– То был хранитель?
– Я… так не думаю. Он был крупным, как воин, не как хранитель. И, кажется, у него… были волосы. Они были убраны назад, но, когда я отбивалась, несколько прядей упали мне на лицо.
– Благодарение богам, – выдохнул Дагмар.
Гисла не поняла, за что он благодарил богов – за то ли, что она осталась цела, или за то, что на нее напал не один из своих.
– Почему он сбежал? Он услышал ваши шаги? – спросила Гисла.
– Он сбежал прежде, чем мы пришли, – ответила Тень. – Иначе мы столкнулись бы с ним на лестнице. Но ты не просто кричала, Лиис. Это был настоящий взрыв. Я думала, у меня лопнут барабанные перепонки. У Дагмара они и правда лопнули.
Из уха Дагмара прямо на плечо его лилового балахона вытекала тонкая струйка крови.
– Простите меня, – сказала Гисла, хотя и не чувствовала себя виноватой. Ее крик спас ей жизнь.
О происшествии рассказали мастеру Айво и остальным хранителям, королю и его страже, но искать преступника никто не стал. Он напал на Гислу, потому что подвернулся удобный случай, – но от мысли о том, что он сумел проникнуть в храм, что он, быть может, все это время ждал в погребе, и Гисле, и другим дочерям было не по себе. Теперь они чувствовали себя еще более уязвимыми, чем прежде. Мастер Айво не счел простым совпадением тот факт, что это случилось после отъезда Байра.
– Поползли слухи о том, что мальчик из храма покинул Храмовую гору. Теперь всем нам следует быть еще более бдительными. Я потребую, чтобы Банрууд обеспечил нам лучшую защиту.
Гисле казалось, что она словно идет по канату, не может вдохнуть полной грудью, не смеет оступиться. Единственной ее целью было не рухнуть в пропасть. Выжить и не сорваться. Те же чувства она видела на лицах всех, кто ее окружал. Напряжение. Скованность. Беспокойство. Эти чувства пронизывали воздух и песнь хранителей. Они бились на ветру. Гисле казалось, что даже Хёд в своей пещере их слышит, что они шуршат, как насекомые, что ползают в почве у них под ногами. Быть может, этот страх проклял земли Сейлока, и опасения обитателей Храмовой горы теперь стали явью.
Долгие недели она обдумывала все, что узнала в ту ночь, когда уехал Байр. Обдумывала совет Хёда. Она клялась, что расскажет мастеру Айво о кровавой руне Дездемоны, но уже в следующий миг сомнения брали верх, и она решала молчать.
Дагмар ходил по коридорам храма в скорбном оцепенении. Однажды вечером она предложила спеть для него, спеть для всех: она желала принести утешение и в то же время страстно жаждала найти в их мыслях какой‐то совет, указание. Пока она пела, не разбирая мотива, ее ладони оказались в руках Дагмара, и он раскрыл ей свои воспоминания. Она увидела крошечного младенца, покрытого кровью, едва родившегося, цеплявшегося за балахон Дагмара, и его мертвую мать, лежавшую под деревьями, в чаще леса. Младенец превратился в ребенка, что ловко карабкался по стенам и легко поднимал гигантские камни во много раз больше его самого. Ребенок стал мальчиком чуть старше Альбы и напал в лесу на медведицу, пообещав со слезами на глазах: «Я в‐всегда б-буд-ду защищать теб-бя, дядя». А потом мальчик стал Байром, и его отослали из храма в окружении воинов Долфиса, и он уехал, ни разу не обернувшись.
Едва допев свою песню, Гисла вырвалась и выбежала из комнаты, оставив Дагмара наедине с его страшной болью, дав сестрам и Тени новый повод задуматься о том, правда ли она так бесчувственна, как всем кажется. Мысли Дагмара вернули ее обратно, к тому, с чего она начала, убедили, что Байра нужно беречь, даже если из‐за этого бедствие в Сейлоке не прекратится. Байр защищал их всех… значит, она должна его защитить.
Король покинул гору вскоре после того, как Байра забрали в Долфис. На границы Эббы и Йорана напали гончие псы с Побережий, и воины всех кланов объединились, чтобы их прогнать. Когда Банрууд вернулся спустя несколько месяцев, землю покрывал снег, а с крыши храма свисали сосульки. Айво велел перекрыть туннель, ведший из святилища в тронный зал. Ему не хотелось, чтобы стража короля, все менее почтительная к хранителям и другим обитателям храма, могла свободно проникнуть в святилище. Но помешать королю и его людям входить в храм не мог никто.
В ночь, когда вернулся Банрууд, он послал за Ги-слой своего воина, Билга. Гисла проснулась от того, что лицо ей обожгло чье‐то смрадное дыхание, а рот накрыла широкая ладонь. Она вновь оказалась все в том же кошмаре, который пережила в погребе.
– Тебя зовет король, – прошептал мужчина.
Вытащив ее из постели, он велел ей идти. Гислу поразило, что он точно знал, где ее найти, и легко сумел к ней пробраться.
Другие дочери неподвижно спали в своих кроватях, но Гисла заметила, что Тень глядит из‐под простыней, словно боясь, что Билг ее увидит. На пороге комнаты Гисла почувствовала, как в ней поднимается злость на Тень, на то, что та не вмешалась, но она поспешила себя усмирить. Тень скрывалась от короля, это было ясно как день, а Билга прислал король.
Гисле лишь оставалось надеяться, что после ее ухода Тень позовет на помощь Дагмара или мастера Айво.
– Дурень из храма теперь далеко, да? Ну и ладно. Я за тобой присмотрю, девочка, – сказал Билг и хлопнул ее по заду, словно кобылу. Гисла кинулась на него:
– Не трогай меня. Держись подальше.
– Ух какая горячая! Совсем не нежная скромница. Я так и думал. В глазах прямо огонь полыхает. – Он снова приблизился и схватил ее за груди, но она издала вопль, от которого даже у нее самой волосы на голове встали дыбом.
Он отвесил ей пощечину.
– Прекрати. Замолкни! – злобно крикнул он. – Теперь у тебя кровь носом идет. Королю это не понравится.
– Не трогай меня.
– Билг! – прорычал король, недвижно лежавший поперек своей кровати.
Билг быстро вытер рукавом лицо Гислы, пытаясь скрыть, что наделал. Гисла оттолкнула его и шагнула вперед, надеясь, что король все увидит и Билг понесет наказание, но король даже не поднял головы.
– Пой мне, дочь Лиока, – простонал он. – Пой, пока я не засну.
Она так и сделала, радуясь, что даже теперь, когда Байра нет рядом, его просьба не изменилась. Король никогда не требовал слов или поклонения. Он лишь требовал музыки, что унимала мучившие его головные боли, приглушала звон в ушах.
Вскоре Банрууд засопел. Когда она перестала петь, он не проснулся.
Но за дверью королевской спальни ее ждал Билг. Она безо всяких колебаний метнулась мимо него и выскочила на лестницу прежде, чем он успел среагировать. Но он резво рванулся за ней и настиг, когда она сбежала по ступеням дворца, прямо посреди площади. Он подхватил ее на руки, зарылся лицом ей в шею.
– Отпусти меня, Билг. Последний, кто пытался завладеть дочерью кланов, сгнил на перекладине северных ворот, – напомнила она.
– У него не было клана, это уж точно. Но я не хочу тебя украсть. Мне нужен лишь поцелуй. Всего один поцелуй этих прекрасных розовых губок. Обещаю, что буду охранять тебя так же рьяно, как мальчик из храма. Спорю на что угодно, ты ведь дарила ему поцелуи? Давала ему потрогать свои груди, поласкать завитки у себя между ног? Мне ничего больше не нужно. И тогда я буду заботиться о тебе так же, как он.
Слыша его вкрадчивые уговоры, Гисла поняла: он рассчитывает, что она поплачет, поотбивается, но потом уступит. На что он точно не рассчитывал, так это на жуткий крик, который она издала, откинув назад голову и предупреждая всех обитателей холма – и замка, и храма, и окрестных домов, – что происходит нечто ужасное.
– Прекрати! – завопил он и от изумления выпустил ее из рук. Ему следовало бы сразу обратиться в бегство, но вместо этого он от злости ударил ее по лицу. Она покачнулась, но не прекратила вопить. Она кричала все громче, так оглушительно, что колокол на башне, вздрогнув, тихо загудел ей в ответ.
Билг снова ударил ее, сильнее, не ладонью, а кулаком, и она повалилась на камни мостовой, ударилась о них головой. Тогда‐то он наконец решил бежать: бросился через площадь к лестнице королевского замка, туда, откуда пришел.
Внезапно на площади оказались Дагмар и мастер Айво. Они подняли Гислу на ноги. Значит, Тень все‐таки их предупредила. Сама Тень стояла в дверях храма, низко опустив капюшон, скрывавший ее белые волосы, и смотрела.
– Кто это был, дочь? Кто тебя обидел? – спросил Дагмар.
– Его зовут Билг. Он один из воинов короля.
– Еще не рассвело… Что все это значит? – пробормотал Айво.
– Я пою для короля… когда его мучают головные боли. Прежде со мной ходил Байр. Но…
– Но Байр уехал, – глухо договорил Дагмар.
– Да.
– Почему мне не сказали о просьбе короля? – Мастер Айво явно сердился.
Гисла взглянула на Дагмара, а тот вновь посмотрел на Айво.
– Не знаю, мастер. Байр мне ничего не говорил.
– И Тень тоже не говорила? – Верховный хранитель никак не мог разобраться, что происходит.
– Тень боялась, что, если отказать королю… он разгневается, – объяснила Гисла, не желая навлекать на Тень ярость верховного хранителя. – Просьба короля… была совсем безобидной. И мне никто не причинял зла… до сегодняшней ночи. – Она не сказала, что вместо нее страдал Байр.
– Как часто ты пела для короля? – спросил Айво.
– Быть может, с дюжину раз за все эти годы, – ответила она.
– И мне ни разу не сказали об этом!
– Ни разу, мастер.
Дрожа от ярости, мастер Айво переводил взгляд с Гислы на Дагмара, с Дагмара обратно на Гислу.
– Мне нужно поговорить с королем. Вы оба пойдете со мной. – И он скрюченными пальцами указал на них обоих.
– Он спит, – сказала Гисла. Не стоило будить короля.
– Меня это не тревожит, – гневно отвечал Айво.
Но когда они вошли в тронный зал, там уже стоял Билг. Он поведал взбешенному королю свою версию происшествия. Волосы у Банрууда спутались, глаза так налились кровью, что казались красными, а лицо опухло от сна.
– Твой крик разбудил короля, – злобно бросил Билг.
– Кажется, твои люди считают, что дочери собраны в храме ради их удовольствия, – без всякого вступления прорычал мастер Айво.