Но на этот раз зрение не подвело. Или обострилось до предела, подчиняясь молчаливой молитве. Парень неловко поднялся на четвереньки, тряхнув головой в шлеме. Черном. Без каких-либо отличительных знаков. Не он…
И я тут же потеряла к нему интерес, облегченно выдохнув. Остальные гонщики вышли уже на прямую. Они шли почти вровень, бросая друг на друга упрямые взгляды. Темно-синий, зеленый с черным, черно-белый и он… тот самый байк, который подарил мне незабываемые секунды счастья на мосту памятной ночью…
Я видела малейшую деталь, отрешаясь от общей реальности – стиснутые до немоты пальцы на руле, напряженно застывшие плечи, бескомпромиссный легкий наклон головы вперед… Баринов был единственным, кто не смотрел на соперников. Он упорно шел к цели, игнорируя препятствия…
Меня оглушает ревом, когда гонщики проносятся мимо, слившись в одну точку. Красуются в фигурах, делая даже банальное торможение зрелищным, и останавливаются метрах в пятидесяти, стаскивая шлемы и радостно улыбаясь зрителям, бегущим к ним.
– Чукреев! – зычный голос незнакомого мне крупного темноволосого парня с татуировкой на виске, – Чукреев! Где тебя носит?
– Вовка, лучше отзовись, – глубокий смех и еще один незнакомец, худощавый блондин с небрежно встопорщенными волосами, привлекает в себе внимание, – ты же знаешь, Илюха с терпением у нас не дружит.
Отставшие гонщики друг за другом подъезжают к ним, вновь заставляя всех прерваться. Но лишь на несколько минут, а затем все начинается заново.
– Чукреев, сволочь! – от рыка Ильи на секунду становится тихо. Я во все глаза смотрю на разворачивающуюся картину, но вижу лишь яркие языки пламени на шлеме гонщика, по невероятному стечению обстоятельств, стоявшего ближе всего ко мне. Он не торопится снимать защиту, а через темное стекло я совершенно не могу разглядеть его лица.
– Да тут я! – выкрикивает невысокий крепко сбитый парень, пробираясь сквозь уплотнившуюся толпу к гонщикам, неся в высоко поднятой руке камеру, – ты бы, Темный, так байком управлял, как горло дерешь! Тогда, может, и толк бы вышел! А так – третий только…
– Как третий! – вопль Ильи вновь перекрывает все звуки вокруг, – я первый пришел! Я видел! Первый!
– То есть я трепло по-твоему? – тихо, но так выразительно прищурился Чукреев, что мощный Илья неожиданно сдувается, отводя глаза.
– Нет, нет, Вов, ты тут главный, тебе и решать…
– Чукреев, не томи!
– Кто первый то?
– Чукреев, твою мать, говори уже!
– Победителя!
– Давай!
Выкрики раздаются отовсюду, но парень не спешит перекрикивать собравшихся, дожидаясь тишины. А я даже не замечаю, что осталась одна около ставшего почти родным забора, продолжая молча смотреть…
– И лучшим гонщиком в этом году у нас становится… – Чукреев выдерживает практически театральную паузу, натягивая нервы толпы до предела. Но успевает ровно за секунду до взрыва негодования, волшебным образом трансформируя недовольство в радостный гвалт, – Баринов Никита!
Я не могу сдержать радостного возгласа, пряча вмиг раскрасневшееся лицо в ладони. А когда открываю глаза, то вижу, что мажор уже успел снять шлем, и теперь отчаянно пытается удержаться на байке, атакуемый буйной толпой. Со всех сторон слышались поздравления, а по его плечам то и дело хлопали чьи-то руки. Я видела, как периодически морщился парень, когда удар получался уж слишком уж «прочувствованным», и тихо посмеивалась, безумно радуясь его победе наравне со всеми.
Баринов периодически озирался, будто в поисках кого-то. Мне со своего места было прекрасно видно, как рассеянно он порой отвечал на чьи-то слова, запоздало реагируя на рукопожатия. Девушки шумной стайкой крутились около парня, одаривая загадочными и призывными улыбками, беспрестанно стараясь прикоснуться то к плечам, то к груди мажора. Но, несмотря на всю свою приветливость, он ни одну так и не выделил, что странным теплом отдалось у меня в душе. Странно. Какое мне дело до его увлечений?
Внезапно я почувствовала себя лишней на этом празднике. И зачем только приехала? Это не моя компания, я ничерта не смыслю в байках… Это не моя жизнь!
Но едва собралась отвернуться и малодушно сбежать, как, повинуясь какому-то непонятному порыву, Баринов резко повернул голову. Наши взгляды встретились…
И вновь это странное ощущение. Будто весь мир вокруг замер, и остались только мы вдвоем. Я почему-то успела невероятно соскучиться по его насмешливой улыбке и раздражающей хитринке в глазах. А еще по нашим перепалкам. И мне точно совершенно не хочется, чтобы это заканчивалось.
Все так же не двигаясь с места, я с разгорающимся удивлением наблюдала, как Баринов медленно встает на ноги, упирая мотоцикл на подножку и не обращая внимания на людей вокруг. Затем убирает шлем и не спеша направляется ко мне, небрежно пряча руки в карманы теплой куртки.
Он останавливается в шаге от меня, едва не переступая грань между «близко» и «слишком близко». Не произнося ни слова, лишь гипнотизируя темным взглядом.
– Привет, – тихо говорю, не выдерживая первой. Не в силах понять его неожиданное внимание ко мне, и ругая себя за собственные глупые ожидания.
– Я почти уже решил, что ты струсила, – едва заметно усмехается он, а я невольно расплываюсь в улыбке.
– Не дождешься, – звучит так, как надо, с толикой иронии и превосходства в голосе, – кстати, поздравляю.
– Спасибо, – кивает он, оглядываясь назад на радостные многочисленные лица друзей и знакомых, – честно говоря, до последнего сомневался. У Ареса байк мощнее, да и опыта побольше…
– И с победой тоже, – выразительно проговариваю, не отрываясь от его лица. Чтобы с удовлетворением поймать недоверчивое удивление вкупе с каплей вины.
– Откуда узнала? – отводит он глаза, а я вновь усмехаюсь.
– А ты у нас парень популярный, так что как минимум половина курса в курсе, – хмыкнула на получившийся каламбур, – а у меня со слухом все в порядке. Почему сам не сказал?
– Побоялся, что тогда не придешь, – немного помолчав, выдал парень, полоснув острым взглядом.
– Зря, – пожимаю плечами, старательно изображая равнодушие. И лишь со мной наедине останутся два дня метаний и сомнений, измучивших меня до предела.
– Я рад, что ошибался, – улыбается мажор, а я с трудом проглатываю ком, вставший в горле от неожиданного признания. С трудом сохраняя «лицо».
– Держи, – протягиваю ему небольшую коробку, которую с самого начала держу в руках. Пальцы чуть подрагивают, но это точно от холода. И плевать, что мне невыносимо жарко. Настолько, что хочется распахнуть одежду, окунаясь в морозную свежесть зимнего вечера.
– Что это? – машинально берет предмет, искренне удивляясь. Одаривая недоверием и каким-то детским радостным предвкушением.
– Подарок, – приподнимаю уголки губ в полуулыбке, передергивая плечами, – разве можно приходить на день рождения без подарка?
Пару мгновений не происходит ничего. Я успеваю перепугаться и обозвать себя идиоткой раз десять, когда парень неожиданно встряхивается и начинает нетерпеливо разрывать упаковку. Чтобы замереть неподвижной статуей, уставившись на небольшую фигурку.
– Что, все так плохо? – слова звучат нервозно, а мне от неловкости хочется провалиться сквозь землю.
Баринов молчит, а я едва сдерживаюсь, чтобы не убежать. Так и знала, что затея была глупой!
– Извини, знаю, что это глупо. Просто подумала…
– Глупо? – выдыхает он одними губами, поднимая на меня глаза, – с ума сошла? Это потрясающе, Янка! Я… я даже не знаю, что сказать! Спасибо тебе!
Объятия оказываются неожиданными и очень крепкими, лишая дыхания. Заставляя расцвести безумным удовольствием от того, что угодила, и не менее сильным смущением от того, сколько глаз на нас смотрит. Как узнала? Слишком тихо стало вокруг.
– Где ты ее нашла?
В мужских пальцах аккуратно расположилась небольшая стеклянная модель знакомого черного мотоцикла с двумя всадниками. Знакомые языки пламени украшали бензобак и шлемы, а фигурка водителя смело раскинула руки в стороны, пока пассажир пытался удержаться, вцепившись в сиденье.
Идея пришла в голову неожиданно, когда я перебрала не меньше сотни идей. Я говорила правду – идти на день рождения без презента было слишком неправильно. Но что подарить парню, с которым общаешься всего месяц, да и то… не то друзья, не то враги… И тут я наткнулась на красивую фигурку разноцветного дракона, подаренного бабушке за пару лет до ее ухода из жизни. Руки схватили телефон уже машинально.
Так уж получилось, что, несмотря на прескверный характер, Петр Васильевич был профессиональным стеклодувом. И даже на пенсии частенько вспоминал про профессию, превратившуюся сейчас в увлечение, и творил поистине чудесные вещи. Большинство из них он совершенно бесплатно дарил друзьям и знакомым, но некоторые выставлял на продажу. Впрочем, и без этого у него хватало индивидуальных заказов, существенно пополнявших скудный пенсионный бюджет.
И нетерпеливо слушая гудки в телефоне, я точно знала, чего хочу. И была абсолютно уверена – мне не откажут.
А счастливое лицо парня напротив лучше слов говорило о том, что я сделала правильный выбор.
– Эй, Баринов! – окликнул Арес парня и махнул рукой издалека, заставляя обернуться, – предлагаю выдвигаться в Бригантину. Околел я уже тут, скоро бубенчики натурально зазвенят!
Дружный хохот ударил по барабанным перепонкам, а толпа начала дружно выдвигаться в сторону дороги. Радостно галдя в предвкушении отличной вечеринки и одаривая нас с мажором любопытными взглядами.
Баринов вновь обернулся ко мне.
Нас беспардонно прервали, атмосфера была безнадежно разрушена. Переступив с ноги на ногу, я достала из кармана телефон, собираясь вызвать такси. Но спросить адрес бара не успела.
– Ты со мной? – так просто и так естественно. Будто других вариантов даже не рассматривалось. Я растерянно оглянулась по сторонам в поисках неизвестно чего, – ну же, Лазутина! Имениннику не отказывают.
Ну, если так… и промолчим о том, что самой этого очень хотелось…