– Я тоже была хороша, – все-таки пожалела я чешуйчатого представителя древней расы. – Мне не следовало вас подначивать. И не вы же меня толкнули.
– Да, не я, – опять Энакин потемнел и скривился. На секунду он замолчал, огляделся по сторонам и нервно вздернул пальцы, но потом спокойно продолжил— Я бы навестил вас раньше, но господин Графтон рьяно следит за вашим благополучием. Не давал мне пройти даже на этаж. Харпер, мне известно, что некогда вы были парой, но очевидно, что наш канцлер к вам неравнодушен.
Конечно. Я же не слепая. Но это объясняется легко. Все драконы обладают дурной чертой характера: они не драконы вовсе, а собаки на сене. Жадные типы, которые не отпускают добычу, если когда-то она попала в их когти.
– Ах, эта пустячная мелочь. Я тоже неравнодушна.
– Что? Как? – всполошился кавалер. – По вашему общению было видно, что помолвка давно порвана, и что вы едва терпите его светлость.
– Верно, и как это противоречит моим словам? – изогнула я бровь. – Неравнодушна не равно влюблена.
Услышав от меня важный нюанс, господин Шторм с облегчением выдохнул и, не отпуская моей руки, опустился на колени.
Не скрипел, не кряхтел, что радовало, но к подобным жестам я не готова. Давайте не будем? Все же хорошо начиналось? Я несла чепуху, он извинялся.
Не придумав ничего лучше, я завопила во все горло.
– Кто-нибудь, помогите! Господину Шторму плохо!
От моего вопля птицы поднялись с веток и разнеслись кто куда. Ночные мотыльки, метавшиеся под фонарем, тоже сменили место обитания.
– Харпер, со мной все в порядке. Я хотел предложить зам…
– Осторожнее, Энакин, – перебила его, изображая форменную идиотку. Погладила мужчину по щеке, потрогала лоб, проверяя несуществующий жар. – Это от волнения. Не стоило так переживать, вы же видите, что я здорова.
Я не могла похвастаться отличным слухом и умением брать высокие ноты, зато орала я отменно. На мою просьбу, нет, на дикий вой слетелись лакеи, дежурившие на крыльце.
Обступив ошарашенного дракона, слуги сделали попытку, чтобы подхватить его себе на плечи, но Энакин, поднявшись, оттолкнул каждого.
– Вы неправильно меня поняли, Харпер.
– Целители сейчас подойдут, – произнес кто-то, вызывая у ящера лишь большую неприязнь.
– Мне не нужны целители! – рявкнул он.
В этой сутолоке мы и не заметили, как количество свидетелей нашего странного времяпрепровождения увеличивалось.
К толпе присоединился главный душеприказчик короля, его канцлер в смысле. Ему по должности положено, но я все равно его присутствию не обрадовалась.
– Что опять происходит? – желваки на его скулах жили своей, отдельной жизнью. – Харпер, и почему здесь ты? Тебе же лекарь ясно объяснил – два дня находиться в постели.
Мой бывший суженый не злился. Он сейчас внимательно изучал ситуацию и пытался разобраться, зачем я все это учудила. Он никогда не полагался на слова, но обращал внимание на каждую мелочь.
– Это не твое дело, Алекс, – посмотрела и расширила глаза, надеясь, что Графтон поймет мои намеки.
Что у меня просто выбора не было. Я не хотела оскорблять мужчину отказом, но и принять предложение, пообщавшись всего два дня, тоже не могла. Хотя…
Представляю, как расстроилась бы матушка. Мне бы достался подзатыльник ее веером, длительная нотация и жалостливые всхлипывания, потому что я не ценю стараний родителей.
– Любая мелочь во время приема касается меня, Харпер, – грозно ответил его светлость. – Господин Шторм, вам нужна помощь? Вы плохо себя чувствуете? Пусть вас проводят и осмотрят. В вашем возрасте любые нагрузки губительны.
Ах, какой жук. Не удержался от обидной шпильки в адрес старшего дракона. Интересно, а что за кошка перебежала между этими двумя?
– Я уже сказал, – выходил из себя мой неудачливый ухажер. – Леди Браун допустила ошибку и испугалась напрасно. Видимо, удар по ее голове был сильнее, чем я думал. – Ага, шпилька теперь и в мой адрес прилетела. – А что до моего возраста… – Энакин прищурился. – Там, где молодой не сдюжит, мудрый все сделает.
Ого, я перестала понимать, кто кого сейчас скрыто оскорбляет. Отвратительно, что я ни по кому не проехалась. Теряю хватку.
– Но и для этого нужны силы, – парировал Александр. Повернувшись к лакеям, которые повторяли за мной, и с любопытством следили, чем закончится словесный поединок, он медленно, протяжно произнес: – Проводите господина Шторма в покои и направьте лекаря туда. Час поздний, нечего шататься праздно по резиденции.
Энакин ушел, пихнул заодно особенно резвых парней, кто подавал руки, чтобы взять его на плечи. Гордо выпрямил спину и, чеканя шаг, удалился. Похоже, он обиделся, испытал истинное унижение, а виной тому была я.
Меня бы снедала совесть, пожалуй, я бы даже помолилась, но обнаружила, что все слуги ретировались. Юнец, затесавшийся в ряды лакеев, сглотнул, посмотрел сначала на меня, потом на канцлера, а после резво развернулся и побежал догонять товарищей.
Что же, раз крысы бегут с корабля, то и нам пора.
– Спокойной ночи, Алекс, – помахала мужчине напоследок. – Прости, что потревожили.
К сожалению, высокую скорость с раной на ноге не развить. Я хромала, как назло, разболелась голова. Это не Шторма надо было уносить, а меня.
Словно осознав, что ведьма пребывает в затруднительном положении, Графтон обреченно вздохнул. Догнал меня за несколько шагов и, не слушая мои витиеватых, грубых возражений, водрузил к себе на руки.
– В этом не было необходимости, – яростно выпалила я.
– Поверь, была.
Двигался он легко и плавно, будто я ничего не весила. В груди у него мерно постукивало сердце. Он больше не говорил, просто нес, пока мы не достигли холла.
Жизнь в резиденции его величества никогда не утихала. Гости расходились по комнатам, желали друг другу спокойной ночи, но слуги-то продолжали работать. Они носились туда-сюда с подносами и тряпками, вытирали столы, подметали пол. К тому же несколько дам и парочка мужчин задержались в игровой.
При нашем появлении все пооткрывали рты и стали похожи на рыбин, которых вынесло на берег.
Учитывая мою репутацию, компрометировать меня было поздно. Так что я позволила себе расслабиться и получать удовольствие. Приложила ладонь ко лбу, подрыгала кончиками пальцев на ногах.
– Ах, милый, это было великолепно.
– Харпер-р-р, – Алекс тихо прорычал.
– Что? – донес он меня до лестницы, где можно было говорить открыто. – Переигрываю?
– Да, актриса ты никудышная. И перестань вести себя как дама с низкой моральной ответственностью. Если тебе все равно, то мне нет.
– Да ладно, тебе, – я скривилась. – Тебе полезно заиметь немного темных историй в свою копилку. А то ты страху не нагоняешь.
– Хочешь, чтобы я нагнал на тебя страха?
От предложения веяло подвохом, но я была на кураже. Меня десять минут назад замуж звали, а я мастерски выкрутилась.
– Давай.
И чтобы не прослыть голословным, он потащил меня к выделенной комнате. Выражение у Графтона изменилось, в нем преобладало что-то звериное, яростное. Зрачки сузились до щелок, на коже я почувствовала след от когтей. Он едва себя сдерживал.
Ногой толкнул дверь, скинул меня на кровать.
– Харпер-р-р.
– Да? – я мысленно хохотала.
– Я не могу испугать тебя, – признался Алекс, нависая надо мной. Он тяжело дышал, голос его был вкрадчивым, томным, обещающим. – Но кое-что другое мне вполне по силам.
– Ты хорошо подумал? – легкие сдавило, у меня получился не вопрос, а какой-то стон, и это не укрылось от внимания канцлера. Он широко улыбнулся, радуясь воспроизведенному эффекту.
Во мне что-то зашевелилось, проснулось желание, в животе все затянулось в тугой узел, который мог расплести единственный мужчина. Спина податливо прогнулась, и я, шепотм чертыхнулась, уже пожалела о том, что учудила.
– Почему ты спрашиваешь? – заметил он мою нерешительность.
Позади нас раздалось хриплое покашливание.
– Вот почему, – брякнула я и выползла из-под дракона, на ходу поправляя рукава платья.
За шторой стояла Ариэлла, которую я лично отослала к себе. Бедняжка была бледнее обычного, но посматривала на нас с нескрываемым любопытством.
Вообще, получилось не очень прилично, а с другой стороны, она же не трепетная девственница, все-таки замужем.
– Простите, я сейчас уйду, – метнулась она к порогу.
– Стоять! – гаркнул его светлость.
Он встал, тоже поправил пиджак с рубашкой, оттянул шелковый галстук, сдавливающий шею и с яростью воззрился на меня.
И пусть я останусь заведенной и неудовлетворенной, зато я могла бесконечно наблюдать за тремя вещами: как горит огонь, как течет вода, и как проклинает меня мерзавец, бросивший ведьму у алтаря.
А несло его знатно. Графтон редко показывал настоящие эмоции, особенно при посторонних. Да он и не ругался никогда на людях. Он так раскричался и разгневался, что по коже побежала блестящая, графитовая чешуя. Его дракон внутри неистовствовал, а человек и подавно.
– Так ведь было задумано, да, Харпер? – обвинил он меня в хитроумной, но мелочной подлости.
– Честно? – я давилась усмешкой. – Я не рассчитывала, что наш с Ариэллой словарь бранных слов настолько пополнится. Где ты таких понабрался? Продиктуешь, чтобы я записала?
– Харпер, это несмешно.
– Ты видел, чтобы я смеялась? – развела руки.
Самую малость, самую капельку мне было стыдно. Он позаботился сегодня обо мне, принес, вызвал целителя, намеревался подраться со Штормом, а я…
А я ведьма. Ведьмы не прощают нанесенные обиды, а тем более в любовных делах.
– Леди Болтон, вы понимаете, что случившееся должно остаться в секрете? – Александр, осознав, что от меня ничего не добиться, и что чувство вины, касательно него, у меня давно атрофировалось, повернулся к юной блондинке и сжал кулаки.
Прижавшись к стене, Ариэлла послушно закивала.
– Конечно, ваша светлость. – Моя подзащитная стала напоминать болванчик, двигающийся под музыку. Ее белый бант, вплетенный в волосы и еще больше указывающий на ее возраст так и трепыхался. – Я никому не расскажу. Простите меня.