Вид парня, крепко сжимающего хрупкую фигуру в сильных руках, и девушки, не испытывающей удовольствия от столь жестких объятий, заставил взыграть мой инстинкт защитника. Выходил из автомобиля я уже на подъеме, предвкушая небольшую стычку. А может, даже драку. И в душе был очень рад этому – сбросить напряжение мне бы не помешало, тем паче, что с наиболее эффективным способом была, как известно, полная жопа.
Но в тот момент, когда я увидел перед собой Брагина…
В крови вскипел адреналин, разбавляя тягучую смесь из злости и почти радостного предвкушения. Отошла на второй план Лазутина, выдохнувшая с облегчением при моем появлении, вместе с компанией нетрезвой веселой молодежи у соседнего подъезда. Канул в небытие здравый смысл, захватив с собой чувство самосохранения. Кроме злобно ухмыляющегося парня напротив я не видел никого и ничего… Потом меня, конечно, посетит здравая, но капец какая запоздалая мысль, что расклад был совсем не в мою пользу. Вот только это произойдет значительно позже, а сейчас семь лет занятий смешанными единоборствами не обещали ему легкой победы, несмотря на заметное преимущество в массе.
Но, мои надежды оказались напрасными. Брагин с компанией, под бдительным оком незнакомой старушки и нашими охреневшими взглядами, ретировался, оставив меня наедине со своими претензиями и бессильной яростью. Нереально хотелось выругаться, но ситуация не позволяла. А заметив, наконец-то, рядом Лазутину, я тут же забыл о собственном недовольстве.
Я знал ее сильной, смелой, ехидной, злобной – одним словом, разной. Но никогда – испуганной. Она не выбирала слова и выражения, не тушевалась ни перед кем, будто вылепленная из стали, а сейчас…
От пережитого ее натурально потряхивало, из-за чего речь получалась отрывистой, а движения – дергаными. Только теперь до меня дошло, что, несмотря на довольно близкое и давнее знакомство, она боялась Брагина. Настолько, что цепенело не только тело, но и душа, лишая сил сопротивляться. Я тут же вспомнил, какими слабыми и отчаянными были ее попытки вырваться, и даже голос звучал неубедительно. А если вспомнить, что девушка живет одна, родственников не осталось, а из близких друзей только общество престарелых шахматистов…
Вновь накатила злость. Что ж ты, Брагин, за тварь то такая!
Осторожные расспросы ни к чему не привели. Несмотря на свой страх, Лазутина не спешила откровенничать, спрятавшись за привычной маской. Вот только от меня не укрылись ни мелкая дрожь в руках, которые она безуспешно пыталась согреть, ни нервно закусываемые губы, ни неуверенность и страх в голосе. Но было ясно, что в этой ситуации одной ей не справиться.
Поэтому и сделал то единственное, что виделось абсолютно естественным и практически жизненно необходимым в этом случае. Предложил свою помощь. Почему? Не знаю… Может быть из-за того, что безумно хотелось наказать Брагина, может из чистого благородства… а может просто потому, что невыносимо было видеть Лазутину такой растерянной и подавленной. Да черт его знает, почему! Но я сделал это, настойчиво и уверенно, пристально глядя в ее расширившиеся от удивления глаза. Без слов говоря, что отказа не приму…
До гаража мы дошли быстро. Время приближалось к часу ночи, а хотелось бы еще поспать перед парами, чтобы совсем уж не клевать носом. Тем более, что предстояло высидеть сдвоенную лекцию по этике и деонтологии, а там препод славилась исключительной дальнозоркостью и редкой вспыльчивостью, обещая устроить незабываемую жизнь каждому мало-мальски провинившемуся студенту. И слово свое, к сожалению, держала. Непоколебимых принципов женщина. Редкая сука, одним словом.
Привычно взявшись за руль старенького байка, я уже хотел было сделать шаг к выходу, но почему-то остановился. Взгляд зацепился за черную красавицу, отливающую огненным росчерком.
Нет, и речи быть не может!
Я уверенно мотнул головой, решительно отметая бредовую мысль, и сделал два шага, с легким шелестом покатив машину на выход. И снова остановился.
То, что у меня вообще возникла эта идея, было само по себе удивительным. Но еще более странным стало то, что я не мог от нее избавиться. Мало того – почему-то сейчас не возникало даже капли того отторжения, что всегда преследовало меня при мысли, что на Хонду сядет другой человек.
Хотя нет. Не так. Мне не претило, если этим человеком окажется Лазутина.
Я кинул быстрый взгляд на распахнутые ворота и небольшой пятачок проема, освещенный тусклым фонарем на входе. Девушки там не было – она привычно ждала меня чуть дальше, не мозоля глаза. И это сейчас оказалось как нельзя кстати, оставляя за кадром мои метания.
Еще два шага и снова остановка. В груди нарастало ощущение неправильности происходящего. Почему так? Я же видел ее глаза, когда она впервые увидела байк – там было восхищение, радость, удовольствие. И не было надобности что-то менять, ее и так все устраивало.
Но не меня.
Ведь я знал, каким мог быть настоящий восторг…
Перед глазами вдруг всплыло лицо Лазутиной, омраченное страхом и совсем не веселыми воспоминаниями, которые она упорно продолжала держать в себе. Этот вечер оказался совсем не таким, каким она его себе представляла. Ведь я прекрасно видел, каким предвкушением и затаенной радостью горел ее взгляд, когда мы попрощались несколько часов назад, договариваясь о поздней встрече…
Еще несколько томительных секунд размышлений…
И, нервно скользнув рукой по волосам, я резко одергиваю куртку и возвращаю старый мотоцикл на место. А затем решительно, не позволяя себе усомниться ни на миг, шагаю к любимой Хонде. Чувствуя, что на этот раз делаю все правильно. Она заслужила чудо, и в моих силах ей его сегодня подарить.
Яна
– Ух, ты! – не сумела сдержать восхищенного вздоха я, когда увидела байк, аккуратно выкатываемый Бариновым из гаража.
Изящная, но сильная машина притягивала взгляд, вводя в настоящий трепет мою неискушенную душу. Черный блеск идеально ровного, без малейших шероховатостей, металла резко контрастировал с огненными росчерками, вышедшими из-под руки умелого художника-аэрографа. Казалось, что эта машина имеет собственную душу, лишь изредка дозволяя человеку прикоснуться к себе.
– Лазутина! Рот закрой! – Баринов с легким смешком вернул меня в реальность, заставляя оторваться от созерцания мотоцикла, – поверь мне, слюна, текущая по подбородку – это вовсе не сексуально. Я, конечно, неотразим, – он сделал длинную паузу, расправив плечи и поиграв бицепсами, – но надо же уметь держать себя в руках!
– Дурак, – вздохнула я, покачав головой, наглядно демонстрируя свое неутешительное мнение о его чувстве юмора. Но откровенно пялиться прекратила, вспомнив, где мы и зачем, – а это твой? Мы поедем каждый на своем?
Признаться, в этот момент немного струхнула. Как бы я не чувствовала себя уверенно до сих пор на мотоцикле, забывая о парне за спиной, представить себя в полном одиночестве за рулем двухколесного друга было откровенно страшно. Еще и в свете того, что я собираюсь сделать…
– Нет, – покачал парень головой, снова удивив меня, – не думаю, что это хорошая идея. Ты еще не настолько хороший водитель, а мне бы не хотелось рисковать.
– Тогда зачем? – я указала взглядом на байк, снова задержав на нем взгляд подольше, – решил похвастаться? Что ж, я впечатлена. Байк классный, нет слов.
В моем голосе не было сарказма, я говорила абсолютно искренне. Только легкое недоумение от странного поступка – не замечала за Бариновым страсти к самолюбованию и таким откровенным понтам. И совсем капелька удивления от вынужденной задержки.
Но я вновь ошиблась.
– Рад, что тебе понравилось, – вновь ухмыльнулся парень, – тогда ты не будешь против, если мы на нем и поедем.
– Что? – выдохнула я еле слышно, округлив глаза от изумления.
– То, – передразнил он меня беззлобно, мягко хлопнув по кожаному сиденью, – карета подана. Долго тебя еще ждать?
Но я продолжала стоять на месте, не в состоянии сдвинуться с места. Казалось, что это какой-то диковинный сон. Такое просто не могло происходить со мной!
Но Баринов терпеливо меня ждал, с любовью поглаживая глянцевый бок и не скрывая озорного прищура. Зачем он это все делает? Какой ему с этого прок?
– Но… почему? – выдавила с трудом, вкладывая в это слово все роящиеся внутри вопросы. Я была настолько обескуражена, что способность полноценно изъясняться оказалась временно утрачена.
– Потому что, Лазутина, – окончательно развеселился парень, делая шаг ко мне и вручая бесподобный шлем в тон байку, – потому что это мечта. А она должна быть правильной…
И, не давая мне больше времени на раздумья и разговоры, подтолкнул к Хонде.
Чуть замешкавшись, я все же плавно подняла ногу и оседлала чудо-машину. Сиденье оказалось чуть тверже, но удобнее, чем у предыдущего байка, а руль – ниже и немного шире. Немного поерзав, с удовольствием призналась сама себе, что здесь мне намного удобнее. Роднее, что ли. Казалось, что две девочки после настороженного знакомства друг другу понравились, договорившись о плодотворном сотрудничестве.
Легкое покачивание, и я ощущаю привычное присутствие позади себя. Обретая недостающую уверенность и, в чем я никогда ему не признаюсь, определенный комфорт.
– Ну, давай, заводи, – командует он, наклоняясь ко мне ближе. Из-за шлема на нем и на мне, голос звучит глухо, приходится его заметно напрягать.
Поворачиваю небольшой ключик в замке зажигания, мельком отмечая, как сильно и уверенно урчит мотор. Нет сомнений – под нами мощный зверь, способный либо подарить величайшее удовольствие и власть над дорогой, либо растоптать и безжалостно уничтожить, если не сочтет достойным укротить его. И я очень надеялась, что второй вариант нас минует этой ночью.
– Куда направляемся? – почти прокричал мне на ухо парень, когда я медленно, но уверенно выехала на дорогу, взяв путь обратно в город.
– На Старозагородный мост, – с заминкой и легким страхом ответила я, сильнее сжимая руль.