорогая, — подняв бокал с компотом, начал Фирс. — Пока я так проигрался, да и то, что осталось мы тебе на крем для удаления волос спустили и то вино…
— Что? — встрепенулась вдруг мадам Вьер. — Я не поняла, куда потратили деньги? Томас, вы что пьёте с Элией? — вдруг строго свела женщина брови.
— Нет, мам, мы только угощаем, — вдруг захохотал Томас, а вместе с ним и я с Фирсом под недоумевающим взглядом госпожи Вьер.
Уже позже нам всё же пришлось рассказать эту историю тётушке, но почему-то она вышла неожиданно смешной и тёплой. Как странно…
За шесть часов до…
Войдя в рабочий кабинет Зейна, Леяри тут же приметила то, как мужчина щелкнул крышкой маленькой коробочки, предназначенной для украшений, и убрал её в стол. Внимание к деталям всегда было её сильной стороной. Особенно необычным выглядела эта вещь в руках такого мужчины, как Зейна. Лея давно определилась со своими целями и Зейн был приоритетной. У неё было всё! Поддержка семьи и рода Зейна, подходящее его статусу положение, образование и происхождение, красота и молодость, не хватало лишь желания самого мужчины. Конечно, Леяри понимала, что у него не могло не быть женщин, учитывая его возраст, положение, внешность, но она никогда не сталкивалась с его избранницами. Мужчина всегда тщательно скрывал свою личную жизнь. Даже её брат, лучший друг Зейна, не знал много. А, может быть, просто не считал нужным делиться с Леей?
Пока шла к столу, в памяти перещёлкивала все знаменательные даты семьи Рам Арашису: день рождение отца Зейна — нет, мачехи — нет, младшей сестры — нет, тётушки по линии родной матери — нет… Хм…
— Как хорошо, что ты решил привлечь королевских дознавателей, — улыбнувшись уголками губ, пролепетала Леяри, кладя на стол Зейна папку с подробным отчетом по чтению сознания Алисандры Рам Солли. — Должно быть, ты прав и мне не хватило опыта работы в полевых условиях, поверить не могу, что не разглядела блок, поставленный Реймаром Рам Орт! — сокрушалась девушка, весьма искренне изображая реакции, которые были бы характерны для подобной ситуации.
Как менталист Леяри знала, что ключ к успеху, если хочешь кого-то обмануть, истово верить, что то, что ты говоришь правда. И она верила, пропуская эмоции разочарования от собственной неудачи, переживая их.
Зейн взял в руки отчет королевских дознавателей и тут же нахмурился.
— Это не уровень выпускника стихийного направления, — посмотрел он в глаза Леяри и тут же замолчал, в то время как девушка поняла, что Зейн будет копать дальше. Это было неприятно. И вовсе ни к чему! Демонова отщепенка со своей болтовнёй перед Элией угробила такую возможность! Леяри в очередной раз прикрыла глаза, пытаясь подавить гнев. И, всё же, как её бесил тот факт, что при всех правильно расставленных составляющих нашлась одна идиотка, которая запорола всё! И, всё же одно не давало покоя, как именно Зейн нашёл Элию⁈
— Ты злишься, — вдруг как-то отстранённо, спросил Зейн. — Почему?
Как он понял? Она ведь отслеживает свой эмоциональный фон.
Зейн же всем своим изменившимся нутром ощущал аромат гнева. Знакомый ему запах, от которого кружило голову и которому было так сладостно придаваться в пылу сражений. Не его воспоминания, но теперь ставшие частью его самого. Леяри пахла именно гневом, хотя её эмоциональный фон транслировал совсем другие эмоции. Мужчина смерил девушку задумчивым взглядом, полностью доверяя своему новому чутью. Он знал, что его так просто не обмануть.