– И Арарат начнет поедать ее?
– Не совсем так. Еще девять месяцев, пока не разовьются органы поглощения и пищеварения, мы будем обрабатывать исходный материал. И только тогда биотоп будет прикреплен непосредственно к скале. Мы надеемся, что биотопы следующего поколения будут с самого начала способны самостоятельно поглощать минералы.
– Из маленьких желудей…[2] – пробормотал я.
– Совершенно верно. Хотя они не однородны, как семена деревьев. Семя биотопа представляет собой конструкцию из множества симбионтов; мы не знаем, как задать точную копию целого биотопа одной цепочкой ДНК. Пока не знаем, во всяком случае. К сожалению, исследования в биотехнологии сильно тормозятся на Земле из-за сильной ассоциации со сродственной связью. Именно поэтому Пенни так хотела перевести свою компанию сюда, где можно работать без помех.
– Да, кстати…
Он опустил голову:
– Я знаю. Ее завещание.
– Если можете, просто подтвердите то, что мне рассказал Энтони Харвуд.
– Ох, Энтони. Знаете, вы произвели на него сильнейшее впечатление. Он не привык к такому обращению. Его сотрудники относятся к нему с большим уважением.
– Вас подключили к нашему с ним разговору?
– Подключили почти всех.
Было приятно думать, что у меня, оказывается, есть молчаливые свидетели того, как Мистер Франт быстренько сдал назад при первом же серьезном нажиме на него. «Но это крайне непрофессионально, Харви», – укорил я себя.
– Завещание, – напомнил я.
– Да, конечно. Объяснения Энтони в той или иной степени правдивы. Деньги будут направлены на юридическую борьбу на Земле. Но наша цель не только выкуп контрольного пакета, это привело бы лишь к замене нынешнего совета директоров ЮКЭК на наших доверенных лиц. Бостон стремится к тому, чтобы предприятия по добыче гелия-три стали коллективной собственностью всех жителей Эдена. Мы готовы выкупить все доли компании, даже если потребуются десятилетия или целый век, чтобы выплатить кредит. Если независимость Эдена будет не просто символической, мы должны стать полными хозяевами своей судьбы.
– Спасибо.
Я чувствовал, как тяжело ему говорить об этом деле, да еще и с таким, как я. Тем не менее он не скрывал своей гордости. Когда он говорил о Бостоне и о «нас», я понимал, насколько он предан этому идеалу. Странная это организация: едва ли можно найти двух так сильно отличающихся друг от друга людей, чем Петр Зернов и Энтони Харвуд.
– Я очень горжусь тем, что Пенни внесла меня в список, – сказал Петр. – Я надеюсь оправдать ее ожидания. Возможно, она хотела, чтобы был услышан и мой скромный голос. Я чувствую себя не в своей тарелке в обществе всех этих миллионеров и крупных игроков. По сути, я всего лишь профессор биотехнологии из Московского университета, взявший трехлетний отпуск для работы в ЮКЭК. Подумать только, москвич в тропическом климате. Моя кожа постоянно обгорает и шелушится, а от яркого света осевой трубы нередко болит голова.
– Вы намерены вернуться?
Он посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом.
– Не думаю. Здесь, несмотря ни на что, еще так много предстоит сделать. Даже ЮКЭК уже предложила постоянный контракт. Но когда-нибудь я бы хотел снова заняться преподавательской работой.
– Так в чем же дело, Петр? Неужели вас отталкивает сам факт работы на совет директоров ЮКЭК? Люди вокруг Юпитера живут и трудятся на тех же условиях. Или вы настолько увлечены старыми идеалами коллективизма?
– Вы спрашиваете, потому что я русский? Нет, это не просто слепая приверженность коллективизму во имя освобождения рабочего класса. Юпитер предлагает нам уникальную возможность; здесь такие колоссальные ресурсы, столько энергии, что при грамотном использовании мы могли бы создать особое общество. Общество, которое благодаря сродственной связи отличалось бы от всех, существующих до сих пор. Шанс создать нечто новое выпадает в человеческой истории чрезвычайно редко, вот поэтому я и поддерживаю Бостонскую группу. Нельзя допустить, чтобы развеялась даже самая хрупкая надежда. Любое бездействие с моей стороны было бы преступлением, которое омрачит всю последующую жизнь. Я уже говорил, что биотопы следующего поколения сразу смогут усваивать минералы, но они способны и на большее. Они будут синтезировать пищу особыми железами и бесплатно кормить все население, не требуя ни машин, ни полей для выращивания продуктов, ни морозильных установок. Это же великолепно, настоящее чудо. Из полипа можно выращивать дома или храмы, если захочется. А наши дети уже сейчас показывают, какими добрыми и порядочными могут быть люди, когда они растут, разделяя мысли друг друга. Вы понимаете, Харви? Здесь так много возможностей для нового образа жизни. А когда мы добавим экономическую базу от добычи гелия-три, возможности станут безграничными. Биотехнология вкупе с точным машиностроением будут развиваться такими темпами, каких никогда не позволит Земля. Даже пояс О’Нейла страдает от запретов, накладываемых глупцами вроде папы, и от ограничений, вводимых собственным населением, страдающим инерцией и не желающим менять существующий порядок, боящимся новизны. Здесь не будет ничего подобного, Харви, здесь наше развитие не станут ограничивать никакие рамки. Это новый мир, о котором мы так долго мечтали, новый мир как для физических, так и для духовных сторон человеческой расы.
Вопреки своим убеждениям (я говорю об официальном положении) я не мог не восхищаться группой Бостон и ее целями. Есть что-то трагически привлекательное в стремлении отважных борцов за справедливость преодолеть стоящие перед ними преграды. А преграды невозможно недооценивать: корпорации, обладающие колоссальной силой, по большей части никем не контролируемой. Международные суды они в состоянии подкупить, потратив лишь незначительную часть своих доходов. Мне опять не давала покоя мысль о намеренном устранении Пенни Маокавиц. Ее гибель, особенно сейчас, была бы очень выгодна ЮКЭК.
В одном Петр был безусловно прав: Эден – особое место; и образовавшееся здесь общество настолько близко к идеалу, насколько я вообще мог себе представить. Эти люди заслужили свой шанс. Шанс вырваться из-под гнета ЮКЭК, озабоченной лишь повышением доходов ценой всего остального.
– Вы говорите очень разумные вещи, – сочувственно произнес я.
Его мясистая ладонь крепко стиснула мое плечо.
– Харви, ваш разговор с Энтони стал сюрпризом для многих из нас. Мы ожидали, что ЮКЭК пришлет сюда… ну, скажем, более категоричного шефа полиции. Я хочу сказать, что Энтони не имеет решающего голоса, мы ведь пытаемся построить демократическое общество. Не знаю, как вам это понравится, но мы рады каждому, кто захочет остаться и честно выполнять свою работу. Ведь вы, к моему сожалению, были правы, говоря, что людям еще долгое время не обойтись без полиции. А я уверен, вы хороший полицейский, Харви.
Я постарался попасть на обед домой, ведь с самого приезда провел с близнецами не больше двух часов.
Мы уселись за большим овальным столом в кухне, распахнув двери в патио. Сервиторов нигде не было видно. Джоселин, вероятно, сама приготовила еду. Я не стал ее спрашивать.
Натаниэль и Николетта пришли с мокрыми волосами.
– Мы плавали в озере на южной оконечности, – оживленно рассказывал мне Натаниэль. – А до бухты водного спортивного центра добрались в вагончике монорельса. В скалах, где расположены фильтрующие органы, есть огромные желоба и водопады, даже можно кататься на водных мотоциклах. Там так здорово, папа. Джесс помог нам стать членами клуба.
Я нахмурился и повернулся к Джоселин.
– Я думал, они должны быть в школе.
– Папа! – протестующе воскликнула Николетта.
– На следующей неделе, – сказала Джоселин. – Они начнут в понедельник.
– Хорошо. А кто такой Джесс?
– Мой приятель, – сказал Натаниэль. – Мы познакомились вчера в дневном клубе. Мне нравятся здешние люди, с ними намного проще, чем в аркологии. Они все знают, кто мы такие, но даже не пытаются нас задирать.
– А почему они должны вас обижать?
– Потому что мы дети шефа безопасности, – сказала Николетта. Мне показалось, что этому слегка раздраженному тону она научилась у меня самого. – В Дельфийской аркологии это не повышало нашу популярность.
– Вы никогда не говорили мне об этом.
Она с демонстративной медлительностью облизала вилку.
– А ты спрашивал?
– Ах да, конечно. Я предок, я виноват. Я всегда виноват.
Ее лицо засияло улыбкой. А я впервые заметил ее веснушки.
– Конечно, папочка, но мы делаем тебе скидку. Да, кстати, могу я взять попугая? Здесь очень красивые красные длиннохвостые попугайчики, я думаю, такое оперение они получили вместе с новыми генами. Они как летающие радуги. Неподалеку на площади есть магазинчик, где продаются яйца. И очень недорого.
Я чуть не подавился листом салата.
– Нет, – ответила Джоселин.
– Ой, мама, у них нет сродственной связи. Это просто домашние любимцы.
– Нет.
Николетта перехватила мой взгляд и поджала губы.
– А как продвигается расследование убийства? – спросил Натаниэль. – На озере все только о нем и говорят.
– Правда?
– Да. Все уверены, что Маокавиц была борцом за независимость и ЮКЭК ее ликвидировала.
– Это правда, папа? – нетерпеливо подхватила Николетта.
Джоселин перестала есть и тоже повернулась ко мне.
Я повозил по тарелке кусочек курицы.
– Нет. По крайней мере, частично. Маокавиц действительно состояла в группе, обсуждавшей вопрос о независимости Эдена; люди годами рассуждали об этой проблеме. Но компания не убивала ее. В последние несколько лет у фирмы было множество возможностей, и агенты могли организовать смерть в результате несчастного случая. Восемнадцать месяцев назад Маокавиц посещала Землю, так что руководство ЮКЭК при желании могло все сделать там, и никто не задавал бы лишних вопросов. А вот такое показательное убийство компании совершенно не нужно. Ясно же, что если не полиция, то местные жители в первую очередь будут винить ЮКЭК. И это неизбежно заставит людей сочувствов