В первый день турнира прибыли трое ярлов – Айдан из Адьяра, Лотгар из Лиока и Йозеф из Йорана. Элбор из Эббы приехал на закате второго дня, в окружении своих воинов. Он старался держаться подальше от других ярлов. Бенджи из Берна нарочито отсутствовал.
Альба приветствовала толпы собравшихся воздетыми к небу руками и радушной улыбкой, непринужденно играя роль гостеприимного монарха. Когда она объявила турнир открытым «для всех жителей Сейлока, всех его кланов и всех цветов», в ее голосе не было слышно и тени страха или неловкости. Подданные бросали к ее ногам цветы, воспевали хвалу. В начале каждого состязания она желала его участникам «мудрости, как у Одина, силы, как у Тора, и благосклонности Отца Сейлока», и те сражались так рьяно, словно и впрямь обладали и тем, и другим, и третьим.
Лишь на четвертый день турнира, ближе к вечеру, с дальней смотровой башни послышался одинокий звук рожка, и по толпе пронесся крик.
– Король вернулся! Готовьтесь к прибытию его величества короля Банрууда из Сейлока!
На всем пути от королевской деревни до самой вершины горы трубили в рожки стражи, друг за другом выпевая мелодию, что обрывалась вопросительной нотой. Звук все нарастал, поднимаясь вверх по долгой дороге, ведшей на гору. С крепостных стен слышался другой хор трубачей, отвечавших на полученное с дороги послание.
Целые толпы крестьян и представителей кланов, собравшихся у королевского замка, бросили состязания и устремились к воротам. Ни один клан не желал проявить недостаточное почтение к возвращавшемуся королю, и спустя несколько минут площадь при въезде на гору до отказа заполнилась людьми. Мастер Айво звонил в колокол, требуя, чтобы хранители выстроились перед колоннами храма. Дочерям тоже велели показаться на люди, и Гисла ждала прибытия короля, стоя среди своих молчавших сестер на верхней ступеньке лестницы, на дальнем краю лилового моря хранителей. Дочерям открывался прекрасный вид на всю парадную площадь.
На другой стороне площади, на ступенях дворца, стояли в ожидании короля Айдан, Лотгар, Йозеф, Элбор и Байр в окружении своих самых преданных воинов.
Стражи короля принялись расчищать широкую площадь, от храма до самого замка, тесня любопытных жителей Сейлока обратно на поле, где шли состязания, освобождая пространство для короля и его свиты. Король вернулся в разгар турнира, и это вызвало переполох, к которому воины короля не были готовы: пытаясь прогнать с площади зевак, они валили на землю то одного, то другого. Тем временем из‐за крепостной стены послышался все приближавшийся рокот, и толпа зашепталась и всколыхнулась с недоверием и любопытством.
У Гислы застонало внутри, а ладони вспотели. Она поняла, чтó грядет.
Вновь затрубили рожки, возвещая скорое появление короля, и на ступенях королевского дворца показалась Альба в королевском наряде. Турнир она открывала в длинном белом платье и простом золотом венце, но Банрууд ожидал более пышного приема. Корона Альбы была точной копией короны ее отца – шесть ее зубцов венчали и украшали драгоценные камни в цветах шести кланов Сейлока: изумруды в честь Адьяра, рубины в честь Берна, сапфиры в честь Долфиса, оранжевые турмалины в честь Эббы, коричневые топазы в честь Йорана и желтые цитрины в честь Лиока.
Ярлы посторонились, освобождая Альбе проход, но она не стала спускаться и встала между ними. Слева от нее стоял Байр, справа – Айдан из Адьяра. Услышав, как оттесненные с площади крестьяне, ежась от страха и цепляясь друг за друга, кричат и показывают пальцами на въездные ворота, Гисла отвела глаза от принцессы.
– Он привел на Храмовую гору северян, – прошипела разъяренная Юлия.
– Это король Гудрун, – прошептала Элейн.
Это и правда был он, а с ним пятьдесят воинов-северян.
Гисла сумела побороть неодолимое желание вытянуть шею – ее учили стоять смирно, не привлекая лишнего внимания к храмовым дочерям, – но глазами лихорадочно шарила по толпе в поисках Хёда. Он сидел на одной из повозок обоза. Наверняка он проехал так весь путь от Берна. Посох лежал у него на коленях, капюшон был сброшен на плечи, и, когда она, отыскав, задержала на нем глаза, он чуть приподнял подбородок – словно почувствовал ее взгляд.
Король Гудрун верхом на лошади выглядел устрашающе. Его волосы были собраны в узел, пронзенный костями животных, а глаза обведены черным. И он, и его люди были одеты почти одинаково. Кожаные штаны и рубахи, усыпанные металлическими заклепками, перевязи с мечами и длинные кожаные ремни, крепившие клинки к сапогам. Кони, на которых прибыли северяне, казались крупнее лошадей, привычных жителям Сейлока: у них были толстые спины и ноги, огромные головы и копыта.
– Мой народ. Моя дочь. Мои ярлы. Мои хранители, – прогремел Банрууд, воздев руки вверх и призывая толпу внять его словам. – В стремлении к миру и переговорам я привел Гудруна, короля Севера, осмотреть наш храм и принять участие в нашем турнире. Прошу вас приветствовать его и его людей. Нам нужны верные союзники. Да будет этот визит первым из множества подобных.
Люди встревоженно зашептались. Никто не посмел ослушаться короля, но в приветствии не было радости, никто не кричал, не махал разноцветными флагами. Многие двинулись было к широким въездным воротам, но их оттеснили обратно северяне, заполонившие подъемный мост.
Альба спустилась по ступеням дворца. Долг требовал, чтобы она радушно приветствовала гостей. Байр двинулся вместе с ней. Айдан, вероятно, разделявший его мнение насчет северян, тоже зашагал рядом с принцессой. Йозеф и Лотгар двигались сзади, словно провожая Альбу через парадную площадь для встречи с королем Севера. Элбор, явно не желавший оставаться один, спешил следом за ними, прячась за спиной Лотгара.
При виде Альбы король Банрууд спешился и протянул дочери руку.
– Отец, я благодарю Одина за твое возвращение, – молвила Альба громко, так, чтобы слышала толпа.
Шагнув вперед, прочь от ярлов, она прижала тыльную сторону протянутой к ней руки короля к своему лбу в традиционном приветствии. Затем обернулась к королю Севера, поклонилась ему и снова изящно выпрямилась.
– Мы приветствуем тебя, король Гудрун.
Люди Гудруна одобрительно зашептались, а сам король без лишних церемоний соскочил с коня и схватил Альбу за руку, словно собираясь поцеловать ее пальцы. В последний миг он повернул ее руку ладонью вверх и с преувеличенным наслаждением провел языком от кончиков ее пальцев к запястью. Северяне шумно и весело загудели.
Байр зарычал. Услышав этот низкий, нутряной рык, Гудрун поднял глаза и выпустил руку Альбы.
– Разве в Сейлоке так не делают? – издевательски спросил у Байра король северян. – Или, может, она принадлежит тебе, ярл?
– Позволь представить тебе мою дочь, принцессу Альбу из Сейлока, – вмешался король, смерив Байра мрачным взглядом и поджав губы. – Мальчик из храма снова взялся за старое. Вернулся на гору спустя десять лет и сразу кинулся защищать принцессу.
– Мальчик из храма? – вопрошающе повторил Гудрун.
– Я Байр. Ярл Долфиса, – осторожно и медленно произнес Байр.
Он даже не взглянул на короля, но не сводил глаз с Гудруна.
– А-а, Долфис. Я о тебе слышал. Ты знаменит своей силой. Я хочу ее испытать, – процедил сквозь зубы Гудрун.
– Вот мои ярлы – Адьяр, Йоран, Лиок и Эбба. С Берном ты уже виделся, – произнес король и махнул рукой в сторону мужчин, что стояли за спиной его дочери.
Слова короля разгневали не одного только Байра. Главы кланов подчинялись королю, но не желали считать себя «его ярлами».
Банрууд предложил руку Альбе, и она взяла его под локоть. Ее пальцы лишь чуть касались его рукава, она по‐прежнему горделиво держала спину. Король кивнул хранителям, молча стоявшим на ступенях храма и наблюдавшим за ним. Айво выступил вперед. Он казался согбенным вороном, обвившим когтями свой посох.
– Гудрун, позволь представить тебе дочерей кланов, – сказал Банрууд, шагая к рядам затянутых в лиловые балахоны обитателей храма.
Гудрун с охотой последовал за ним. Часть северян спешилась, подозрительно глядя по сторонам, не снимая рук с рукояток мечей, и зашагала следом за королем.
– Я вижу здесь одних стариков, – насмешливо молвил Гудрун.
Дочерей отличали от хранителей лишь волосы – мастер Айво давно избавился от всех указаний на кланы в их одежде, – но теперь девушки надели капюшоны, скрывая косы.
– Мастер Айво, мы хотим посмотреть на дочерей, – заявил Банрууд, останавливаясь перед верховным хранителем.
– Они не принадлежат тебе, государь. Ты не волен командовать ими или демонстрировать их, – отвечал Айво мягко, словно говорил с капризным ребенком.
Банрууд подошел так близко к Айво, словно тот был его любовницей, которую он шепотом заверял в верности. Но верховный хранитель поднял глаза на Гудруна, стоявшего за спиной короля, и обратился прямо к нему, не обращая на Банрууда внимания.
– Зачем ты явился сюда, северянин? – вопросил верховный хранитель. Тон его был так холоден, что толпа поежилась.
– Хочу посмотреть на твой храм, жрец.
– Я не жрец. Я не спасаю души, не говорю с богами. Я Хранитель Сейлока.
– Какие же сокровища ты хранишь, старикан? – осклабился Гудрун, и его воины захохотали.
– Дай нам взглянуть на дочерей, – крикнул Элбор, соглашаясь с требованием короля. – Они принадлежат народу, а не хранителям.
Горстка представителей кланов поддержала Элбора возгласами одобрения. Другие запротестовали, страшась спутников короля Банрууда, не веря, что тот посмел провести северян за крепостные стены, на их бесценную Храмовую гору.
Бенджи, так и не слезший с лошади и гарцевавший среди людей Гудруна и стражей Банрууда, одобрительно крикнул:
– Ты почитаешь богов, но подчиняешься королю, верховный хранитель!
Лотгар из Лиока согласно буркнул что‐то себе под нос, а Йозеф из Йорана выступил вперед и тоже потребовал показать дочерей.
– Дочери кланов, выйдите вперед, – рявкнул Банрууд, сжимая в руке меч.
Хранители расступились, освобождая путь, и Гисла с сестрами, с ног до головы закутанные в лиловые балахоны, спустились вниз по ступеням храма, пристально глядя поверх головы Банрууда.