– Так получилось, – пожала плечами я. Ну не объяснять же им все, к тому же внятную и логичную версию придумать было сложно. Мое проживание в этой комнате противоречило всем правилам Академии.
– То есть нестандартный замок и фанерка внизу – это все ты? – боевичка посмотрела на меня с каким-то уважением, будто что-то поняла про меня.
– Из-под двери очень дуло, кстати, от окон тоже.
– Мы завтра решим эту проблему, – кивнула все та же Уля. – Мы думали, что комната была нежилой, так тут было холодно.
– Я же первокурсница, еще ничего не умею. Руна обогрева не держится у меня дольше нескольких секунд, поэтому приходится как-то выживать так.
Вернее, руна у меня вообще никак не держится, я так и не начала ее тренировать. Но говорить всем, что я злостная прогульщица, совершенно не стоит.
– А… – хотела спросить Уля, но я ее перебила.
– Кали, а мы раньше не встречались? Такое ощущение, что я тебя где-то видела.
– Видела. Сегодня под утро в главном лектории, – усмехнулась та.
– Да?
– Я около второго окна стояла. И тебя я тоже видела, ты раненым потом помогала.
– Ты в главном корпусе была? – Уля округлила глаза.
– В библиотеке. Нас там чуть не растерзали, магистр Зеер в последний момент успел, – ответила я и растерялась, потому что третья наша соседка, Гана, в этот момент залилась слезами. Сначала тихо, а потом все больше распаляясь.
Уля кинулась к ней успокаивать, а я вопросительно взглянула на Кали.
– В комнату, где жила Гана, прорвалась одна из тварей. Четыре второкурсницы – две артефакторши, целительница и алхимик. Ни боевика, ни рунолога. Мутант растерзал двоих сразу, практически мгновенно укусил одну в шею и кинулся на вторую. Одна из артефакторов в тяжелом состоянии, неизвестно, выживет ли, а уцелела только Гана – кинула что-то ядовитое из своих запасов в тварь, а пока та вертелась, пытаясь стряхнуть жгущуюся жидкость, подоспели наши.
– Я думала, они… – я показала на алхимичек.
– Учатся в одной группе и вообще подруги, – тихо добавила Кали, – но жили в разных комнатах.
– Понятно, – я опустилась на кровать рядом с Ганой, было очень ее жаль. – Послушай, ты молодец, ты справилась, ты догадалась, как остановить тварь.
– Поздно догадалась, – шмыгнула носом та. – А девочки, они хорошие. Были. Мы вообще полтора года в одной комнате дружно прожили. Мы дружили, понимаешь?
– Понимаю…
– А я замерла! – продолжила она. – Просто замерла и не могла пошевелиться. Только когда эта мерзость начала Ану грызть, я вспомнила, что не выложила из сумки свою лабораторную работу. Мы всегда свои работы с собой носим, а то у нас на факультете ничего оставлять даже на минуту нельзя – украдут или испортят.
– Гана, ты сделала все, что могла, я в этом уверена. Ты не боевик и не обязана обладать таким же уровнем реакции. Тебя к этому не готовили. Так что не кори себя, ты сделала все, что могла. Ты – молодец, – я ей ободряюще улыбнулась, а она слабо, несмело, улыбнулась мне в ответ.
– Ты тоже молодец, – шепнула мне Кали. – Мы с Улей так и не смогли нужные слова подобрать, а она до этого несколько часов сначала просто сидела, уставившись в одну точку, а потом еще столько же ревела, что мы ее успокоить не могли.
– Это шок. У каждого своя реакция, – пожала плечами я. – Но одну ее лучше не оставлять пока.
– Я скажу Уле, чтобы присмотрела. Она, конечно, и так знает, просто на всякий случай.
– Вы ели что-нибудь?
– Столовая закрыта, но нам раздали еду. Вон твоя порция, – Кали указала на стол, на котором лежала булочка, явно покупная, и какой-то фрукт. – Чем богаты, как говорится…
– Спасибо, – я кивнула соседке. – А не знаешь, воду проверили, ее можно пить?
– Нежелательно. Мглой вода не заражена, но где-то на территории прохудилась труба и пока не ясно, не попало ли туда что-то.
– Понятно все, – я вздохнула. Пить, конечно, хотелось.
– Ты съешь валию, – Уля указала на фрукт. – Он содержит столько жидкости, что его специально берут в длительные путешествия, где нет питьевой воды. Думаю, нам тоже ее не просто так купили. Она мерзкая, конечно, на вкус, но зато жажду утоляет очень хорошо.
– Не знала. У нас их особо не было, – я пожала плечами. Хотя что там у нас, в смысле, в городе, где я появилась, было или не было – это вопрос открытый.
– Вы это еще будете проходить на боевой практике, – ответила Кали, – а алхимикам и целителям сам Грон велел в этом разбираться.
Кстати, интересно, они посвященные какого-то бога или нет. Боевичка – вполне вероятно, а вот алхимики – далеко не факт. Несмотря на явную близость их профессии с целительством, насколько я знаю, Ельбу они не особо жалуют.
Гана наконец успокоилась, я поела, а поскольку время было уже позднее и все устали и от нападения, и от переживаний, мы решили лечь спать.
Однозначно радовало то, что девочки оказались нормальными. Вроде бы. Кали даже хотела верхнюю койку занять, хотя как старшая могла бы этого не делать, но тут уже не согласилась я.
– Тебе надо спать внизу, ты же нас защищать должна, если что-то случится. А с верхней полки ты пока спустишься…
– Я и спрыгнуть могу, – ответила та.
– Вообще, Ната права, – впервые подала голос Гана. – Мне не сложно уступить тебе место, тем более что и раньше я спала наверху – привыкла уже.
– Точно нормально?
– Да, – кивнула девушка и ловко, словно обезьянка, вскарабкалась наверх, несмотря на весь ее вес.
– В принципе, вы правы, конечно, – пожала плечами боевичка, помогая перетаскивать уже застеленные постели.
Я надеюсь, что мое залезание на верхнюю койку выглядело так же легко, как у Ганы, но что-то мне подсказывает, что напоминала я совершенно другое животное, а именно, корову на льду. Отвыкла уже, ведь последнее время-то я внизу спала.
Мы переоделись, улеглись, и Кали выключила свет. Да уж, совершенно непривычно спать в одной комнате с тремя посторонними людьми. Благо, что девочки на первый взгляд адекватные и неплохие. Честно говоря, я боялась, что старшекурсница начнет зарываться. А учитывая то, что они все, по факту, для меня старшекурсницы, моя жизнь могла бы стать очень нерадостной. Хотя, казалось бы, куда больше-то?
Про свой новый дар я уже успела подзабыть. Он никак себя не проявлял с момента моего возвращения в общежитие. Тем больше я удивилась, когда меня шибануло удушливой волной горя, вины и страха.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы выстроить щиты, которые несколько раз срывались из-за силы эмоций. Но только после того, как все получилось, я смогла соображать нормально.
Большую часть этого эмоционального заряда, думаю, я получила от Ганы. Она ворочалась, видимо, не могла заснуть. Но на самом деле, этими чувствами было пропитано все общежитие.
Я не знала, сколько у нас погибло людей и сколько пострадало. Статистики, на момент моего прихода к Алеку, еще не было. Да и посчитают, наверное, только через пару дней – сейчас и более насущные проблемы есть. Хорошо хоть вспомнили, что людей надо кормить и поить.
И кстати, этот забавный фрукт – валия – вовсе не показался мне мерзким. По вкусу он был похож на грейпфрут, но более сочный и не нуждающийся в очистке. Мечта, короче, а не фрукт. А то, что местные ничего не понимают в еде – это я давно заметила.
Но возвращаясь к моим ощущениям… Я, конечно, не могла почувствовать все общежитие. Опытным путем мы с Зеером выяснили, что обхвата моего дара сейчас хватает максимум на семь-восемь метров. Потом дистанция может и увеличиться, но не факт. Какие-то отголоски сильных и концентрированных эмоций я чувствую и с большего расстояния, например, когда твари напали. Но сейчас такого и в помине не было.
Да, в общежитии кто-то не спал, переживал, горевал, но это не было чем-то массовым и концентрированным. Так что это либо Гана, либо кто-то на этаж выше или за стенкой. А может и все вместе.
Хотя, честно говоря, не знаю, может ли мой дар что-то ощущать через кирпичные стены. Через деревянные в доме у Алека может, а тут не факт.
Конечно, спать это все здорово мешало. Чтобы удерживать щит нужна концентрация, а чтобы сконцентрироваться нужно не спать. Как только я начинала дремать, защита падала, и я опять просыпалась. Но в конце концов, дар смилостивился над моим бедным телом и сам по себе отключился.
И я провалилась в блаженный сон, даже не успев порадоваться этому факту.
Глава 22
Ночью я несколько раз просыпалась, улавливая чужие эмоции. Но выстраивать щиты удавалось все лучше, ну или людям просто что-то снилось, и от того шквалом чужих чувств меня не сшибало, как в прошлый раз.
Утром нам опять выдали сухпайки. Ну то есть как выдали, тот, кто пришел к главному корпусу, тому дали. Вечером-то еду разносили по комнатам, чтобы народ по темноте не шлялся, а вот когда рассвело, можно и прогуляться.
Минус в этом был только один – большая вероятность попасть на хозяйственные работы. Меня тоже припахали, потому что еще вчера убедились, что я в состоянии оказать первую помощь. Вот только у меня была с этим проблема – раненые ведь далеко не довольные и счастливые люди, так что ворох их негативных эмоций меня в итоге просто поглотил. В какой-то момент я не успела поставить щиты и чуть не потеряла сознание. Хорошо, что это увидела Мали и отозвала меня на пару слов.
– Где твой артефакт? – нахмурившись, спросила она.
– Сгорел, – я вынула шнурок, показала то, что осталось от камешка. Да, носить его теперь бесполезно, но он был выдан по описи и должен быть так же сдан.
Понятно, что со всеми этими событиями, списать в утиль можно все, что угодно, но делать это никто ради меня не обязан. Так что я в любом случае должна его вернуть, пусть и в таком виде. Надеюсь, меня не заставят компенсировать его стоимость.
– Я поищу второй, его, вроде, никому не отдали. Но не уверена, что найду и что он будет пригоден к работе, – она обвела рукой царящий разгром.
– Спасибо. Кстати, поздравляю!