— Да вы, отец Фэйрфакс, чернее самого дьявола! — Она положила ему на тарелку порядочно мяса и добавила картофелину. — Пища, боюсь, не самая изысканная, но выбирать не приходится.
Остальные разошлись кто куда, и они остались одни.
— Где Хэнкок? — спросил он.
— Пошел поговорить с Шедуэллом. Они с мистером Куиком устроились на ночлег в своем фургоне. — Она нахмурилась. — У тебя все хорошо, Кристофер? Ты прямо сам не свой.
— Я устал, вот и все. И все это дело с капитаном висит над душой, но тебя, я смотрю, это совсем не беспокоит.
Он взял свою тарелку, подошел к столу, налил в кружку местного красного вина и залпом выпил его, снова наполнил кружку, отошел к дереву, в стороне от всех остальных, опустился на землю, спиной к стволу, и принялся за еду. Чуть погодя Сара подошла и присела рядом с ним:
— Если тебя так беспокоит задержка, я сейчас же пойду и все ему расскажу.
— Не надо. Подожди до утра.
— Честное слово, я обязательно с ним объяснюсь. Это постоянное вранье уже просто невыносимо.
— Ты точно этого хочешь? — с горечью в голосе произнес он; ему хотелось побольнее задеть ее. — Если ты будешь все отрицать, и я тоже, чем эта женщина сможет доказать свои обвинения?
— Он все равно ей поверит.
— В глубине души, может, и поверит. Но ты не хуже моего знаешь, что он слишком сильно тебя любит и не призна́ет этого. Будет изо всех сил делать вид, что все в порядке, лишь бы не потерять тебя.
— Ты этого хочешь?
— Возможно, так будет лучше для всех. — Он говорил негромко, не глядя на нее и презирая себя за эти слова. Казалось, говорит не он, а какой-то другой мужчина, вселившийся в него. Не мужчина даже, подумал он с яростью, а жалкий бесхребетный юнец. К стыду своему, он почувствовал, как на глазах выступили слезы. Он не мог заставить себя посмотреть ей в лицо. — Прости меня. Я очень устал.
— Ты его боишься.
— Это правда. Боюсь.
— Я не могу любить труса.
Сара поднялась на ноги и зашагала прочь. Фэйрфакс проводил ее взглядом. Обогнув костер, она направилась к палатке в дальнем конце лагеря и, откинув полог, скрылась внутри. Через полминуты он отставил в сторону тарелку и пошел за ней. Рабочие в свете костра с интересом наблюдали за его личной драмой. Он пригнул голову и вошел в палатку.
Она стояла к нему спиной, очень прямо, в свете свечи. В глаза ему бросились всякие мелочи — одеяло, положенное поверх подстилки, тяжелый глиняный кувшин, таз с водой, кожаная сумка — его сумка — в углу. Именно от этого зрелища, да еще от мысли о том, что она не забыла унести его сумку в безопасное место, у Фэйрфакса сильнее всего защемило сердце. Он подошел к ней сзади и обнял:
— Это я должен обо всем рассказать ему.
Он почувствовал, как ее плечи сперва напряглись, а потом обмякли. Ее лицо, когда она обернулась, было совершенно спокойным — ни намека на слезинку в ясных зеленых глазах. Наоборот, казалось, что они смотрят прямо ему в душу. Внезапно ее губы коснулись его губ. Но через миг-другой она оттолкнула его.
— Ты грязный.
— Я знаю.
Она кивнула на таз с водой:
— Снимай сутану.
Он послушно стянул свое облачение и опустился на колени на одеяло. Сара взяла кувшин и полила ему на голову. Вода в тазу, в нескольких дюймах перед его глазами, немедленно почернела. Фэйрфакс сложил руки ковшиком и ополоснул лицо. Она продолжала поливать, пальцами второй руки водя по его волосам, чтобы вымыть грязь.
— Да у тебя там, наверное, половина всей земли со склона! — засмеялась она.
Вода была холодной и заливалась за шиворот. Прикосновение ее пальцев отзывалось внутри острым наслаждением.
— Какая сцена! — раздался голос Хэнкока.
Фэйрфакс повернул голову так резко, что едва не выбил кувшин из рук Сары. Капитан вошел в палатку. Полог за ним закрылся.
Фэйрфакс пошарил рукой вокруг себя в поисках того, чем можно было бы вытереться, но, не найдя ничего подходящего, поднялся на ноги, как был, полуослепленный, с залитым водой лицом. Внезапно он почувствовал себя ужасно уязвимым, стоя в грязном и мокром нижнем белье. Сара у него за спиной замерла с кувшином в руке.
Хэнкок перевел взгляд с Фэйрфакса на Сару. На его губах застыла жуткая полуулыбка.
— Это не то, чем кажется. — Он кивнул, как будто пытался убедить самого себя. — Можете ничего не говорить. Я знаю, это не то, чем кажется.
— Нет, капитан, — произнес Фэйрфакс; собственный голос показался ему мышиным писком, начисто лишенным всякой убедительности. Но миг настал, он был рад этому и поэтому продолжил: — Боюсь, это именно то, чем кажется.
Хэнкок явно не верил своим ушам:
— Бросьте, Фэйрфакс! Этого не может быть!
— Мне очень жаль. Я должен рассказать вам правду. Прошлую ночь Сара провела в моей постели.
— Нет. — Капитан нахмурился и рассудительно покачал головой. — Нет, нет.
— Ваша сестра видела, как она входила в мою комнату, и подтвердит это. Она твердо намерена все рассказать вам.
Эти слова, казалось, тоже не сразу дошли до разума Хэнкока. Но потом черты его лица исказились, так, словно они медленно оседали, одна за другой. Фэйрфакс наблюдал за его приближением со странной отстраненностью, будто ярость Хэнкока, которая грозила вот-вот вырваться на волю, должна была быть обращена на кого-то другого, а не на него самого. Хэнкок остановился перед ним и протянул правую руку; ладонь коснулась скулы Фэйрфакса, погладила ее. В следующее мгновение пальцы капитана нащупали его ухо и ущипнули — не мочку, а все ухо целиком, — а потом сомкнулись на нем клещами и пригвоздили к месту, в то время как левый кулак с треском прилетел в противоположный висок Фэйрфакса. Палатка пошатнулась, растворилась, исчезла.
Когда Фэйрфакс очнулся, он стоял на коленях. Хэнкок сжимал его горло, большими пальцами сминая кадык, крутя и приподнимая его, как куренка. Он слабо замолотил по запястьям Хэнкока. Боль была страшнее нехватки воздуха. Раздался крик Сары. В глазах снова начало темнеть. Вдруг что-то мелькнуло в воздухе. Послышался грохот, полетели коричневые глиняные осколки, окружив ореолом капитанскую голову. Железные пальцы, стискивавшие его шею, разжались, и он повалился набок.
Раздался глухой удар. Земля содрогнулась. Фэйрфакс подумал, что удар должен был уложить Хэнкока. Но, когда ему удалось приподняться на локте, капитан все еще стоял на ногах, держась за разбитую голову и покачиваясь. Сара сжимала в руках глиняную ручку — все, что осталось от кувшина. Вот странно, промелькнула мысль: они, все трое, еще не успев прийти в себя после схватки, молча хватают ртом воздух, и тем не менее откуда-то доносится крик.
Хэнкок обернулся, прислушиваясь, потом, шатаясь как пьяный и заливаясь кровью, на нетвердых ногах двинулся к выходу из палатки и скрылся. Сара протянула руку. Фэйрфакс взялся за нее, с грехом пополам поднялся на ноги и попытался что-то сказать, но Сара знаком велела ему поберечь дыхание.
— Там у рабочих какой-то шум.
Они последовали за капитаном в ночь.
У подножия башни мелькали огни факелов, метались длинные тени тех, кто бежал к западной траншее. Люди высыпали из палаток. Фэйрфакс с Сарой принялись пробираться сквозь тьму. Неподалеку от траншеи осыпался узкий участок земли. Образовалась трещина глубиной в ярд и длиной в десять футов. Люди стояли в ней, отчаянно работая лопатами и кирками. Кто-то, упав на колени, рыл голыми руками. Другие находились в траншее.
— Это здесь! — кричали они друг другу. — Вот здесь!
Фэйрфакс взял факел и двинулся по дощатому настилу на дне траншеи. За спинами рабочих ничего было не разглядеть. Он поднял факел повыше. В центре группы стоял Хэнкок. Он рявкнул на рабочих, чтобы те расступились, и скрылся из виду. Затем он показался вновь, держа за подмышки чье-то безжизненное тело и, выбравшись из толпы, потащил свою ношу вдоль траншеи. Еще два человека поддерживали ноги. Фэйрфакс принялся раздвигать толпу, чтобы им с Сарой дали пройти. Перед глазами у него промелькнуло белое, безвольно обмякшее лицо: вытаращенные глаза, круглый черный рот, расширенные черные ноздри.
Он поспешил следом за ними на поверхность. Тело уложили на землю. Фэйрфакс осветил его факелом. Хэнкок сунул пальцы рабочему в рот, выгреб оттуда землю, обхватил черные губы своими и с силой выдохнул. Потом оторвался, чтобы набрать воздуха, и выдохнул снова. Из ноздрей рабочего высыпались тонкие струйки земли. Кто-то плеснул ему в лицо водой. Он по-прежнему не подавал признаков жизни. Хэнкок сел на него верхом и принялся ритмично давить на грудь ладонями. Теперь, когда Фэйрфакс смог наконец разглядеть его лицо, он узнал в нем молодого красавца, который первым отозвался на призыв Сары вернуться к работе. Та молча наблюдала за попытками оживить его, прижав руки к щекам.
— Ты не принесешь мне молитвенник и сто́лу? — негромко попросил ее Фэйрфакс.
Когда она вернулась, было уже ясно, что надежды не осталось, и Фэйрфакс, передав ей факел, положил руку Хэнкоку на плечо. Но тот упрямо продолжал давить на неподвижную грудь и вдувать воздух в черные губы, как будто одной силы его воли было достаточно, чтобы вернуть мертвого к жизни.
Наконец Кифер произнес:
— Оставьте его, капитан. Пусть преподобный отец делает свое дело.
— Нет, его еще можно спасти.
Оттаскивать Хэнкока пришлось вдвоем.
Фэйрфакс опустился на колени, закрыл глаза юноши и взял его за руку. Она была еще теплой. На открытые страницы молитвенника падали капли дождя.
— О Господь Всемогущий, — начал он, потом сделал паузу, пока все опускались на колени. — Ныне смиренно вверяем мы душу усопшего раба Твоего, нашего возлюбленного брата, в руки Твои, руки Создателя нашего и всемилостивого Спасителя… — Ветер взметнул пламя факелов и попытался перелистнуть страницу молитвенника. Фэйрфакс придержал ее большим пальцем. — Омой ее, молим Тебя, в крови непорочного Агнца, умерщвленного, чтобы искупить грехи мира… И научи нас, тех, кто остался в живых, в этом и прочих зрелищах смерти видеть, как хрупка и преходяща наша жизнь, и ценить дни, отпущенные нам, чтобы мы могли обратить сердца наши к Твое