Мне важно было увидеть доказательства. И я почти с восторгом наблюдал за полным равнодушием к Волкову со стороны Янки. Более того, этот придурок даже не замечал, что она с трудом сдерживается, чтобы не послать его к пингвинам пешком. А ее улыбки даже отдаленно не напоминали те, что она дарила мне…
Озарение наступило внезапно. Прижимая ее к стене, отчаянно пытаясь вырвать такое необходимое мне признание, я вдруг вспомнил ее взгляд… тогда, в универе, когда следующим утром после неудавшегося нападения шестерок Брагина, чуть не опоздал на пару… Сначала я был уверен, что это было недовольство моим разгильдяйством вкупе с легким беспокойством. Но немного поразмыслив…
Боги, как же просто и сложно все было одновременно! Моя девочка так боялась, что со мной случится то же самое, что и с тем парнем, не вовремя проявившим к ней интерес, что решила быть одной. Оттолкнуть меня и смириться. Обречь двоих на несчастье, оправдывая это моим благополучием.
Дурочка…
И вот сейчас, не дав ей сказать те страшные слова, которые, я в этом был просто железобетонно уверен, она долго и обстоятельно придумывала в своей голове, предъявил свой главный козырь. Ставя жирную точку в череде страхов, сводивших ее с ума в течение последних нескольких лет. С замиранием сердца ловя каждую эмоцию на ее лице…
Янка сидела на постели, сложив по-турецки ноги и поддерживая одеяло на груди. Но она даже не заметила, что ее спина при этом осталась полностью обнаженной, захватывая верхнюю часть ягодиц, представляя собой весьма пикантное и соблазнительное зрелище. У меня натурально зудели руки и губы от желания прикоснуться к аккуратным лопаткам и чарующим ямочкам на пояснице. Но я изо всех сил держался, проникнувшись важностью момента…
И едва сам не вздрогнул, когда мой телефон выскользнул из девичьих пальцев, с глухим шлепком упав на постель. Сама Янка не шевелилась, застыв фарфоровой скульптурой. А я начал заметно волноваться.
– Эй, ты как? – тихо выдохнул ей в шею, перетекая в сидячее положение и прижимаясь к девушке со спины. Осторожно обхватив руками в намерении согреть и защитить.
Янка продолжала сидеть неподвижно, будто не заметив моих рук. Тихое дыхание шевелило грудную клетку, а мне показалось, что девушка стала еще более хрупкой и беззащитной. Едва сдержался, чтобы не стиснуть ее крепче, заслоняя собой от всего мира. В этот момент готов был встать в одиночку против всей вселенной, лишь бы она просто мне улыбнулась. Без страха, без опасений и предубеждений, без лишних слов. Просто подняла свои невероятные глаза и улыбнулась…
Я отсчитывал секунды, давая ей еще пару минут на «переваривание» информации. И, хотя мне и казалось, что удивление как-то сильно затянулось, пока не торопил девушку. Только, положив подбородок ей на плечо, тихонько дышал в шею. До тех пор, пока Янка вдруг не вздрогнула.
Чуть не подпрыгнул вместе с ней. Всколыхнувшееся беспокойство не успело достичь сознания, когда она вновь вздрогнула. А приглушенный всхлип мгновенно прояснил всю ситуацию, приведя меня в полнейшее замешательство. Я ожидал многого – удивления, радости, злорадства, возможно даже мстительного танца на собственном телефоне, но только не слез. Зачем? Почему?
– Ян, ты чего? – оторопело выдохнул, аккуратно разворачивая ее к себе вместе с одеялом. Окончательно растерявшись от мокрых дорожек на лице Лазутиной и закушенной губы, – я думал, ты обрадуешься… что случилось? Неужели тебе его жалко стало?
Последний вопрос звучал настолько абсурдно, что внутри у меня ничего не отозвалось, от слова «совсем». Зачем задал? Да сам не понял. В этот момент здравый смысл, видимо, отлучился, а язык решил поработать самостоятельно. Но больше знакомых на том видео ведь не было…
– Нет! Нет! – Янка, отчетливо всхлипнув, остервенело замотала головой. Ее голос звучал сдавленно, но девушка попыталась улыбнуться мне сквозь слезы, снижая градус моего волнения. Не сдержался – протянул руку и стер влагу с ее правой щеки, с щемящей нежностью наблюдая, как она прикрыла глаза, прижавшись к моей ладони ненадолго. Но я все еще ждал ответа…
– Я рада, правда. Просто слишком неожиданно… от облегчения, наверное, сорвалась, – она вытерла остатки слез с лица, а затем взглянула мне в глаза с такой нереальной надеждой, что у меня перехватило дыхание, – Никита… неужели, это по-настоящему? Но как такое возможно? У него же связи… крыша…
– Всегда найдутся те, у кого и связи шире, и знакомые круче, – ухмыльнулся я, а затем пояснил, – это Курт постарался. Узнал где, что, когда и как. А дальнейшее оказалось делом техники – у отца бывший одноклассник полковник полиции, он и организовал все на высшем уровне.
С удовольствием наблюдал за сменой эмоций на лице любимой. Удивление. Сомнение. Нерешительная радость. Удовлетворение. Страх… снова страх?
Но тут Янка снова заговорила, отвечая на мой невысказанный вопрос сама того не зная.
– А если это все ненадолго? Вдруг его вытащат? Под залог или еще как? Отмажут? Ведь такое часто случается… ой! – не удержался, притянул ее к себе на колени. Куснул за плечо, отвлекая от нерадостных мыслей и радуясь ее смущенной улыбке, как дурак.
– Не вытащат. Поверь. Об этом отдельно позаботятся, – оставляя почти невесомые поцелуи на светлой с редкими веснушками коже, я двигался от плеча к ключице, плавно переползая на шею. С нарастающим возбуждением ощущая, как дрожит в моих руках девушка, не в силах остаться равнодушной к смелой ласке, – ты мне веришь?
Это был не просто вопрос. И время замерло вокруг нас в ожидании вердикта Лазутиной. Слишком многое произошло в ее жизни, чтобы привыкнуть жить одиночкой, не доверяя свой тыл никому, и я это хорошо понимал. Но теперь она не одна, а отношения не терпят сомнений. И я пытливо вглядывался в ее лицо, безмолвно умоляя поторопиться.
– Как себе…
Надо же, даже не заметил, что все это время не дышал. Лишь шумный выдох выдал мое состояние, когда я потянулся к ее губам, намереваясь поцелуем отпраздновать наше счастливое будущее. Но прижался к ним лишь на пару мгновений, быстро отстранившись и хитро прищурив глаза.
– Так какие планы на сегодня?
А Янка звонко рассмеялась, заряжая счастьем все вокруг.
– А что ты там предлагал? Завтрак, прогулки, кино, выставка? На все согласная!
– И это правильный ответ, – усмехнулся я, вновь попытавшись завладеть ее губами. Прижав девушку к себе ближе, с неудовольствием замечая наличие одеяла между ее грудью и моей.
– Стой! Нет! Никита! – Янка не поддержала мой порыв, попытавшись вывернуться из объятий и отползти. Но я держал крепко, не отпуская, только приподнял брови в недоумении.
– Дай я хоть зубы почищу! – она так искренне верила в то, что меня это волнует, что я рассмеялся.
– Брось, Янка! Мне наплевать…
Но не тут-то было.
– Нет, я так не могу, прости, – она все-таки слезла с кровати, неуклюже собирая вокруг себя одеяло. Так старательно не опуская взгляд на то, что сейчас лучше любых слов отражало мой настрой, что я не смог отказать себе в маленькой шалости – нарочито медленно вытянулся на постели, демонстрируя все в лучших ракурсах, со смешком встречая вспыхнувший румянец на ее лице.
– Я в душ, – пробормотала она, быстро отворачиваясь и засеменив в сторону выхода, – а ты пока можешь поставить чайник!
Последние слова она уже выкрикнула в коридоре.
Я снова тихо рассмеялся, а затем медленно встал. Еще раз со вкусом потянулся, отмечая шум воды в ванной. Прошелся по комнате, оценив вид из окна и мягкость прикроватного пушистого коврика. А затем уверенно направился в коридор.
Чтобы наглядно продемонстрировать то, что я уже в курсе отсутствия шпингалета в ванной комнате. А также то, что для того, чтобы принять душ и почистить зубы, совсем необязательно расставаться…
Глава 37
Яна
– Нет! И это даже не обсуждается! – я выскочила из машины, чуть громче, чем следовало, хлопнув дверью. И бодро припустила к четвертому корпусу родного университета, не оглядываясь.
– Янка, погоди! – Баринов не отставал, машинально ставя машину на сигнализацию, – мы не договорили…
– А о чем тут говорить? – упрямо мотнула головой, не желая уступать ни миллиметра, – мы уже не раз говорили на эту тему. И ничего не изменилось. Я против!
– А как же я? И вообще, ты, как моя жена…
– Я тебе еще не жена! – перебила я парня, страдальчески закатив глаза так, чтобы Никита ничего не заметил.
– Это вопрос всего семи месяцев, – меня поймали за руку и уверенно потянули на себя, заставляя остановиться и развернуться к парню лицом. Чтобы крупным планом продемонстрировать предвкушающе-радостный оскал, – и никуда ты от меня не денешься.
И тут же меня заграбастали в родные объятия, даря нежный поцелуй.
Баринов оказался прав на все сто десять процентов – легко нам не было. За прошедшие восемь месяцев, мы спорили чаще, чем спокойно разговаривали, а ругались с регулярностью вечерней электрички.
Но если поначалу наши разборки несли в себе раздражение и недовольство, то сейчас это превратилось в азартное развлечение. Мы не сразу, но все же научились договариваться, с легкостью идя на уступки в большинстве вопросов.
Но нынешний, к сожалению, относился к числу принципиальных. И поэтому спор тянулся уже больше трех месяцев, никак не приходя к общему знаменателю. А то, что в марте должна была состояться наша свадьба, лишь усугубляло процесс.
Потому что мое согласие было получено практически насильно, до сих пор отзываясь возмущением в груди. Первое предложение прогуляться до ЗАГСа и узаконить наши и без того непростые отношения, я получила через месяц после того, как мы начали встречаться. Я всячески постаралась смягчить отказ, разрываясь между страхом обидеть любимого и уверенностью, что выходить замуж так поспешно – несусветная глупость, но Никита и не думал сдаваться. И повторил все еще раз через шесть недель, с аналогичным результатом. А затем, оценив всю глубину моего упорства, он сменил тактику.