– А после что было? – не унимался Проф.
– После он жадр достал: заполняй, мол. Тогда-то Виталя ему и говорит: а с какого такого хрена?! Я же вас, гадов, на дух не переношу! Ну и еще загнул, даже девушек не постеснялся. У перквизитора рожа вытянулась, настолько не ожидал. Тогда Валерия и говорит… – Жамыхов посмотрел на меня. – «Игорь, успокойся! Мы же потом, когда их всех замочим, назад его заберем».
– Что, так и сказала – замочим? – Ни разу от нее таких слов не слышал.
– Так и сказала. И еще Ирма вмешалась. Заявляет перквизитору. «Я о вас таких ужасов наслышалась, а как первого вблизи увидела – ну полное чмо!»
– Ирма может! – заухмылялся Гудрон.
– Потом Виталий ему говорит, давай, мол, свой жадр, пока не передумал. Но только единственный. В общем, все на ура прошло. Почти на ура.
– А что было не так?
– Виталя его взял неудачно и, конечно, испортил. Благо, что эта скотина ничего не заметила.
Есть такое дело: если человек не обладает даром эмоционала, испортить жадр легко.
– Игорь, так когда выходите?
– Сейчас и пойдем.
– Только вот что, Петрович, постреляйте куда-нибудь с противоположной стороны. Человек чтобы десять, не меньше. Все-таки у нас перемирие, а вы палите, причем в одну точку. Одно это должно их заинтересовать. Только сильно не высовывайтесь на всякий случай: они же все больные на голову! – высказался Гудрон.
– Думаете, толк будет? – справедливо засомневался Жамыхов.
– Конечно же! – Морда у Бориса была настолько убедительная, что даже я на миг поверил. До следующих его слов: – Если огонь будет массированным, они сразу же отсюда свалят, будь уверен!
– Ладно, пойду все организую. Вам сколько нужно?
– Пять минут.
– Мало, за столько я не успею.
– Тогда давай сделаем так. Первая серия короткая, чтобы мы могли знать, что за ней последует и вторая.
Мы столпились перед дверьми, держа оружие наготове. Наблюдатели на крыше клялись, что на этом направлении им не удалось засечь ни одного перквизитора. Но в густющих кустах, которые начинались метров через пятнадцать, можно спрятаться так, что в нескольких шагах никого не увидишь.
– Ну и чего они там телятся?! – не выдержал Остап.
– Может, что-нибудь пошло не по плану? – высказал предположение Проф.
– Нас бы уже предупредили, – не согласился с ним Трофим.
Тогда-то с противоположной стороны здания стрельба и началась.
– Жиденько что-то совсем, – покрутил головой Янис. – Ну да ладно.
И я, рывком распахнув дверь, выскочил наружу, развив такую скорость, на которую только способен. Ворвался в кустарник, застыл, поведя перед собой стволом, готовый в любой миг разразиться очередью при малейшем признаке опасности. И снова побежал вперед. Спину прикроют, там все будет правильно по секторам, и главное сейчас – как можно быстрее добраться до ближайших развалин.
Глава шестая
– Как будто бы проскочили.
Мы собрались в развалинах дома, в комнате, где на одной из стен висел яркий и совсем не выгоревший плакат знойной красотки в крохотном бикини, которая лежала в гамаке в тени раскидистой пальмы на берегу лазурного моря. Удивительно, что его никто не снял: здесь такие вещи имеют немалую ценность.
– Знать бы еще наверняка, что нас не заметили. – Остап наблюдал из окна за пустошью, но время от времени скашивал на плакат глаза.
Да чего уж там, все мы то и дело на него поглядывали. Изображенная в стиле пин-ап девушка олицетворяла собой безмятежность. Ласковое море, ласковое солнце и наверняка вкусный коктейль в ее руке. Непременно оранжад, судя по цвету, я даже на мгновение ярко почувствовал его вкус в пересохшем от волнения рту. Все-таки преодолеть несчастные пятнадцать метров стоило мне многих потраченных нервов, и руки до сих пор еще нет-нет да и подрагивали.
Красотка олицетворяла то, чего сейчас нам катастрофически не хватало. Во всяком случае мне. Остальным проще – у них жадры. Да, мы находимся в укрытии, но едва только отсюда уйдем, как, вполне возможно, в нас полетят пули. Ненавижу этот звук, в любом его проявлении. Когда они встречают на своем пути ветки, бьют недалеко от тебя в землю или даже просто пролетают мимо. Но самый мерзкий из них – это когда пули вонзаются в плоть, пусть даже и не в твою. Или кто-то для нас невидимый кивнет – давай! А тот, для кого кивок предназначен, рванет чеку, отсчитает пару секунд, сам того не желая побледнев в опасении, что граната сработает сразу, и плавным движением руки отправит ее в цель.
Сюда, в комнату, где на одной из стен висит яркий плакат с красивой девушкой. Наверняка мы унюхаем едкий запах от запала, после чего только и успеем, что напрячься. Как будто вмиг окаменевшие мышцы дадут хоть какую-то защиту от осколков, которые начнут нас пронзать.
– Заберу его потом обязательно, – глядя на плакат, сказал Гудрон.
– Даша его на голове тебе порвет, ценитель прекрасного, – заверил Бориса Янис. – Или ты втихушку любоваться на него будешь?
– На стенку повесит, над брачным ложем, – предположил Трофим.
– Ох, и сколько на ней вмятин появится от его головы! На стенке, – уточнил Остап.
И черт бы его побрал, он улыбался. Впрочем, как и другие.
– Значит, так, – прервал всех я. Меня почему-то охватила злость. Или зависть. Да, наверное, все же зависть: шуточки себе позволяют, когда вокруг вот это все. – Первоначальная наша задача – взять языка. Отходить далеко не будем, где-нибудь поблизости постараемся его найти. Дальше все зависит от того, что мы от него узнаем.
– Резонно, – кивнул вмиг посерьезневший Гудрон так, как будто мы не обговаривали это заранее и он только что узнал. – Рядом наши телодвижения не так бросятся в глаза. Наверняка их тут неподалеку немало шастает. Главное, увидеть первыми.
– Ну тогда приступай.
Одних балахонов грязно-коричневого цвета – обычного наряда перквизиторов, будет мало, необходимо еще и рожи размалевать.
– Начну, пожалуй, с Остапа, – заявил Гудрон.
Оценивающе на него посмотрел, как будто собирался не наносить жирные полосы, а как минимум сделать на холсте карандашный набросок, чтобы затем оформить его в портрет. Трофим, занявший место Остапа возле окна, усмехнулся, но промолчал. Гудрон взял Остапа за подбородок, повернул его голову туда-сюда, мазнул обугленным куском коры пробкового дерева по кончику носа, сделав его угольно-черным, и заявил:
– Следующий!
– Чего?! – Остап даже жадр изо рта в ладонь выплюнул.
– Ладно, сам напросился: сейчас я тебя в Максимку из того самого фильма превращу.
– Ты как надо делай!
– Тогда язык высунь.
– Язык-то зачем?
– Закамуфлирую: подбородок им прикроешь.
И мне почему-то стало легче. Причем настолько, что я уверовал полностью – все у нас получится. И не убьют никого, и даже не будет раненых. А причиной всего-то были незамысловатые шутки Гудрона.
– Боря, а себе ты рожу сам размалюешь? Нет? Так вот, я этим лично займусь. И первым делом на твоем лбу слово из трех букв изображу. То самое, которое на заборах пишут. А там, глядишь, и как новый позывной приживется вместо Гудрона.
– С тебя станется! Ладно, уговорил.
И Гудрон нескольким размашистыми движениями покрыл лицо Остапа толстыми линиями. Следующим был я, но Борис и тут остался верен себе.
– Теоретик у нас командир, так что ему покрасивше. Жаль, конечно, что цвет только один.
Хотя чего могло быть красивого в той мазне, которой он покрывал нам кожу?
– Ну все, выдвигаемся, – заявил я, когда все было закончено. – Наша цель по-прежнему вон та высотка.
Их здесь хватало, многоэтажных домов, но именно к ней можно прокрасться относительно легко, поскольку ее нижние этажи не были видны из-за густой зелени.
Когда мы с Гудроном и Трофимом осматривали местность вокруг, то единодушно пришли к выводу, что тут обязательно должны быть наблюдатели – слишком хорошо с нее просматривался Дом культуры. А также наметили именно это направление, если Жамыхову и остальным придется прорываться с боем, и не мешало бы его осмотреть.
Я шел первым, и какое-то время нам удавалось быть незамеченными. Ну а затем то ли нас покинула удача, то ли так сложились обстоятельства, но мы нос к носу столкнулись с группой перквизиторов.
– Контакт! – не заботясь о тишине, заорал я, кидаясь в сторону и одновременно нажимая на спуск.
Промахнуться с такой дистанции было сложно даже в полете. И еще нас спасло то, что перквизиторы замешкались, пусть и на миг: наша маскировка все-таки сработала. Позади меня загремели выстрелы, и уже только затем враг ответил огнем на огонь. Показавшись из-за камня, за которым успел укрыться, я выстрелил в смутные очертания человеческой фигуры, едва угаданные сквозь заросли. И еще раз – на треск ветвей откуда-то сбоку.
– Теоретик, цел?
Рядом со мной нашли себе укрытие за камнем сначала Трофим, затем другие, и последним Гудрон. Он и задал вопрос.
– Не видишь – голова в трех местах навылет прострелена.
Получилось довольно зло, но Гудрон заулыбался.
– По-моему, всех сделали, – предположил Гриша.
– Не уверен, возможны недобитки. И не забывайте – нам нужен язык. Проф, давай за мной, слева зайдем.
Вячеслав выглядел как обычно. Ничто в нем не напоминало о том, каким он был накануне. То ли встреча с Ирмой так на него повлияла, то ли была другая причина. Спокойный, собранный, с особым прищуром глаз. С размалеванным полосами лицом – типичный коммандос, хоть на картинку. Поди тут догадайся – почти кандидат наук. И еще мне почему-то вспомнились его недавние слова: «Хотел бы я сегодняшний встретиться с некоторыми своими оппонентами!» Судя по выражению его лица, ничего хорошего такая встреча им не сулила.
Сделав по зеленке небольшой круг, мы с ним вернулись туда, где слышались приглушенные голоса, чтобы увидеть следующую картину. Гудрон, уложив перквизитора набок, коленом давил ему на внутреннюю часть бедра почти у самого паха, пытаясь передавить артерию. То, что она задета, было понятно с одного взгляда – слишком много крови вокруг, и ее капельки видны на листьях даже на уровне груди. Можно себе представить, какой был фонтанище!