– Очень трагичный случай, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Мне совсем не нравится вспоминать его.
– Из-за смерти? Но смерть не всегда трагедия. Я говорил вам это раньше.
– Да, – согласился мистер Саттерсуэйт, – возможно, та смерть – та, о которой мы с вами думаем, – не была трагедией. Но все равно…
– Но все равно по-настоящему имеет значение только жизнь. Вы совершенно правы, конечно, – сказал мистер Кин. – Совершенно правы. Именно жизнь имеет значение. Мы не хотим, чтобы умирал человек молодой, человек счастливый или тот, кто мог бы быть счастливым. Никто из нас этого не хочет, не так ли? Поэтому мы всегда должны спасать жизнь, когда приходит приказ.
– У вас для меня есть приказ?
– У меня приказ для вас? – Длинное, печальное лицо Харли Кина осветила странная, очаровательная улыбка. – У меня нет для вас приказов, мистер Саттерсуэйт. Я никогда не отдаю приказов. Вы сами всё понимаете, все видите, знаете, что надо делать, – и делаете. Это не имеет ко мне никакого отношения.
– Нет, имеет, – возразил мистер Саттерсуэйт. – Вы меня не переубедите. Но расскажите же мне, где вы были все это время, слишком короткое для того, чтобы назвать его периодом?
– Ну там и сям… В различных странах, в различном климате, в различных приключениях. Но чаще всего, как обычно, я просто проходил мимо. Думаю, лучше вы мне расскажите не только о том, что вы делали, но и о том, что собираетесь делать сейчас. Расскажите побольше о том, куда вы едете. С кем собираетесь встретиться. О ваших друзьях, какие они…
– Разумеется, я вам расскажу. С удовольствием расскажу, потому что я сомневался… я думал, вы знаете о тех друзьях, к которым я еду. Когда долго не видишь какую-то семью, когда не общаешься с ними тесно много лет, всегда нервничаешь, собираясь возобновить старую дружбу и старые связи.
– Вы абсолютно правы, – согласился с ним мистер Кин.
Турецкий кофе принесли в маленьких восточных чашечках. Улыбающийся Али поставил их на стол и удалился. Мистер Саттерсуэйт с одобрением сделал глоток.
– Сладкий, как любовь, черный, как ночь, и горячий, как ад. Это старая арабская поговорка, не так ли?
Харли улыбнулся, глядя через его плечо, и кивнул.
– Да, – продолжал мистер Саттерсуэйт, – я должен вам рассказать, куда еду, хотя, что я собираюсь там делать, вряд ли имеет значение. Я собираюсь возобновить старую дружбу, познакомиться с младшим поколением… Том Эддисон, как я уже сказал, мой очень старый друг. В молодости мы многим занимались вместе. Потом, как это часто случается, жизнь развела нас. Он был на дипломатической службе, уехал за границу, где занимал по очереди несколько постов. Иногда я приезжал к нему, иногда виделся с ним, когда он возвращался домой, в Англию. Однажды, в начале своей карьеры, он работал в Испании. Женился на испанке, очень красивой смуглой девушке по имени Пилар. Он очень ее любил.
– У них были дети?
– Две дочери. Светловолосая малышка, похожая на отца, по имени Лили, и вторая дочь, Мария, которая пошла в свою мать-испанку. Я был крестным отцом Лили. Естественно, я нечасто видел обеих девочек. Два или три раза в год устраивал вечеринку в честь Лили или ехал повидаться к ней в школу… Она была милой и хорошенькой девочкой. Очень преданной отцу, и он был к ней очень привязан. Но между этими встречами, между возобновлениями нашей дружбы, мы пережили несколько трудных периодов. Вы должны знать о них не хуже меня. В то время, в годы войны, людям было сложно встречаться. Лили вышла замуж за военного пилота. За летчика-истребителя. До недавнего времени я даже не помнил его имени. Саймон Джиллиат. Командир эскадрильи Джиллиат.
– Он погиб на войне?
– Нет-нет. Нет. Он не пострадал. После войны вышел в отставку, уволился из военно-воздушных сил, и они с Лили уехали в Кению, как поступали многие. Они обосновались там и жили очень счастливо. У них родился мальчик по имени Роланд. Позже, когда он учился в школе, я его пару раз видел. В последний раз, кажется, в возрасте двенадцати лет. Милый мальчик. У него были рыжие волосы, как у его отца. С тех пор я его больше не видел, поэтому с нетерпением жду возможности увидеть его сегодня. Ему сейчас двадцать три или двадцать четыре года. Время так бежит…
– Он женат?
– Нет. Пока нет.
– А! Намечается свадьба?
– Ну я так подумал, судя по письму Тома Эддисона. Существует некая кузина… Младшая дочь, Мария, вышла замуж за местного доктора. Я ее никогда хорошо не знал. Это очень грустная история. Она умерла при родах. Ее дочь назвали Инес; это семейное имя, выбранное ее испанской бабушкой. Собственно говоря, я видел Инес только один раз с тех пор, как она выросла. Смуглая, типичная испанка, очень похожа на свою бабушку… Господи! Я утомляю вас всеми этими подробностями.
– Нет, я хочу послушать. Мне это очень интересно.
– Интересно почему, – сказал мистер Саттерсуэйт.
Он смотрел на мистера Кина с тем мимолетным подозрением, которое иногда было ему свойственно.
– Вы хотите все знать об этой семье. Почему?
– Чтобы я мог мысленно ее себе представить, наверное.
– Ну, этот дом, куда я еду, он называется Довертон-Кингсборн. Очень красивый старый дом. Не настолько живописный, чтобы привлекать туристов или принимать посетителей по определенным дням, – просто тихий деревенский дом, где может обитать англичанин, который служил своей стране и вернулся, чтобы наслаждаться спокойной жизнью, когда пришло время уйти в отставку. Том всегда любил деревенскую жизнь. Он любил рыбачить. Хорошо стрелял. Мальчиками мы провели много счастливых дней вместе в доме его родителей. Я часто приезжал туда на каникулы. И всю жизнь в моей памяти хранился его образ. Нет дома, похожего на Довертон-Кингсборн. Ни один даже близко не напоминает его. Каждый раз, подъезжая к нему, я делал крюк только для того, чтобы увидеть сквозь просвет между деревьями на длинной деревенской дороге, которая проходит мимо дома, ту речку, где мы рыбачили, и сам дом. И вспоминал все то, что мы с Томом делали вместе. Он всегда был человеком действия. Человеком, который что-то делал. А я… я просто старый холостяк.
– Вы не просто старый холостяк, – возразил мистер Кин. – Вы – человек, который заводил друзей, у которого было много друзей и который хорошо служил им.
– Ну если можно так считать… Возможно, вы слишком добры ко мне.
– Вовсе нет. Кроме того, в компании с вами очень интересно. Истории, которые вы рассказываете обо всем, что видели, о местах, которые посетили… Любопытные вещи, которые происходили в вашей жизни… Вы могли бы написать о них целую книгу, – сказал мистер Кин.
– Если б я написал такую книгу, то должен был бы сделать вас ее главным персонажем.
– Нет, вы ошибаетесь, – снова возразил мистер Кин. – Я лишь тот, кто случайно проходит мимо. Вот и всё. Но продолжайте. Расскажите мне больше.
– Ну, я вам просто рассказываю одну семейную хронику. Как я сказал, бывали длинные периоды времени, даже годы, когда я не видел никого из них. Но они всегда оставались моими старыми друзьями. Я виделся с Томом и Пилар до того момента, когда Пилар умерла – совсем молодой, к сожалению, – с Лили, моей крестницей, с Инес, скромной дочерью врача, которая живет в деревне вместе с отцом…
– Сколько лет этой дочери?
– Инес лет девятнадцать или двадцать, по-моему. Я буду рад подружиться с ней.
– Значит, в целом это счастливая семейная хроника?
– Не совсем. Лили, моя крестница, та, которая уехала в Кению с мужем, погибла там в автомобильной аварии. Она погибла сразу, оставив после себя младенца, которому едва исполнился год, – маленького Роланда. Сердце Саймона, ее мужа, разбилось. Они были необычайно счастливой парой. Тем не менее с ним случилось лучшее, что могло случиться, по-моему. Он снова женился – на молодой женщине, вдове командира эскадрильи, его друга, которая тоже осталась одна с ребенком такого же возраста. У малыша Тимоти и малыша Роланда разница в возрасте всего два или три месяца. Брак Саймона, мне кажется, был очень счастливым, хотя я с ними, конечно, не виделся – потому что они продолжали жить в Кении. Мальчиков воспитывали как братьев. Они ходили в одну и ту же школу в Англии, а каникулы обычно проводили в Кении. Разумеется, я не видел их много лет. Ну, вы знаете, что произошло в Кении… Некоторым удалось остаться там. Некоторые мои друзья уехали в Западную Австралию и снова удачно обосновались там вместе со своими семьями. Некоторые вернулись домой, в нашу страну.
Саймон Джиллиат с женой и двумя детьми уехали из Кении. У них была другая ситуация, и поэтому они вернулись домой и приняли приглашение Тома Эддисона. Он давно их приглашал и каждый год повторял это приглашение. Они приехали: его зять, вторая жена зятя и двое детей, теперь уже взрослые мальчики, или скорее молодые люди. Поселились у Тома в качестве родственников и ныне счастливы. Другая внучка Тома, Инес Хортон, как я вам говорил, живет в деревне вместе с отцом, доктором, и, как я понимаю, много времени проводит в Довертон-Кингсборне с Томом Эддисоном, который очень привязан к своей внучке. Похоже, все они очень счастливы вместе. Том несколько раз настойчиво звал меня приехать повидаться с ними, заново со всеми познакомиться. И я принял приглашение. Только на уикенд. В каком-то смысле грустно будет снова увидеть старого Тома, частично парализованного. Он не надеется прожить еще долго, но по-прежнему жизнерадостный и веселый, насколько я знаю. И мне хочется снова увидеть старый дом. Довертон-Кингсборн, да. С ним связаны все мои детские воспоминания. Когда прожил жизнь, не слишком богатую событиями, когда с тобой лично ничего не произошло – а это так и есть в моем случае, – с тобой остаются только друзья, дома и то, что ты делал ребенком, мальчишкой и молодым человеком. Меня тревожит только одно…
– Вы не должны тревожиться. Что вас тревожит?
– Что я, возможно, почувствую разочарование. Тот дом, который ты помнишь, который тебе снится, когда ты приезжаешь и видишь его снова, он может оказаться не таким, каким ты его помнил или видел во сне. У него могло появиться новое крыло, сад могли изменить… все что угодно могло с ним произойти. Прошло очень много времени с тех пор, как я бывал там.