Бокалы красиво зазвенели, соприкоснувшись в молчаливом тосте, и я отпил напиток, даже не почувствовав вкуса.
– Ты сегодня невероятно соблазнительна, – сделал я девушке вполне правдивый комплимент, кладя ладонь на изящную щиколотку.
Маринка чуть резче втянула носом воздух, продолжая молчаливо улыбаться. Но попыток отодвинуться не было, поэтому я смело двинулся вперед.
– Я так по тебе соскучился, – почти правда, и моя рука поднимается выше, оглаживая женское колено, а затем и бедро, – последний наш вечер был просто незабываемым…
Пеньюар ощутимо задрался от моих откровенных прикосновений, а глаза девушки заметно потемнели, несмотря на приглушенный свет.
Я аккуратно взял бокал из ее рук, отставляя его на столик. Официальная часть подошла к концу.
Опершись коленом на диван, я навис над Маринкой, отмечая ее участившееся дыхание. Тонкие пальцы скользнули по моим плечам, а губы приоткрылись, давая мне зеленый свет.
И я не стал медлить, захватывая ее губы в жадном, нетерпеливом поцелуе. Властно проникая в ее рот языком, с нарастающим удовольствием чувствуя ее ответ. Девушка полностью отдавала себя в мое распоряжение, распаляя этим меня еще сильнее.
Рывок – и ткань пеньюара распахивается, открывая совершенно потрясающий вид на привлекательное тело. В голове у меня уже шумело от возбуждения, когда, оторвавшись от ее губ, я впился в нежную кожу шеи. Поцелуи, жалящие, жаркие, наверняка оставляли следы, но мне было все равно. Хотелось поставить ее на колени и войти немедленно, удовлетворяя свой какой-то поистине животный голод, но я никогда не позволял себе быть этим животным. Поэтому, превозмогая нарастающее, почти безумное, желание, я продолжал ласкать Марину.
Какое-то странное ощущение тлеет глубоко внутри, отвлекая. Но игривый укус в шею заставляет меня тут же забыть о нем…
Ее руки ложатся на мою голую кожу, поднимая свитер. С коротким рыком, избавляюсь от него, с довольным стоном встречая ее ноготки на своей груди. И она не разочаровывает, оставляя чуть красноватые полоски, а от острых ощущений по телу разгоняются чувственные волны, вырывая очередной гортанный стон…
Резко всасываю ее сосок прямо через тонкое кружево, от чего Маринка громко стонет и выгибается, не сдерживаясь в своих эмоциях и ощущениях. Меня это с самого начала и заводило больше всего, стимулируя искать особо чувственные точки на ее теле. И без преувеличения могу сказать, что весьма преуспел в этом…
В районе груди неприятно жжет, но едва ли я обращаю на это внимание, увлеченный более приятным процессом. Пара уверенных движений и пеньюар летит на пол. Еще один рывок – и грудь девушки оголяется, приковывая мое внимание целиком…
Звяканье брючного ремня раздается внезапно, действуя куда эффективнее ведра ледяной воды. Смутное ощущение обретает вполне конкретную форму, заставляя так резко отшатнуться от Маринки, что едва не скатываюсь кулем на пол. Голова подкруживается от резко и внезапно принятого вертикального положения, а я натыкаюсь на столик, едва не падая снова.
– Ник? – девушка в полном шоке приподнимается на диване, глядя на меня очумевшим взглядом. И я ее понимал, как никогда. Возбужденная, разгоряченная, она не понимала, какого черта я сейчас стою, как полный дебил, переминаясь с ноги на ногу, вместо того, чтобы продолжить начатое.
– Я… мне надо… подожди, – что я несу? Ощущая себя полным идиотом, быстро направился в туалет, запершись изнутри.
– Какого хрена творится? – шиплю, еле сдерживаясь от отборной ругани. И даже от привычного приступа боли не поморщился.
Да и какая боль могла сейчас сравниться с тем, что творилось у меня в штанах? Точнее, не творилось! Совсем ничего не творилось! Член был спокойнее бивня мамонта, покрытого двухметровым слоем льда!
Ангел на груди небрежно пожал плечами, сидя в позе йога и закрыв глаза.
– Ты, курица ощипанная, не смей меня игнорировать! – чуть не сорвался я на крик, – это твоих рук дело? Признавайся, зараза крылатая!
Ангел возмущенно распахнул глаза и злобно зыркнул на меня, наверняка покрывая яркими эпитетами. Но мне сейчас было не до чужого мнения. Тем более, что он отрицательно качнул головой, не желая признаваться в этом натуральном членовредительстве.
– Ну, конечно! – не поверил я наглому пернатому, – что-то до тебя у меня проблем не наблюдалось! Давай, вредитель небесный, исправляй все обратно! Или я тебя срежу вместе с кожей!
А мой неожиданный сожитель красноречиво сплюнул, тщательно затирая ногой плевок. И, пока я пытался подобрать культурные слова, поднял табличку, от которой я мгновенно растерял весь свой пыл, с едва слышимым стоном опускаясь на унитаз и роняя голову на руки.
«Я исправлюсь, обещаю! Буду в церковь ходить каждую неделю, перестану пить и ругаться матом. Даже с девками перестану… ну, вы понимаете… только по любви! Честное слово!»
Твою ж мать, Никитос! Твою ж мать!
И кто тебя за язык тянул то?
Я угрюмо скосил глаза на Ангела, усевшегося с какой-то книжкой на удобное кресло, злясь на него и на себя. На себя – за то, что сначала говорю, а потом думаю. За него – на великолепную память.
– И теперь у меня вообще ни с кем не получится? – с такой тоской спросил я, что в его взгляде мелькнуло что-то сильно смахивающее на жалость, – я же никогда не влюблялся даже…
Он развел руками, расписываясь в собственном бессилии.
– Но это же ненормально! Секс для здоровья полезен! – на мой взгляд, это был поистине монументальный аргумент.
«Бег тоже для здоровья полезен»
– От секса удовольствия больше! – возразил я почти с надеждой. Ну, а вдруг?
«А смех вообще продлевает жизнь»
Я силой сжал кулаки, испытывая желание кого-нибудь удушить, но кого? Себя же не получится, а остальные, вроде как и не при чем… Впрочем, злиться мне это не мешало.
– И что ты мне сейчас предлагаешь делать? – снова зашипел я, осознавая, как непросто будет объяснить сейчас все Маринке. Да и дальнейшие перспективы были, мягко говоря, не радужными. Так и импотентом прослыть недолго!
Но ответ белокрылого вывел меня из себя окончательно:
«Ускориться в направлении книжного магазина за сборником анекдотов»
– Чего? Зачем? – не понял я конструктивного предложения, удостоившись снисходительного взгляда исподлобья.
«Для пользы с удовольствием. Побегал, похохотал, и баиньки»
И весело улыбнувшись, этот стервец снова уткнулся в книгу.
А я с силой саданул кулаками по стене, вымещая на неповинной плитке всю злость и неудовлетворение.
Вот угораздило же! И все из-за чего? Точнее, из-за кого…
Перед глазами встало надменное лицо Кобры, и я внезапно воспылал к ней такой ненавистью, что зубы стиснул до скрипа, уничтожая эмаль. Если бы не она с ее упертостью, я бы уже давно был свободен, как ветер! А не сидел в туалете, изображая запор и расстройство в одном лице!
Через пару минут, с трудом успокоившись, я включил мелодию на телефоне и изобразил короткий разговор. А затем вышел из «тайной» комнаты, сразу же наткнувшись на недовольную Маринку.
Девушка буравила меня взглядом, накинув на плечи теперь уже плотный халатик и скрестив руки на груди.
– Мне надо уйти, – пробормотал я, быстро возвращаясь в комнату и натягивая свитер.
– Что? Какого хрена, Ник? – женский визг неприятно царапнул барабанные перепонки, вынуждая поморщиться, – то приезжаешь, как снег на голову, то убегаешь ни с того, ни с сего! Я тебе кто, девочка по вызову? Захотел – трахнул, захотел – свалил?
– Марин, не начинай, – устало отмахнулся, не в состоянии слушать еще и ее претензии. Раньше она себе такого не позволяла. Впрочем, я – тоже.
– Не начинай? Это все, что ты мне можешь сказать? – всплеснула она руками, наращивая громкость. А я вдруг снова разозлился. На этот раз на нее. Что за допрос с истерикой? С какой стати?
– А что ты еще ждешь? – нахмурился, добавляя стальных нот в голос и хватая куртку, – мы обо всем сразу договорились, если ты не забыла. И ты мне не невеста, так что давай без сцен. Да, я хотел провести этот вечер по-другому. Но мне позвонили, так что, извини, но мне нужно срочно уехать.
– Кто? – потребовала она ответа, – кто позвонил?
– А с какой стати я должен перед тобой отчитываться? – опасно сузил глаза, – я сказал, что мне надо уйти. С тебя этого достаточно.
– Да пошел ты! – выплюнула она, окончательно вызверившись, – имей в виду Баринов! Если ты сейчас выйдешь в эти двери, то между нами все кончено!
– А разве что-то было? – с усмешкой отозвался я, а затем вышел.
И уже спускаясь по лестнице, услышал отчетливый грохот бьющегося стекла…
Глава 9
Никита
После того, как за Лазутиной захлопнулась дверь подъезда, я еще какое-то время сидел, положив подбородок на руль и бессмысленно таращась в ночь. Внутри царило ощущение, будто съел что-то на грани срока годности. Вроде и не тошнит, но и перевариваться категорически не хочет, склизким комом оттягивая желудок.
Желание расслабиться и забыться никуда не делось, лишь усилилось после очередной ссоры с Коброй. Немного поразмышляв, я успокоил себя тем, что это не первая наша стычка, и уж точно не последняя. А Лазутина, при всей своей стервозности, никогда не заостряла внимания на выпадах в ее адрес, забывая о них быстрее, чем успевала открыть очередной конспект. Вот и сейчас не имеет никакого смысла рефлексировать. Проехали.
Придушив таким образом недовольную совесть, я достал телефон. Сегодня же четверг, завтра пятница – неужели все мнут седальники перед телевизорами, как постояльцы дома престарелых? Ни за что не поверю! Все равно что-то, да подвернется интересное!
Но первый же звонок оказался неудачным. Курт тусил на хате Брагина вместе с его друзьями. С Куртом его связывало длительное знакомство, так как проживали они в соседних подъездах, соответственно дворовая компания была общей. Вот только Курт, интенсивно и регулярно «подбадриваемый» неравнодушными родителями, с грехом пополам, но преодолевал тернистый путь будущего медика с высшим образованием. Тогда как Брагин, уйдя из школы еще в девятом классе, остановился на ПТУ и теперь мог похвастаться дипломом электрика.