– Ровно то, о чем говорю. Король обесчестил и обездолил многих из нас, – повторила она, поднимая глаза на Дреда.
Часовой у восточных ворот с любопытством смотрел на них.
– Не суди слишком скоро, – сказала она. – Умоляю тебя. – Она не смела предупредить их о том, что им следовало покинуть гору. Это лишь укрепило бы их в желании остаться. Им предстояло поступить так, как велел мастер Айво – и сам король. Им предстояло покинуть гору, и ей больше нельзя было их удерживать.
– Найдите Байра… и уходите. Борьба с этим королем ничего вам не даст. Но он пожнет то, что посеял.
– Он тоже предупредил нас, дочь. Быть может, теперь… я наконец понял, – пробормотал Дред.
Он словно пытался распутать клубок событий, до самого основания, но времени больше не было.
– Идите. Прошу, – настойчиво повторила она.
Сестры заметят, что ее нет, к тому же к ним уже приближались два стражника. Не каждый день ей удавалось дважды безо всяких помех вернуться обратно в храм.
Дред взялся за косу в знак уважения, и его воины сделали то же самое. А потом они вышли за восточные ворота, шагая широко и размеренно, так что мечи звенели от каждого их движения.
28 дочерей
Байр шел быстро, почти бежал. Он вылетел за восточные ворота и ринулся вниз по склону горы, словно пастушья собака. Но Хёд, несмотря на все свои умения и способности, не был всесилен. Он мог преодолевать огромные расстояния… но быстро двигаться не мог. Спустя всего несколько минут Байр был так далеко от него, что Хёд его больше не слышал.
У подножия горы Хёд остановился и вслушался, стараясь отыскать брата в многозвучии жизни, которое представлял собой лес.
Он не слышал его.
Но в воздухе еще висел его запах, смесь кедра и ладана, словно в Байре слились ароматы деревьев Долфиса и храмового святилища. Кожа Байра источала их оба, но теперь к ним примешивалось отчаяние, и потому пахло от Байра как от раненого животного, что прокладывает себе путь через лесные заросли.
Хёд вошел в лес и стал пробираться вперед, убеждая себя, что Байр остановится и тогда он, Хёд, сумеет его разыскать. Быть может, на это уйдет вся ночь, но он его отыщет. И расскажет ему обо всем.
Хёд утешался мыслью о том, что Байр покинул гору, и мог лишь молить небеса, чтобы Гисла и другие обитатели храма вскоре сделали то же самое.
Принцесса Альба пропала.
Никому нельзя было входить в храм, никому нельзя было из него выходить.
Спустя пару минут после того, как Гисла вернулась, король приказал запереть двери храма.
Теперь он шагал по покоям дворца, следя за тем, как шли поиски, требуя, чтобы его люди снова и снова проверяли все тайники. Но поиски были безрезультатны. Когда спустя час Альбу так и не нашли, король вернулся в святилище в сопровождении своих стражников, взбешенных не меньше, чем он.
– Где она, Айво? – рявкнул король, возвышаясь над усталым верховным хранителем.
Мастер Айво устремил на Банрууда мрачный взгляд.
– Кто она, государь?
– Моя дочь, – выдавил Банрууд.
– Но, государь… у тебя нет дочери, – пробормотал Айво. – Есть только сын. И его отослали прочь.
Лицо у Банрууда потемнело, взгляд метнулся на женщин и девушек, сбившихся в задней части зала. За последние годы храм стал прибежищем для множества женщин, которым больше некуда было идти. К дочерям храма прибавилось еще двадцать восемь других дочерей.
Король подошел к ним и растолкал в стороны, словно Альба пряталась среди них. После этого он точно так же ринулся на хранителей. За ними последовали Гисла и ее сестры. Банрууд поглядел на нее в последнюю очередь и громко втянул носом воздух, будто почуяв на ее коже запах Хёда. Быть может, так все и было.
Он прищурил глаза и широко раздул ноздри, но потом отвернулся и двинулся обратно к хранителям.
– Снимайте свои балахоны! – велел король. Хранители потрясенно шарахнулись от него. – Снимайте одежду, вы все! – повторил Банрууд, срывая с голов капюшоны, так что в оранжевых отблесках факелов, которые держали в руках стражники короля, показались голые беззащитные макушки.
Банрууд хотел их запугать, застращать, и у него это получилось.
Гисла смотрела, как старые хранители – все, кроме мастера Айво – безропотно покорились королю. Не говоря ни единого слова, они распахнули свои балахоны и сбросили их на пол святилища. Теперь на них были одни только белые ночные рубахи. Дагмара в храме не было. Тени тоже. Гисла утешилась мыслью о том, что они сбежали. Она понимала, что король ищет не одну только Альбу, но еще и Тень, и уничтожит ее, если найдет.
– Отделите хранителей! – велел король своим людям, и те сразу же принялись переводить раздетых хранителей из одного угла святилища в другой. После этого король приказал проделать то же самое с женщинами.
Банрууд искал, распаляясь все больше, а потом снова двинулся к верховному хранителю, печатая шаг по каменному полу.
– Где она? – прорычал король, вплотную прижавшись лицом к лицу старика и брызжа слюной.
– Кто, король Банрууд? Кого ты ищешь? – вопросил Айво едва слышным, совершенно спокойным голосом.
– Белую женщину. Призрака. Где она? – прошипел Банрууд.
– А… Белую женщину. Ты ведь уже искал ее. Быть может, она забрала у тебя дочь. Или… быть может… ты сам… забрал дочь у нее.
Ноздри Банрууда раздулись, в глазах что‐то блеснуло, и у Гислы вырвался стон. Верховный хранитель подтвердил то, чего король боялся больше всего на свете. Айво знал, что сделал король, и тот не мог этого вынести.
Рука короля метнулась вперед, вонзила клинок, выдернула его обратно, и Айво застыл. Воздух заполнил крик Гислы. Король отступил назад, глядя, как Айво без единого звука повалился на пол и свернулся клубком.
– Здесь мы закончили, – бросил Банрууд своим стражникам. – Поставьте охрану у всех дверей. Никому не входить и не выходить, пока не найдется принцесса.
Перестук камня о камень свидетельствовал о том, что кто‐то идет к храму через туннель. Амос, самый старший среди хранителей, отделился от массы людей, окруживших тело мастера Айво, и подошел к возвышению. Гисла оцепенело отметила, что его ступни перепачканы кровью.
Когда Дагмар и Тень вышли из туннеля и оказались в святилище, их встретила целая толпа коленопреклоненных хранителей. В воздухе висело молчаливое осуждение.
– Король убил верховного хранителя. Его стражи стоят у каждой двери! – выкрикнул хранитель Амос звонким от гнева голосом.
Дагмар и Тень изумленно уставились на него, вскинув брови, не веря тому, что услышали, не умея понять, что предстало перед ними и о чем говорил им хранитель.
– Мастер Айво мертв, – сказала, вставая, Юлия.
Лицо ее было мрачным, но голос звучал твердо. В оранжевом свете факелов она выглядела гораздо решительнее, чем любой из хранителей. Гисла встала с ней рядом.
Тень вскрикнула и бросилась к скорбевшей толпе, переступая и обходя сидевших людей, а потом замерла, вцепившись руками в свой балахон, устремив глаза в пол. Дагмар медленно двинулся следом за ней.
Черные одежды мастера Айво пропитались кровью и блестели в свете свечей. Теперь, после смерти, он уже не казался могущественным и не выглядел как верховный хранитель. Он был стариком, покинутой оболочкой, с покрытой пятнами кожей, с дряблыми чертами лица, с черным росчерком краски, которой он темнил губы, на тонкой, словно бумажной щеке.
Дагмар склонился к телу Айво и поднял его с пола, так, словно тот весил не больше ребенка и был ему не менее дорог. Он понес его к алтарю. Гисла, Тень, дочери и хранители двинулись следом скорбной процессией.
Когда Дагмар уложил Айво поверх алтаря, Тень бросилась помогать, распрямила руки и ноги покойного, расправила складки его балахона, чтобы он предстал перед богами в достойном виде. Рукав Айво зацепился за пряжку на балахоне Дагмара, и из‐под нее показалась тонкая белая рука старика.
– У него на руке руны, – охнула Тень, сдвигая широкие складки ткани. – Он вырезал их вот здесь, над запястьем.
Гисла потрясенно смотрела на окровавленные линии и круги.
– Я этих рун не знаю, – пробормотала Тень.
Гисла их знала. Первая, духовная, руна использовалась, чтобы связать одну душу с другой. Ту же руну вырезал у нее на ладони Хёд. В конце своей жизни Айво к кому‐то обращался. Вторая руна – мужчина, женщина и ребенок, отделенные друг от друга змеей, – принадлежала Дездемоне. Ее она тоже видела – целую жизнь тому назад, в мыслях Дагмара.
– Кто‐нибудь, расскажите мне, что здесь случилось, – потребовал Дагмар дрогнувшим голосом.
Амос, самый красноречивый из хранителей, принялся пересказывать ему, что произошло в храме.
Когда Амос закончил, Дагмар опустился в кресло на возвышении, а дочери и хранители собрались вокруг, потрясенные и растерянные не меньше, чем он. У алтаря осталась лишь Тень: опустив свою белую голову, она держала Айво за костлявую руку. Подол ее лилового балахона пропитался кровью верховного хранителя и почернел. От алтаря, где она стояла, и до дальнего угла святилища, где прежде лежало тело, протянулась длинная алая полоса, отмечавшая ее путь.
– Кто нас спасет? – тихим голосом спросила Далис.
– Мы должны сами себя спасти, – жалобно ответила Гисла.
– Но… даже Байр нас покинул, – запричитал хранитель Бьорн, а Тень, подняв голову от алтаря, встретилась взглядом с Дагмаром.
– Боги от нас отвернулись, – возгласил Амос. – Мы не сумели справиться с бедствием.
– Король должен умереть, – злобно прорычала Юлия.
– Нужно подать весть ярлам. Мы должны сообщить людям, что он наделал, – решительно заявила Элейн.
– Никому нет до этого дела, – возразил ей хранитель Дитер.
– Айдану из Адьяра есть дело, – отвечала Элейн. – Лотгару и Йозефу тоже есть дело.
– Никто не пойдет против Банрууда, – сказала Гисла. Время пришло. Она не могла больше ждать. – На нашей горе северяне. Кланы напуганы, а король предложил всем выход.