— Ничуть. Отличная идея. — Он вспомнил про цветы и, смущенно посмотрев на них, сунул ей в руки. — Не стоило их рвать. Будет лучше, если вы их выкинете.
— Даже не подумаю. — Она поднесла букет к носу. — Странно, такие красивые цветы — и совершенно не пахнут. Надо поскорее поставить их в воду. Идемте, джентльмены. Я пойду переоденусь. А вы пока попробуйте наш джин. Я прикажу принести вам кувшин.
Она удалилась, оставив мужчин, со смущенным видом сидевших в золотых креслах. Места было так мало, что они практически касались друг друга коленями. Некоторое время оба молчали, потом Фэйрфакс произнес:
— Не подскажете, который час, капитан Хэнкок?
Тот сунул руку во внутренний карман и вытащил часы.
— Самое начало шестого, сэр. Время, на которое я получил приглашение. — Он положил часы обратно и пробуравил Фэйрфакса взглядом. — Я так понимаю, вы закончили свои «церковные дела» — или я вас прервал?
— Нет, я сделал все, что требовалось. Я проведу службу в воскресный день, а затем немедленно отправлюсь в Эксетер.
— Ежели с церковными делами это никак не связано, могу я поинтересоваться, что привело вас в этот дом?
В его вопросе слышалась неприкрытая враждебность.
— Поинтересоваться вы можете, хотя я не считаю себя обязанным отвечать. Впрочем, если это для вас так важно, я отнес письмо мистеру Ганну с просьбой доставить его к почтовой карете до Эксетера, а потом решил прогуляться по дорожке. Увидел ворота и вошел.
Это была чистая правда, пусть и не вся, но, судя по всему, она вполне удовлетворила Хэнкока, который вздернул подбородок и хмыкнул. Что за неотесанный чурбан, подумал Фэйрфакс и впервые за все время порадовался, что остался на ужин, пусть и ради того, чтобы позлить капитана.
Вошла Абигайль с парой кувшинов и тремя стаканами, которые поставила на стол. Хэнкок отослал ее и настоял на том, чтобы собственноручно разлить напиток: две щедрые порции джина, лишь для виду разбавленные капелькой воды. Он придвинул к Фэйрфаксу его стакан:
— Давайте выпьем за ваше благополучное возвращение домой. Желаю вам добраться быстро и без происшествий.
— Быстро и без происшествий.
Фэйрфакс сделал глоток кислой маслянистой жидкости и поморщился.
Хэнкок залпом осушил свой стакан и налил себе второй.
— Ну почему эти женщины вечно так копаются? — пробормотал он, покосившись на открытую дверь.
— Я так понимаю, вы не женаты, капитан?
— Всегда было не до того. Сначала армия, потом собственное дело. Мое хозяйство ведет сестра. В вашем случае, разумеется, этот вопрос не стоит вовсе.
— Нет, как ни жаль.
— Воистину жаль! Впрочем, по моему мнению, мужчине следует жениться только тогда, когда в его жизни начинается определенный этап. В таком случае это становится необходимостью. У преподобного Лэйси — да упокоит Господь его душу! — было бы меньше времени на эту его пагубную страсть, коллекционирование костей и прочей дребедени, ежели бы он имел жену, которая по ночам ублажала бы его в постели. Впрочем, — добавил он, подмигнув, — поговаривают, что эту роль исполняла Агнес.
— Капитан Хэнкок!
— Прошу прощения, юноша. Я вас шокировал. Приношу извинения. Беру свои слова обратно.
Фэйрфакс поставил свой стакан на стол, сложил руки на груди и отвел взгляд, исполнившись решимости не вступать в разговор с капитаном, пока не вернется леди Дарстон. Но молчание затягивалось, и он поймал себя на том, что обдумывает некоторые стороны жизни приходского дома, которые бросились в глаза ему самому: преувеличенное горе экономки, тесноту, которая вынуждала ее спать вместе со своей племянницей, ее ужас при мысли о том, что им придется покинуть дом, — и против воли признал, что в словах капитана вполне могла содержаться доля правды.
Несмотря на свою неискушенность, Фэйрфакс отнюдь не был ханжой. Он вполне понимал, каким образом случаются подобные вещи, и не считал себя вправе судить других. Он и сам, да простит его Господь, не один час провел, тайком предаваясь мыслям о молодых женщинах Эксетера, порой даже в стенах собора. Через некоторое время любопытство взяло верх над решимостью, и он произнес, обращаясь не прямо к Хэнкоку, а к открытой двери:
— Миссис Бадд сказала мне, что вы были в поисковом отряде, который нашел тело отца Лэйси.
— Я не просто в нем был, — отозвался Хэнкок. Судя по всему, ему очень хотелось загладить свою промашку, и тон его стал гораздо более дружелюбным. — Я лично организовал поиски и отправил туда людей с моей мануфактуры.
— В самом деле?
К этому моменту Фэйрфакс уже повернулся к капитану, устремив на него внимательный взгляд.
— О да. Причетник, Кифер — он работает на меня, когда не занят в церкви, — в среду утром опоздал, а когда пришел, сказал, что преподобный отец не ночевал дома и Агнес с ума сходит от беспокойства. Я остановил половину моих машин, чтобы мы могли отправиться на поиски.
— И сколько времени вы его искали?
— Весь день. Когда мы принесли его с холмов, уже стемнело.
— Я слышал, его тело нашли в отдаленном месте.
— О да, отдаленнее не бывает. В лесу, милях в двух к северу отсюда, неподалеку от разрушенной башни. После зимних дождей почва наверху, на холмах, всегда мягкая и коварная — подземные воды прибывают. Видимо, земля осыпалась прямо у него под ногами. Он упал в ущелье вместе со своей лопаткой.
— Похоже, вам очень повезло, что вы его нашли.
— Так и есть. К счастью, Кифер имел некоторое представление о том, где преподобный Лэйси в последнее время проводил свои изыскания, и мы знали, где смотреть в первую очередь. В противном случае на поиски ушло бы несколько дней.
— Кифер знал, куда идти? — встрепенулся Фэйрфакс.
— Грубо говоря, да. Большинство здешних туда носу бы не сунуло по доброй воле из-за местного суеверия. Хотя в одном ему повезло, Фэйрфакс. — Он положил ладонь на колено Фэйрфаксу и наклонился к нему, говоря доверительно, как мужчина с мужчиной. — Полагаю, его смерть была быстрой.
— Почему вы так решили?
— Потому что его успели обглодать лесные звери. Будь он жив, они никогда бы этого не сделали.
На пороге показалась леди Дарстон. Хэнкок бросил на Фэйрфакса предостерегающий взгляд, убрал руку с его колена и незаметно приложил палец к губам.
— О, да вы тут интимничаете! — Она выглядела изумленной, даже слегка задетой за живое. — Может, мне лучше уйти? В противном случае, джентльмены, — она сделала шутовской книксен, — ужин подан.
Столовая располагалась в глубине конюшни и соединялась дверью с кухней. Как и в гостиной, обстановка состояла из предметов, которые явно перекочевали сюда из главного дома: розового ковра с цветочным узором, выцветшего до такой степени, что рисунок был почти неразличим; стола, за которым могли разместиться восемь человек, с разномастными стульями; буфета, на котором стояли два массивных оловянных подсвечника. Леди Дарстон сидела во главе стола, мужчины — по обе руки от нее; между ними стояла ваза с букетом капитана Хэнкока. Она переоделась в длинную черную юбку, голубую блузку и парчовый жакет, рыжие волосы были забраны наверх. Вещи были превосходного качества — как и те, в которых она пришла в церковь, — но явно не новыми, со следами починки; и хотя Фэйрфакс не сразу это заметил, на шее, в ушах и на пальцах не было ни одного украшения. «Мы цепляемся за обломки прошлого», — так она сказала. Прежде чем приступить к ужину, она попросила его прочитать молитву.
Еда была вкусной, хотя и простой: горячий яичный суп и отварной голубь на подушке из шпината с ломтиком бекона; все это приносила с кухни Дженни, кухарка. Подали и красное девонское вино, хотя Хэнкок явно предпочитал джин, поскольку захватил с собой кувшин из гостиной и, поставив его рядом с тарелкой, то и дело подливал джина в свой стакан. Хэнкок принадлежал к тому типу успешных людей, которых Фэйрфаксу нередко доводилось встречать среди состоятельных торговцев Эксетера. Почти не дающие раскрыть рта, но все же (так уж и быть!) занимательные собеседники, пока разговор был им приятен, они немедленно мрачнели и раздраженно умолкали, когда тема не касалась их личных интересов. Поэтому когда капитан принялся увлеченно рассуждать о производстве сукна, о том, что всего один человек, стоящий за одним из его станков, способен за десятичасовой рабочий день произвести столько же, сколько пятьдесят человек, работающих по старинке, и что рано или поздно это приведет к невиданным изменениям в экономике долины и всей страны, Фэйрфакс поймал себя на том, что с интересом слушает его.
— И сколько же дней в неделю они работают по десять часов? — спросил он.
— Шесть. А на седьмой отдыхают, как велено в Библии.
— Мне кажется, работать за станком шестьдесят часов в неделю — это довольно много. Они не жалуются?
— О, только и делают, что жалуются! Но я плачу им куда больше, чем они заработали бы, если бы ткали у себя на дому.
— Но не в пятьдесят раз больше, — заметила леди Дарстон.
— Нет, но на меня ложатся расходы на станки и их обслуживание. — Он повернулся к Фэйрфаксу. — Наши машины приводятся в движение водой и часто ломаются, главным образом потому, что мы не властны над размером реки и силой течения. Весной и зимой оно слишком быстрое, а летом, наоборот, медленное. Природа — величайший тормоз нашего развития.
— Ну, лично я очень рада, что природа сдерживает ваши честолюбивые устремления, — сказала леди Дарстон. — Мне печально было бы видеть, как привычный деревенский образ жизни уходит в прошлое.
— Да, моя дорогая Сара, именно поэтому мы сейчас ужинаем в доме ваших лошадей, в то время как ваш настоящий дом медленно превращается в развалины!
Она рассмеялась:
— Вы только послушайте, мистер Фэйрфакс, как он со мной разговаривает! Неужели вы не заступитесь за меня?
— Мне кажется, леди Дарстон, вы не нуждаетесь ни в моем заступничестве, ни в чьем-либо еще.
— О, еще как нуждается, преподобный отец! Она очень даже нуждается в заступничестве. Просто она слишком горда, чтобы это признать! Вот послушайте: я даю работу примерно половине всех мужчин в долине. Чем больше они производят, тем больше я плачу. Благодаря этому они могут больше тратить на рынке в Эксфорде, а лавочники и лоточники, в свою очередь, — расширять свою торговлю. Благосостояние растет. Какие могут быть возражения?