– Я что же, разгневал тебя, мой слепой воин?
Ты сердишься, что я предложил обменять тебя на девчонку? – Когда Гудрун думал, что сумел одержать верх, его всегда переполняли щедрость и благодушие.
Он ел так, словно только что вернулся с поля сражения, глотая пропитанные бараньим жиром ломти хлеба. Один такой ломоть он бросил Хёду. Он хотел, чтобы Хёд разделил с ним завтрак, но Хёд не ел с королем по той же причине, по которой не позволял себе сесть в присутствии его воинов. Он не мог ничем занимать себе руки, не мог притуплять свои чувства. Лишь после того, как Гудрун насытится и выйдет из‐за стола, он сможет поесть.
Король Севера вряд ли спал в эту ночь. Солнце еще не начало согревать воздух, и водяная пыль толстым слоем покрывала землю, приглушая утренний щебет птиц и шаги воинов Гудруна, что сновали от крепости к причалам и от причалов обратно к крепости. Они готовились к отплытию. Соглашение было достигнуто.
– Я не сержусь. Я просто не понимаю твоей стратегии, государь, – спокойно ответил Хёд.
– Этой ночью я встретился с королем Банруудом. После пира. А ты где был? – Тон Гудруна изменился, в нем послышались нотки подозрений. – Я послал за тобой людей, но ты исчез. Ты мог бы присутствовать при составлении судьбоносного соглашения.
– Я сидел на дереве и слушал пение женщины.
Гудрун фыркнул, но трогательное признание Хёда его успокоило.
– Он не отдаст мне певунью.
– Я вовсе не удивлен.
– Ох, да ты все‐таки сердишься, – хмыкнул Гудрун, отправляя в рот крупный кусок баранины.
– Я не понимаю, что за игру ты ведешь, – снова пояснил Хёд.
Гудрун громко глотнул эля, ополоснул им рот и вытер пальцы о штаны.
– Ты говорил, что он не захочет расстаться с девчонкой. Ты был прав. Я лишь хотел дать королю Банрууду почувствовать, что он одержал верх, а я сдался ему на милость. После этого переговоры пошли куда легче. К тому же у тебя появилась возможность показать, на что ты способен.
– На что я способен, – невозмутимо повторил Хёд.
– Ну как ты не понимаешь? Я хочу, чтобы твой отец тебя полюбил. Стараюсь восстановить вашу связь.
В голосе Гудруна звучала хитринка: Хёд услышал, что он ухмыляется. Король не стал больше ничего объяснять и собрался было есть дальше, но Хёд – как Гудрун и ожидал – прервал молчание:
– Государь, он не знает, что он мой отец. Нам нечего восстанавливать.
– Он уже знает. Я ему рассказал, – проглотив очередной кусок мяса, ответил Гудрун.
– Ради чего? – прошептал Хёд.
Он не был удивлен. Гудрун использовал все доступные ему виды оружия, а этим оружием давным-давно снабдил его он сам. Хёду нужна была история, которую сумел бы понять любой: слепой незаконный сын короля жаждет отомстить тому, кто его отринул. Но он понимал, что рано или поздно Гудрун непременно обратит против него все, что знает о нем.
– Ради моих собственных целей, Хёд. – И, словно чтобы подчеркнуть эти слова, Гудрун ударил себя кулаком в грудь, оглушительно рыгнул и снова расхохотался. Этим утром он был в прекрасном расположении духа. – Банрууд сказал, что его дочь станет моей любовницей… ох, то есть, конечно, любимой женой. – Гудрун рассмеялся, восхищаясь своим умением играть словами. – В обмен на это я обещал стать послушным королем Северных земель и не покидать своих пределов. Северяне не станут нападать на Сейлок, а Сейлок не будет грабить земли северян. Отныне все пойдет очень прилично, мирно и по‐семейному. Сегодня мы поднимем паруса, а через месяц я вернусь за своей невестой.
– Вернешься за невестой… куда же?
– Меня пригласили на Храмовую гору. – Раскинув руки в стороны, Гудрун развалился в кресле, так что оно застонало под весом его крупного тела. – В замок короля Сейлока. Могущественный Банрууд хочет показать своим людям, что он сумел приручить короля Севера, спасти свои кланы от ига северян.
– Ясно.
– Ты с нами не поплывешь, – прибавил Гудрун.
Хёд напряженно ждал продолжения.
– Ты отправишься вместе с Банруудом на его гору. Я убедил его в том, что мне нужно иметь на горе своего человека, который будет готовиться к моему приезду и проследит, чтобы меня не предали. Если он тебя убьет, то не сможет надеяться на то, что я сдержу свои обещания.
– Ты в любом случае не собираешься их сдержать.
– Да. Но он считает, что победа за ним. Он пригласил нас на гору, пока будет идти королевский турнир. Сказал мне, что на турнир соберутся самые свирепые воины из всех кланов. Я отвечал, что боюсь попасть в засаду. – Слова короля пропитывала ирония, столь же густая, как бараний жир у него в тарелке.
– У тебя есть все основания бояться, – тихо заметил Хёд.
– Король хочет устроить свадьбу сразу после турнира. Он думает, что это придется по нраву ярлам. Насколько я понял, коронации и прочие праздники всегда устраивают в это время.
– Так и есть.
– Я крайне… неохотно согласился на этот план.
– Понимаю.
– Банрууд велел тебе готовиться к отъезду. Не думаю, что он будет тебе рад. Но ты должен стать ему полезным… пока я не вернусь.
Хёд покрепче обхватил пальцами посох, но кивнул с тем же бесстрастием:
– Ясно.
Гудрун ожидал иной реакции, но Хёд молчал, и это явно прогневало короля. Хёд понял это по тому, как резко тот выдохнул.
– За это время ты должен убедить певунью снова тебя полюбить, – пробормотал Гудрун. – Благодари меня. Хотя ты вряд ли ее захочешь, если она теперь принадлежит королю. – И Гудрун цыкнул зубами. – А ведь она хороша, Хёд. Совсем не проста. Длинные волосы, будто из чистого золота. Фигурка ладная, точеная, а грудь такая, что всю ладонь мне заполнит. Глаза пронзительно-синие, я таких прежде не видел, а рот подобен бутону – губы мягкие, пухлые, розовые. Жаль, что ты не можешь ее разглядеть.
– Я всегда видел достаточно.
Гудрун фыркнул, и Хёд не сумел понять, насмешил он его или разгневал. Король молча смотрел на него, а когда склонился к нему и заговорил тихим, вкрадчивым голосом, Хёд даже не шелохнулся.
– Не подведи меня, Хёд. – Изо рта короля пахнуло бараньим жиром. – И не обмани.
– Я никогда никого не обманывал, – тихо ответил Хёд. – Обманывали меня.
Гудрун снова фыркнул, на этот раз от удовольствия, и с явным облегчением откинулся на спинку кресла.
– Если обманешь, певунья будет моей. Я всегда могу забрать ее себе.
Если даже Банрууд и король Севера о чем‐то договорились, объявлять об этом они не стали. Но северяне готовились к отплытию, и люди короля тоже должны были вот-вот покинуть Гарбо. Бернцы с облегчением и даже радостью следили за сборами, толпились у пристаней и близ крепости ярла, тыча пальцами и судача.
Воины короля оседлали своих коней и загрузили повозки. Король Севера и его люди, включая и Хёда, выстроились, чтобы попрощаться с ними. Оставалось лишь решить, кто первым отправится в путь.
Гислу и Альбу провели в ожидавшую их карету, и они наблюдали за происходившим через окошки, прикрытые задернутыми шторами.
– Думаешь, они отплывут? – не веря своим глазам, шепнула Альба.
– Думаю, да. – И Хёд отправится вместе с ними.
Она не спала всю ночь, надеясь, что он ее найдет. Теперь он стоял рядом с королем Севера, сжимая в руке свой посох, а за плечами у него висели меч, лук и небольшой дорожный мешок. Интересно, прислушивается ли он к ней сейчас, подумалось ей.
– Быть может, отец им что‐то пообещал, – сказала Альба. В ее голосе слышался страх.
Гисла лежала рядом с королем, в его спальне, но не касалась его, пока пела, – она старалась никогда его не касаться – и потому не знала, что он задумал. Быть может, в следующий раз, ради Альбы, ради них обеих, ей следует взять его за руку.
Банрууд осадил коня прямо перед королем Севера, заслонив его собой, но Гисла и Альба все равно услышали его слова.
– Мы приготовили лошадь для твоего человека, Гудрун. Надеюсь, он способен ездить верхом.
– Я пойду пешком, – отвечал Хёд.
– Ты не угонишься за нами, слепец, – возразил Банрууд.
– Я не отстану.
– Хёд не доверяет лошадям, что болтаются у него между ног, – вставил Гудрун.
Его люди громко захохотали, как он и рассчитывал.
– Почему нет? – спросил Банрууд. – Ты ведь не боишься?
– Когда я еду верхом, то слышу лишь лошадь, – спокойно объяснил Хёд. – Сердце коня бьется как пушка, а его инстинкты смешиваются с моими. Я буду куда полезнее, если пойду пешком.
– Рано или поздно он догонит тебя, государь, – сказал Гудрун, и северяне снова расхохотались.
– До Храмовой горы три дня пути, – возразил Банрууд.
– Да. Я знаю. Если отстану, то нагоню вас к концу дня, – невозмутимо ответил Хёд.
Банрууд на миг умолк, и его конь принялся нетерпеливо топтаться на месте.
– Поедешь с каретой. Вон там. На ступеньке для слуг, – и Банрууд указала на карету, в которой сидели Гисла и Альба. – Будет не слишком удобно, но ты не отстанешь, а заодно прикроешь тыл.
– Прекрасно, – сказал Хёд.
И, не проронив больше ни слова, двинулся к карете и вспрыгнул на крошечную ступеньку. Карета качнулась под его весом, а Альба ошеломленно уставилась на Гислу.
– Слепой воин едет с нами, – шепнула она.
Гисла смогла лишь кивнуть и прижала руку к груди, словно удерживая рвавшееся наружу сердце:
– Похоже, что так.
Ее смущала мысль о том, что Хёд услышит каждое ее слово. Скрип колес, толчки кареты и оглушительный топот лошадиных копыт не заглушат их разговоров. Она потрясенно сидела, не говоря ни слова, не веря тому, как все обернулось, и не желая – по многим причинам – обсуждать это со своей юной спутницей. С каждой милей пути, отдалявшей их от бухты Гарбо, настроение Альбы улучшалось, и весь первый час она беспрерывно болтала о том о сем, а потом ухитрилась свернуться калачиком и уснула, сложив руки под подбородком и уткнув лоб в колени. Гисла не спала уже несколько дней, и ее тоже быстро сморило, так что она проснулась, лишь когда в полдень они остановились напоить лошадей и наскоро перекусить. Хёд, весь покрытый дорожной пылью, долго отряхивал одежду и смывал грязь с лица. Кучер добродушно подтрунивал над ним: