– Неправильно, Аманда Фоксон. Все, что они замышляют частным образом, касается полиции.
– Это смешно.
– Разве? Вы живете в округе Харрисберг, семья первопроходцев, следовательно, вы христиане, не так ли?
– Нет, строго говоря, мы атеисты.
Дерри покачала массивной головой.
– Это вам не поможет. Со временем сами поймете. Стоит им зацепиться за этот район, и через пять лет вокруг вас будут одни евреи. Это же настоящее вторжение, спросите порядочных людей, которые жили в Мэнтоне. В местных школах они начнут преподавать свои догмы, их оптовики раскинут новые торговые сети, куда вам хода не будет. Вас выкурят с этой фермы ради какой-нибудь кошерной семейки, и вы отдадите ее за гроши, потому что других покупателей не найдется. А ваш драгоценный Гай сможет выжить только в том случае, если совершит обрезание и пройдет обряд бар-мицвы.
– Все это жалкие измышления. Вы это понимаете?
– Посмотрим. Если бы вы выглянули из своей райской долины, вы бы увидели, что процесс уже начинается. Политика Центрального правительства больше здесь не работает. Эти ублюдки душат нас своими принципами расселения. Они не слушают наших жалоб, а только шлют и шлют чужаков, не принадлежащих к обществу первопроходцев. Со временем вы придете к нам, Аманда, и, когда это произойдет, когда вы вспомните о своих корнях, мы с вами будем помогать друг другу.
Гончая потрусила к пикапу и стала обнюхивать его задний борт. Аманда не осмелилась оглянуться на Джейн.
– Что вы здесь делаете? Зачем вы приехали?
Дерри, нахмурившись, следила за собакой.
– Мы состоим в подразделении С-15 города Харрисберга.
– Простите, но я не разбираюсь в полицейских подразделениях. Что это означает?
– С-15 отвечает за борьбу с мятежниками. В основном мы вылавливаем террористов. И сейчас мы охотимся за особо опасным типом. Абдул Мусаф. Прошлым вечером он распылил струю вируса в галерее Финсбери. Пятнадцать человек попали в госпиталь с раковыми метастазами, расползающимися по всему телу. У двоих зафиксированы опухоли в мозгу. С этим уже не справиться. Понятно, что нам хотелось бы с ним поговорить. Вы не видели поблизости никого похожего?
«Я должна сказать ей, – думала Аманда. – Вирусная струя – это чудовищное оружие против невинных людей. Но я не уверена, что женщина, считающая евреев чумой, говорит правду».
– Нет. А должна была?
– Он убил одну из наших собак, преследовавшую его в паре километров от вашей дороги. Но и сам пострадал в схватке. Так что далеко уйти он не мог.
– Ладно, мы будем посматривать вокруг.
Гончая покружила у пятна влажной земли перед кухонной дверью.
– Правильно. – Дерри подозрительно поджала губы, и не думая расслабляться. – Ну а ты, еврейка? Ты видела его? Он, знаешь ли, мусульманин, член Легиона.
– Нет, я никого не видела.
– Ха. Как всегда, ничего не знаю, ничего не видел. Ладно, я не думаю, чтобы вы стали покрывать тех, кто носит полотенце на голове.
– Если вы христиане, почему держите при себе собаку со сродственной связью? Папа, как мне кажется, еще сто лет назад запретила это верующим.
Гончая резко подняла морду и уставилась на Джейн. Губы снова разошлись, на землю упали длинные капли вязкой слюны.
– Не искушай судьбу. Я тебя не арестовала только по той причине, что не хочу тратить деньги налогоплательщиков на такие мелочи. Как только закончите здесь работать, отправляйтесь обратно, в свой драгоценный Тасмал.
– Да, сэр.
Дерри презрительно хмыкнула.
– Прислушайтесь к моему совету, Аманда Фоксон, гоните этих воришек вон со своей земли, как только урожай будет убран. А на следующий год нанимайте порядочных христиан. Обратитесь в союз, у них есть списки временных рабочих.
– Я запомню ваш совет.
Если сержант Дерри и распознала иронию, она никак этого не показала. Она натянула повод и развернула своего жеребца. Гончая потрусила впереди лошадей.
Аманда только сейчас поняла, что сильно вспотела, а мускулы голеней подергиваются, как будто она пробежала до города и обратно. Джейн ласково похлопала ее по плечу.
– Неплохо для начинающего бунтаря. Ты ее осадила.
Гай прижался к бедру Аманды и обнял за талию.
– Она такая ужасная, мама.
– Я знаю. Не бойся, она ведь уехала.
– Но наверняка вернется, – тихонько пробормотала Джейн. – Такие быстро не отстанут. Твой файл теперь у нее в памяти.
– У нее нет причин возвращаться, – возразила Аманда.
Она легонько подтолкнула Гая к Ленни, а сама вернулась в дом.
Блейк помогал Фахуду подняться по ступеням из погреба. Оба дрожали от холода.
– Ты заражал людей раком?
Фахуд, задыхаясь от усилий, выбрался наверх.
– Это вам сказали полицейские?
– Да.
– Они солгали. Я нарушаю много законов этой планеты, но я не чудовище. Я бы не стал применять подобное оружие. И знаете почему?
– Расскажи.
– Потому что у нас тоже есть дети. Если бы Легион начал кампанию террора, против нас применили бы те же меры.
– Так оно и есть. Все вы боретесь друг с другом. Маньяки.
– Да. Но пока еще мы ограничиваемся диверсиями и ликвидацией ключевых фигур противника. Аллах свидетель, дальше этого мы не зашли. Если это случится, мы все пострадаем, весь этот мир будет страдать.
– Зачем? Зачем вы это делаете?
– Чтобы защитить себя. Защитить свой образ жизни. Точно так же, как сделали бы вы, если бы что-то угрожало ферме. Мы имеем право сопротивляться империализму Центрального правительства.
– Уходи, – только и сказала Аманда. В ее глазах набухали слезы разочарования. – Уходи и никогда не возвращайся.
Пикап загрузили ящиками яблок для очередного регулярного рейса к станции Найтсвилль. Во время погрузки несколько мужчин-сборщиков входили и выходили из дома и все были в широкополых шляпах, скрывающих лица. Фахуд, одетый в комбинезон Ленни, тоже вышел и направился к пикапу. В кузове он улегся в узкий, словно гроб, проем между ящиками, а сверху поставили следующий ряд.
Блейк уехал, когда до захода солнца за горы оставалось меньше часа. Аманда старалась не выдать беспокойства и занималась привычными делами по хозяйству. Сборщики в саду трудились до самых сумерек. В амбаре, на гриле с солнечной батареей, готовился их ужин. После работы все приняли душ и расселись во дворе, ожидая, когда будет еда.
Аманда, обгладывая куриное крылышко, вышла к воротам. Отсюда она увидит свет фар возвращающегося пикапа. Если Блейк не отступил от маршрута, он бы уже приехал минут сорок назад.
Гай вскарабкался на низкую ограду и сел, болтая худенькими ногами.
– Мне не понравился сегодняшний день, – с серьезным видом заявил он.
Аманда прислонилась к ограде и положила руку ему на плечи.
– Мне тоже.
– Эта толстая женщина правда офицер полиции?
– Да, боюсь, что так.
– Она никого не любит. В полиции все такие?
– Нет. Чтобы ненавидеть людей другого рода, не обязательно быть полицейским. На Нюване теперь все так делают.
– Все?
– Ну, большая часть, это точно.
– Почему?
– На то много причин. Но главная в том, что Центральное правительство принуждает разных людей жить вместе. Они думают, что так будет справедливо, что люди будут жить в одинаковых условиях. Против этого я не возражаю. Проблема в том, что иммигранты не привыкли к соседству других культур.
– Но они же все вместе жили на Земле.
– Они жили в разных аркологиях: хоть и на одной планете, но порознь. А люди, приезжающие на Нюван, особенно в последнее время, это бедняки. Они не слишком образованны, поэтому крепко держатся за свои привычки, очень упрямы и не особо терпимы.
– Мама, что ты такое говоришь? Сюда всегда ехали бедняки, разве нет? Я помню, папа рассказывал, что у дедушки совсем не было денег, когда он появился здесь.
– Это правда, но дедушка приехал по собственному желанию. Он был первопроходцем, желающим построить для себя новый мир. И в то время почти все люди были такими. Теперь все изменилось. – Аманда показала на ночное небо. – Видишь, сколько звезд? Там не такие планеты, как Нюван. Новые колониальные миры заселяются в соответствии с этнически ориентированной политикой; им помогают разные штаты Центрального правительства, так что туда попадают люди, жившие в одной аркологии. Поэтому они меньше ссорятся.
– А почему люди и сейчас приезжают сюда?
– Потому что Земля перенаселена, а мы довольно близко к ней, всего в семнадцати световых годах. Перелет к нам один из самых дешевых. Вот правительство и присылает сюда тех, кто не может позволить себе оплатить переезд на другую планету. А это в большинстве случаев безработные, мелкие преступники, то есть те, кто не хотел никуда ехать.
– Разве нельзя заставить их перестать слать людей на Нюван? – возмущенно спросил Гай. – Это наша планета. А Центральное правительство может испортить ее.
– Мы не в силах помешать Земле сбрасывать нам людей, потому что тоже подчиняемся Центральному правительству. Хотя многие считают, что так быть не должно. И это другая часть проблемы. В нашем мире теперь нет согласия.
– А мы не можем уехать в этнически ориентированный мир? Такой, каким раньше был Нюван?
Аманда порадовалась, что наступившая темнота скрывает от сына ее слезы. Единственный наивный детский вопрос свел на нет все ее достижения. Три поколения трудились, жертвовали многим и гордились, чтобы передать ему в наследство эту ферму. И что получилось? Она даже не может назвать ее безопасным убежищем от бушующего вокруг безумия. Сегодняшний день разбил и эту иллюзию.
– Других миров с народом Нювана нет, Гай, – сказала она. – Только этот. И нам придется остаться и сделать его лучше.
– Ох. Ну, ладно. – Он засмотрелся на мерцающие созвездия. – А какая из них Земля?
– Я не знаю. Никогда не думала, что важно ее отыскать.
Аманда в последний раз обвела взглядом темнеющий склон. Никаких признаков пикапа не было. Холодное уныние грозило перерасти в полное отчаяние. Не может же Блейк быть настолько глупым, чтобы пойти вслед за Фахудом? Хотя, если их поймала сержант Дерри, дело еще хуже.