Но какая корысть ему от этого? Ладно, про это позже, теперь необходимо убедить Татьяну завтра никуда не ехать.
Павел отлепил от себя Машу, поставил на пол и, присев на корточки, посмотрел ей в глаза.
— Машенька, солнышко, иди поиграй пока, ладно? Папа сейчас с мамой поговорит и придёт к тебе, хорошо?
Маша, немного разочарованная, но послушная, снова уселась на ковёр, увлечённо копаясь в коробке с кубиками. Павел выпрямился и повернулся к Татьяне, стараясь выглядеть как можно более убедительно.
— Танюш, пошли на кухню…— Закрыв стеклянную дверь он посмотрел в её удивлённые глаза, такие милые и родные…глаза какие он последние годы своей жизни мог видеть только на фотографии, а теперь она рядом живая и здоровая, можно до неё дотронуться— это было настолько невероятно, что он коснулся её руки и почувствовал тепло живого тела.
—Послушай, я тут подумал… насчёт завтрашней поездки.
— Что такое, Паш? Ты какой-то странный.
— Да нет, всё в порядке. Просто… знаешь, я что-то неважно себя чувствую. Какое-то предчувствие дурное.
Татьяна нахмурилась.
— Предчувствие? Ты же у меня не гадалка. Что за ерунда? Ты ведь понимаешь нужно навестить могилу мамы и всё такое, мы давно это планировали уже.
— Я понимаю, Тань. Но… может, перенесём? На следующей неделе, например? Я тогда точно буду свободен и смогу вас отвезти на машине.
— На машине? Паша, ты же знаешь, как я боюсь ездить с тобой на машине! Ты права только недавно получил, а я боюсь на такие расстояния на ней ехать. Автобусом надёжнее.
Павел сглотнул. Автобусом… Именно автобусом они и поехали в тот роковой день.
— Тань, ну пожалуйста. Просто поверь мне. Я чувствую, что завтра лучше остаться дома. Мы можем сходить в парк, в кино, в зоопарк, в конце концов! Всё, что захочешь!
Татьяна смотрела на него с подозрением.
— Ты точно в порядке? Или.. ты что-то знаешь? Что должно случится завтра?
— Да нет, правда, всё хорошо. Просто… давай останемся дома..—
Он взял её руку в свою, чувствуя, как дрожат его пальцы.
Она выключила газовую конфорку под кипящей кастрюлей и заставила Павла присесть на стул рядом с собой глядя проницательно ему в глаза.
— Любимый, давай не играть в кошки-мышки, расскажи мне что должно завтра произойти? Ты что-то знаешь, я вижу это по твоему лицу, ты знаешь я давно уже привыкла ко всему живя с тобой и будущее меня не пугает, но я хочу знать заранее, что будет?!
Он вздохнул, помолчал прикидывая, с чего начать откинулся на стуле, потом взял её руки в свои произнёс:
— Танюш, завтра в автобус на каком вы поедете врежется встречная машина и…вы погибнете.
— Что? Откуда тебе известно об этом? — Татьяна была больше удивлена чем испугана.
— Видишь ли…После гм-м, той аварии я продолжал жить здесь и прожил до начала 90-х, пока не решил, что можно попробовать всё изменить, но для этого нужно было попасть в тот коридор через квартиру, где сейчас живут мои родные дед с бабкой. Я приехал к ним и всё им рассказал, они почти сразу поверили мне, потому что сами неоднократно пользовались тем переходом. Но внутри меня вновь поджидал фантом какой забросил сначала на Чеченскую войну, потом в самое пекло великой отечественной, откуда чуть позже удалось попасть уже сюда тоже не без его помощи, за день до вашей гибели.
— Паша, как такое может быть?
Ты пережил нас с Машкой…вернулся в этот год, а кто тогда уехал позавчера в командировку?— У Татьяны начали путаться мысли от этих выкрутасов со временем.
Павел замялся, понимая, что запутался.
— Это…сложно объяснить, Тань. Видишь ли, время нелинейно. То, что я прожил после вашей смерти, стало моей реальностью. Возможно, где-то существует и тот Павел, который сейчас в командировке, а возможно, он уже перестал существовать, растворившись в этой новой временной линии. Я не знаю. Фантом мне объяснил, что наша вселенная имеет огромное количество других миров, как две капли похожих на наш и в каждом из них живут наши копии, и каждый из них имеет свою жизнь. Я и тот Павел, что жил в этой временной ветке не из этого времени, а значит мы не можем существовать вдвоём здесь, поэтому время нас заменило один на одного в этом промежутке, этого дня и года. Но главное сейчас – спасти вас, всё остальное второстепенно.
Татьяна молчала, переваривая услышанное. Её взгляд метался по лицу Павла, пытаясь найти хоть намёк на обман или просто глупую шутку, но видела лишь искреннюю тревогу и отчаяние.
— Допустим, я тебе верю. Допустим всё, что ты говоришь имеет место быть, хотя я мало что понимаю. Но исходя из этого возникает вопрос: даже если мы не поедем завтра, разве это что-то изменит? Если судьбе угодно, чтобы это случилось, то оно случится, верно?
— Нет, Тань! Не верно! Судьба – это не приговор, а лишь один из возможных вариантов развития событий. Мы можем изменить будущее, если изменим настоящее. Если вы не сядете в этот автобус, аварии не произойдёт, время для вас и меня соответственно пойдёт по другой ветке, где вы живы и здоровы. Всё просто.
Он сжал её руки крепче, вкладывая в этот жест всю свою надежду и любовь.
— Пожалуйста, поверь мне. Ради Маши, ради себя, ради нас. Давай просто останемся завтра дома.
Татьяна, всё ещё ошеломленная, смотрела на Павла долгим, изучающим взглядом. Она знала его уже как облупленного, знала все его странности и причуды, но такого… Такого она представить себе не могла. Тем не менее, в его глазах она видела искренность и неподдельную тревогу. И ещё – любовь. Любовь, которая пронеслась сквозь время и пространство, чтобы спасти её и Машу.
— Хорошо, — тихо сказала Татьяна, — Я тебе верю. Не знаю, как, не знаю, почему, но верю. Завтра мы останемся дома. Но, Паша… если ты что-то недоговариваешь, если это какая-то глупая шутка…
— Тань, клянусь тебе, — перебил её Павел, — Я бы никогда не стал шутить такими вещами. Я люблю тебя, люблю Машу. Вы – всё, что у меня есть. И я сделаю всё, чтобы защитить вас.
Он обнял её крепко, прижимая к себе, чувствуя, как постепенно отступает страх и напряжение. Татьяна ответила на объятие, пряча лицо у него на груди. В голове крутились обрывки мыслей, вопросы, на которые пока не было ответов. Но сейчас главное – они живы. И завтрашний день, каким бы он ни был, они встретят вместе.
— Знаешь, — прошептала Татьяна, — А ведь я давно мечтала пойти в зоопарк. Сто лет там не была. И Машка, наверняка, обрадуется.
Павел улыбнулся, облегчённо выдохнув. — Тогда решено. Завтра идём в зоопарк. И пусть весь мир подождёт.
Вечером лёжа крепко обнявшись в постели она спросила:
— Ты сказал, что фантом снова играл с тобой, ты успел побывать сначала на одной, затем на другой войне и вернуться назад, ты ведь мог погибнуть там?! Зачем он это делает?
— Он сказал, что питается энергией, она живит его. И что живой я ему интереснее, чем мёртвый, поэтому он не допустил бы моей гибели там. А энергию лучше всего получить, когда я больше всего проявляю эмоций. Чем сильнее разного рода потрясения я испытываю в момент переброски или пребывания в другом времени, тем больше он получает энергии для существования— по крайней мере я так понял из того, что он рассказывал.
— Расскажи, как ты сумел выжить там…на войне?
— Первая Чеченская война в моём времени откуда я попал сюда ещё не началась, но были все предпосылки, как ты помнишь я не сумел до конца убедить правительственную верхушку, чтобы они приняли меры для недопущения развала СССР, а это значит, что страна практически шаг за шагом идёт к этому и в 1991 году всё развалится. Я видел разрушенные сожённые дома, разлагающиеся трупы какие никто не убирал, сожжённую технику и непрекращающуюся стрельбу, машина на какой нас везли попала в засаду, нас подбили, потом был взрыв мины и я внезапно оказался уже в 40-ых годах, и чтобы объяснить свою форму и современное оружие мне пришлось сказать, что я разведчик с особым заданием. Меня и ещё пару бойцов отправили на позиции к немцам добыть “языка” и заодно найти дорогу по какой они втайне подвозят припасы для гарнизона.
Мы неплохо справились с задачей, но пришлось разделиться—они ушли к своим с пленным немцем, а я отвлекал на себя погоню. Сейчас вспомнил, что когда-то читал про этот подвиг разведчиков, но там они практически все погибали, а теперь получается благодаря мне сумели выжить. А это значит это ещё одна новая ветка во времени появилась.
— Как же это страшно— война! Неужели люди не понимают этого?— Татьяна обняла его рукой за шею.
— Если б только этими войнами всё ограничилось, было бы пол дела, не пройдёт и тридцати лет, как вспыхнет новая какая ещё продолжала длиться до момента моего отбытия из 2024 года.
— Всё, хватит об этом! Давай спать, а то потом кошмары замучают. — Татьяна удобно умостилась к нему под боком и закрыла глаза.
Павел долго не мог уснуть, ворочаясь. Он знал, что ночные разговоры о войне и времени – не лучшее снотворное, но ему было важно выговориться, поделиться тем грузом, что он носил в себе. На нём висела ответственность за каждый свой поступок, за каждое изменение в прошлом, ведь это неминуемо отражалось на настоящем и будущем.
Утром Татьяна проснулась первой. Солнце робко пробивалось сквозь занавески, окрашивая комнату в мягкие золотистые тона. Она тихонько поднялась, стараясь не разбудить Павла, и пошла на кухню. Мысли о вчерашнем разговоре не покидали её. Она поставила чайник и задумалась, глядя в окно. Странно, но страха не было. Было какое-то странное предчувствие, смесь любопытства и надежды.
Когда Павел проснулся, на кухне уже пахло свежим кофе и блинами. Татьяна сидела за столом и читала книжку, Маша играла на полу с куклами. В доме царила атмосфера спокойствия и уюта. Он подошёл к Татьяне и нежно поцеловал её в макушку. — Доброе утро, — прошептал он. — Доброе, — улыбнулась она в ответ. Потом взял на руки дочку и нежно чмокнул её в щёку — Ну что, девушки пойдём в зоопарк?
В зоопарке было многолюдно, дети с восторгом разглядывали животных, родители устало, но с улыбкой следили за ними. Татьяна держала Машу за руку, Павел шёл рядом, внимательно наблюдая за ними. Он ловил себя на мысли, что сейчас, в этот самый момент, он абсолютно счастлив. И это счастье было реальным, осязаемым, несмотря на все временные парадоксы и фантомов.