— Что за игра такая — вышибалы? — спросила она так, словно они болтали дома в кухне. — По-моему, название ужасное. Мне казалось, вышибалы бывают только в ночных клубах.
— Надо попасть мячом в человека из другой команды, — пояснила Люси, уткнувшись носом в материнское плечо. — Если мяч задел игрока, значит его вышибли.
— Понятно, — кивнула Мередит. — Когда я была маленькой, мы, кажется, играли в такую игру.
Грудь Люси по-прежнему тяжело вздымалась.
— Игра тут ни при чем, — пробормотала она. — Я… я кое-что увидела.
— Что именно?
— Я увидела, как что-то висит. На веревке. На дереве.
— Что-то вроде веревочных качелей?
— Нет, — покачала головой Люси. — Что-то вроде женщины.
Сделав над собой отчаянное усилие, Мередит спокойно произнесла:
— Ты мне покажешь?
Они выбрались из склада, прошли мимо озадаченной воспитательницы, мимо павильона, где занимались ремеслами и рукоделием, по узенькому мостику перешли ручей и оказались на спортивной площадке. Очередная группа детей постарше Люси играла в вышибалы.
— Где? — спросила Мередит.
Люси молча указала на рощицу слева от площадки. Крепко сжав руку дочери, Мередит приблизилась к деревьям.
— Никакой веревки нет, — тихо произнесла она. — Вообще ничего нет.
— Но она здесь висела! — Голос Люси дрожал от разочарования. — Я же видела!
— Люси, я верю, ты действительно что-то видела. Знаешь, что произошло? Возможно, солнце ударило тебе в глаза, и между сетчаткой и мозгом возникла небольшая путаница. Другого объяснения нет. Никаких висящих женщин здесь не было и не могло быть.
— Не было и не могло быть, — эхом повторила Люси.
Чувствовалось, что доводы матери ничуть ее не убедили.
— Возможно, ветер качнул ветку, и это привело к обману зрения.
Люси пожала плечами.
Неожиданно Мередит скинула туфли на каблуке и вручила Люси свой лабораторный халат.
— Подержи-ка, — сказала она и принялась карабкаться на дерево.
Залезть высоко она не могла. Юбка и чулки — не слишком подходящий наряд для подобных упражнений. Тем не менее она добралась до толстой ветки и уселась на ней, как огромная белка. Дети, собравшиеся на площадке, с любопытством наблюдали за Мередит, позабыв про мяч. На губах Люси мелькнула слабая улыбка.
— Здесь ничего нет. Ровным счетом ничего! — громко провозгласила Мередит.
Она хотела лишь одного: изобразить дурочку. Пусть за обедом, в бассейне и в автобусе по пути домой дети со смехом вспоминают чокнутую тетку, взгромоздившуюся на дуб. Может, это заставит их позабыть про маленькую девочку, с плачем убежавшую со спортивной площадки.
— Люси, небо ясное, видимость прекрасная! О, я, кажется, падаю!
С комичной неуклюжестью, которой могли бы гордиться братья Ринглинг[6], Мередит свалилась с дерева, приземлилась на корточки, упала на бок и прокатилась несколько ярдов.
Когда она уселась на земле, грязная, поцарапанная, растрепанная, Люси подбежала к ней и сжала ее лицо руками.
— Наверняка мне в глаза ударило солнце, — шепнула она матери на ухо.
Мередит заключила дочь в объятия.
— Ты моя храбрая девочка, — прошептала она в ответ, прекрасно сознавая, что обе они не верят ни единому сказанному слову.
Илай Рочерт не хотел просыпаться. Он ощущал это так же отчетливо, как аромат, окутавший его во сне, — удивительную смесь запаха свежих яблок и дождевой воды; он слышал женский голос, звеневший в воздухе, как нота, которой нет ни в одной гамме. Рочерт лег всего два часа назад, отработав перед этим две смены подряд и предотвратив открытое столкновение между индейцами и строителями. Но телефон продолжал назойливо звонить, и в конце концов Илай был вынужден высунуть руку из-под одеяла и взять трубку.
— Слушаю, — пробурчал он.
— Мне нужна миссис Рочерт. Могу я поговорить с ней?
— Нет.
— Вы не могли бы сказать, когда она вернется?
Никогда, подумал Илай и ощутил под ребрами боль, острота которой удивила его самого. Ведь прошло столько времени… Не ответив, он повесил трубку, перевернулся на живот и обнаружил, что на подушке устроился Ватсон.
— Поразительная наглость, — пробормотал Илай, отодвигая морду пса.
Ватсон недовольно заморгал, но все же убрал голову с подушки.
— Зря я вообще разрешил тебе дрыхнуть на моей кровати, — вздохнул Илай, прижавшись спиной к мягкому меховому боку собаки.
Ватсон, пропустив слова хозяина мимо ушей, засопел. А Илай, понимая, что прерванный сон уже не вернешь, откинул одеяло, встал и босиком побрел в кухню. Открыл холодильник и принялся изучать его содержимое.
Доктор посоветовал Илаю отказаться от красного мяса. Чаще всего люди легко мирятся с подобным ограничением, но для Илая оно стало настоящим бедствием. Дело в том, что мясо являлось одним из двух столпов его рациона (вторым был картофель). Ныне содержимое холодильника было столь же унылым, как и вегетарианские рецепты, почерпнутые в Интернете: две банки горчицы, молоко с подозрительным запахом (блок из шести бутылок — аллилуйя!), отбивная недельной, а может, трехнедельной давности, вероятно из индейки, и тофу — продукт, который вызывал особое недоверие, потому что проскальзывал в глотку, как сплетня.
Переступая с ноги на ногу на холодном полу, Илай закрыл холодильник. Тут снова раздался звонок. Илай взял телефон, валявшийся на кухонном столе:
— Алло?
— Могу я поговорить с миссис Рочерт?
Прежде чем ответить, Илай сосчитал до десяти:
— Миссис Рочерт здесь нет. Она уехала отсюда примерно семь с половиной лет назад в компании парня, который трахал ее ко взаимному удовольствию. Она захватила с собой нашу кошку, мой любимый свитер, а также все деньги с нашего общего счета. Прежде чем уйти, она заявила, что ей осточертела такая жизнь. Ей надоело, что меня вечно нет дома и ей не с кем словом перемолвиться. В свою защиту я мог бы сказать, что вкалывал как проклятый, зарабатывая деньги, а она их присвоила, но она и слушать бы не стала. Не так давно до меня дошли слухи, что бывшая миссис Рочерт живет в Нью-Мексико, однако за достоверность этой информации не ручаюсь. Так что вы напрасно звоните по этому номеру. Поговорить с миссис Рочерт вам не удастся.
Закончив свою тираду, Илай громко выдохнул. В трубке висело молчание. Видимо, на том конце провода были потрясены.
— О… — наконец долетел до него легчайший вздох.
— Думаю, вам стоит вычеркнуть этот номер из своей записной книжки, — процедил Илай и швырнул телефон так, что тот ударился о стену.
Через несколько минут Ватсон, явившийся в кухню, обнаружил, что хозяин сидит на полу, запустив руки в волосы. Пес нашел батарейку от телефона, положил ее Илаю на колени и ткнулся мордой ему в лицо.
— Если ты надеешься перекусить, Ватсон, то твои надежды напрасны, — проворчал Илай, почесывая пса за ухом. — Ведь есть такую дрянь, как соевый сыр, ты не будешь, верно?
Обняв Ватсона за шею, он уставился в грустные коричневые собачьи глаза. Этот печальный взгляд заставил когда-то Илая выбрать в приюте для бездомных животных именно этого пса. Он понял: Ватсон не из тех, кто стремится во что бы то ни стало быть счастливым. А значит, на него можно положиться.
Работая в шоу Уорбертонов, Росс выяснил, что призраки любят появляться между десятью часами вечера и тремя часами ночи. Почти все паранормальные явления, которые наблюдал — или делал вид, что наблюдает, — Кёртис, происходили именно в это время. В десять тридцать последние приготовления были завершены. Впрочем, Итан придерживался иного мнения.
— А где все эти навороченные прибамбасы, которые используют в «Реальных страшных историях»? — спросил он, окинув разочарованным взглядом выбранную Россом спальню.
— Кёртис считает: в первый раз никакого особого оборудования не нужно, — пояснил Росс. — Надо полагаться не на технику, а на собственные органы чувств. К тому же призраки способны изменять магнитное поле и могут запросто вывести из строя любой прибор.
— А без приборов мы так же беспомощны, как Шэгги и Скуби, — не унимался Итан.
Росс рассмеялся.
— Зря переживаешь! — заявил он, глядя в расстроенное лицо племянника. — Если мы почувствуем, что здесь происходит нечто необычное, в следующий раз притащим кучу всякого оборудования и проверим собственные ощущения. Кёртис всегда так делал. И мы последуем его примеру. Правда, сначала придется купить все эти крутые прибамбасы.
Камеру установили на стене; свертки из фастфуда лежали под рукой; расстегнутые спальные мешки казались небольшим ярким островком на грязном полу. Единственным источником света в комнате был маленький фонарик. Устроившись в лужице света, Росс принялся тасовать колоду карт. Итан сосредоточенно жевал резинку.
— Странно, что ты так часто ставишь в пример Уорбертона, — заявил он, выдув огромный пузырь. — Ведь всякому ясно: ты считаешь его говнюком.
— Вымой рот с мылом, детка! — усмехнулся Росс. — Нет, Уорбертон не говнюк, он просто обманщик. И хотя добрая половина чудес, которые он наблюдал, — дело его рук, он все-таки кое-что смыслит во всей этой хрени.
— Вымой рот с мылом! — торжествующе выпалил Итан. — Дядя Росс! — окликнул он мгновение спустя. — Как ты думаешь, в этом доме поселился призрак человека, который умер ужасной смертью?
— Пока я не уверен, что здесь поселился призрак, — пожал плечами Росс.
Итан выхватил у него колоду и принялся раздавать карты.
— А вдруг он взбесится, увидев нас? — предположил он. — Вдруг примет нас за тех, кто отрубил ему голову топором?
— Каким топором? — переспросил Росс, разглядывая свои карты в луче фонаря. — Говоришь, иметь в распоряжении кого-нибудь из королевской семьи — большая удача?
— Не верю, что ты ни разу в жизни не играл в покер! — возмутился Итан. — Разумеется, ты должен собрать как можно больше дам и королей. Но самое главное — собрать комбинацию одной масти. Да, и надо поставить что-нибудь на кон. У тебя есть наличка?